В марте-апреле в ПСК “Татарстан” Высокогорского района забастовали доярки. Не вышел на работу сразу весь коллектив центральной молочнотоварной фермы. Причина – не выдали зарплату за январь.

Возможно, эта информация у кого-то вызовет сомнение: в иных хозяйствах и по году задержки бывают, и никто не бастует. Не в традициях, мол, крестьянства таким радикальным способом выражать свой протест.

И тем не менее это произошло. Дело в том, что в ПСК “Татарстан” не выдали зарплату именно дояркам. Всем – выдали, а им – нет. Обделили именно их, всегда на селе самых почитаемых и уважаемых. Тех, кого в большинстве других хозяйств, наоборот, стараются как-то поощрить, поддержать, как бы трудно ни было.

Что же случилось? А случилось вот что: на протяжении довольно короткого срока сразу несколько доярок этой фермы попались на растащиловке. У кого-то в сумке обнаружили трехлитровую банку с молоком, у кого-то – семилитровую канистру. Вот и кончилось терпение у председателя ПСК Г.Сабирова. Решил он повоспитывать доярок “кнутом”. Ну не уголовные же дела на них заводить!

Но те оказались не робкого десятка и председательскому “воспитанию” не поддались. Доярки в знак протеста просто не вышли на работу, оставив своих буренок на произвол судьбы.

И тут резонно спросить: а против чего они так круто запротестовали? Против того, чтобы их скопом, под одну метелку лишили зарплаты, без учета степени вины каждой? Или, может быть, против запрета тащить добро с колхозной фермы?

Уверен, что не право на растащиловку общего добра защищали мульминские животноводы. Наоборот, все то богатство, которое нажило хозяйство, создавалось руками именно этих людей, их трудом. Некоторые из них проработали в “Татарстане” по двадцать и более лет, и понятие “совесть” для них – не пустой звук. Но разве их вина в том, что хозяйство оказалось в финансовом кризисе? Да таком, что даже на скромную в общем-то зарплату в колхозной кассе не было денег. А ведь сельхозкооператив “Татарстан” – это более четырех тысяч гектаров земли, полтысячи коров, не считая молодняка животных, это на 19 миллионов рублей основных фондов – зданий, техники, оборудования. Богатство солидное. И оно могло бы приумножаться, если распоряжаться им расчетливо и по-хозяйски.

Г.Сабиров возглавлял “Татарстан” много лет. Было время, когда это хозяйство входило в число передовых в районе. Но грянула рыночная стихия, цены на все, что раньше хозяйство приобретало за копейки, – технику, ГСМ, минеральные удобрения, электроэнергию и газ – круто полезли вверх. А выручка от продажи зерна, картофеля, молока и мяса перестала покрывать даже произведенные затраты. И Газиз Зуфарович, похоже, растерялся, не смог найти спасительный фарватер, хозяйство влезло в большие долги, ныне превысившие стоимость основных фондов. Другими словами, пусти с молотка сейчас все, что хозяйство имеет, выручка от продажи эти долги не покроет. К сожалению, позицию стороннего наблюдателя заняло в этой ситуации управление сельского хозяйства и продовольствия района.

Забастовка доярок длилась полмесяца. Случай, прямо скажем, беспрецедентный. Доить коров направляли работников счетно-бухгалтерского аппарата, общеобразовательной школы, специалистов хозяйства. Привозили доярок даже из соседней республики.

И терпение районных властей лопнуло. 21 апреля в “Татарстан” приехал глава администрации Г.Шаяхметов для решения организационных вопросов, а на следующий день состоялось общее собрание, на котором было принято решение о присоединении хозяйства к соседнему племзаводу “Бирюлинский”.

Казалось бы, здесь пока и точку можно поставить в расчете на то, что счастливый конец обозначен. “Бирюлинский” – предприятие большое, экономически крепкое, не одно разорившееся хозяйство оно приняло под свое крыло за последние годы. Не даст пропасть и “Татарстану”.

Но что делать с 26 миллионами рублей долгов? Их сегодня требуют возвратить налоговики, лизинговое предприятие, поставщики и подрядчики, непосредственно работники хозяйства.

– Мы – не меценаты и не “добрые дяди”, – говорит генеральный директор племзавода “Бирюлинский” М.Зяббаров. – И манна небесная на мульминцев в одночасье не просыплется. Нам просто негде взять эти двадцать шесть миллионов. Придется всем поднапрячься…

Впрочем, вливания кое-какие бирюлинцы в присоединившееся хозяйство уже сделали. Закупили три новых трактора, автобус для доярок, перечислили на завод деньги за три новых грузовых автомобиля, полмиллиона рублей выделили на погашение долгов “Татарстана” по зарплате, выплатили часть долга по электроэнергии. Было поднято 800 гектаров весновспашки, сев зерновых на мульминских полях произведен с применением минеральных удобрений, завезенных со складов “Бирюлинского”. На здешние фермы завозятся концентрированные корма – по четыре килограмма муки сегодня выдается на корову. И результат уже не замедлил сказаться: если в апреле от каждой буренки в “Татарстане” надаивали менее 4 килограммов молока в сутки, то сейчас – более 7 килограммов.

Казалось бы, радоваться надо мульминцам – появился у них инвестор. Надежный, проверенный. Но странное дело – в разговорах с работниками хозяйства чувствуются тревога, сомнения, неуверенность в завтрашнем дне.

– Председатель у нас был хороший, – говорит доярка Д.Гараева. – Он же не виноват, что по всей стране такой бардак пошел…

Диляра Нуриевна – передовая работница, в прошлом была депутатом Верховного Совета республики. Она тоже оказалась среди наказанных председателем. Однако, поди ж ты, защищает его. Значит, даже при всех тех задержках зарплаты у мульминцев запас терпения не был растрачен.

О первых неделях работы в составе “Бирюлинского” Гараева отзывается осторожно:

– Рацион кормления коров улучшился, два раза зарплату уже получала. Правда, и строгости стало больше…

А в глазах – немой вопрос: что же будет дальше?

– Звонят нам из Мульмы и по поводу земельных паев, – говорит юрист “Бирюлинского” А.Зиянгиров, – спрашивают, как будет решаться вопрос с ними, переживают…

Понять мульминцев можно. Как бы тяжело не было им в последние годы, все же у них уже сложился определенный уклад жизни, сформировались традиции, привычки. И теперь их, естественно, пугает ломка устоявшегося, привычного. Да, немало мульминцев за эти годы устроились на работу в “Бирюлинский”, некоторые даже получили там квартиры и жизнью своей вполне довольны. Но это – их добровольный выбор.

Присоединение же, каким бы демократичным оно ни было и сколько бы рук на собрании, голосуя “за”, вверх ни взметнулось, – это все-таки уже насилие. Ну не любит крестьянин, чтобы даже в рай его тащили за волосы. Такой у него склад характера, так он устроен. Не случайно же в районной газете вышла заметка, в которой говорится не только о положительных моментах присоединения “Татарстана” к “Бирюлинскому”, но и о том, что мульминцам не нравится, что их тревожит. Причем, как это бывает в таких случаях, факты обрастают домыслами и слухами. В частности, в заметке написано, что после присоединения бирюлинцы и технику-то из “Татарстана” вывезли, и поголовье коров сокращают. Мол, растаскивают хозяйство, обирают. Хотя на деле трактора вывозятся на ремонт, а коров если и режут, то только старых и малопродуктивных – с тем чтобы обновить стадо породистыми первотелками. Кстати, коров в “Татарстане” оставалось меньше четырехсот, хотя по отчетам числилось более полутысячи. В общем у страха, как говорится, глаза велики.

А руководству “Бирюлинского”, естественно, обидно: делают доброе дело, а вместо благодарности – подозрения.

В связи с этим необходимо сказать вот о чем. В настоящее время в республике идет широкомасштабный процесс реорганизации сельского хозяйства. Суть ее в том, что на село приходят инвесторы в лице крупных акционерных обществ, получают от местных властей “добро” на объединение существующих хозяйств в крупные агрофирмы. Где-то инвестирование села идет, так сказать, в добровольном порядке, где-то – при “подсказке” сверху. Но и в том, и в другом случае намерения инвесторов, конечно же, благие – превратить сельское хозяйство в доходный бизнес. Например, ОАО “Красный Восток” закупило импортной техники, оборудования, вложило в строительство животноводческих комплексов уже более миллиарда рублей.

А село трясет. В разные республиканские инстанции идут письма. Сельчане боятся “вторжения” в их жизнь чего-то такого, что пока непонятно, неопределенно, призрачно. И ответ на вопрос – “почему это происходит?” – нельзя сводить только к “завинчиванию гаек” со стороны новых хозяев и закрытию каналов хищения казенного добра. Это было бы слишком упрощенно. Суть проблемы куда глубже. Сельчане более семидесяти лет жили в условиях колхозно-совхозной системы. Они лучше, чем кто-либо, знают, какие пороки она в себе несла. Достаточно сказать, что до середины 60-х годов сельчане не имели даже паспортов, а значит, без соизволения председателя колхоза или директора совхоза выехать дальше околицы родного села не могли. А сколько над селом проводилось всякого рода экспериментов: укрупнений и разукрупнений, ограничений размеров огородов и поголовья личного скота и птицы, объявлений многих населенных пунктов неперспективными со всеми вытекающими последствиями. До сих пор далеко не до каждого села дотянулась лента асфальта, многие населенные пункты лишены регулярного автобусного сообщения, из иных деревень не сразу можно позвонить в пожарную часть или в “скорую”, потому что телефон – только на ферме, да и то под замком. Только в последние годы в село пришел сетевой газ, а до этого печи топили дровами и углем.

Нет, не сами по себе сельчане стали такими осторожными да пугливыми. Пугливыми да недоверчивыми их сделала сама жизнь. Вот и мульминцы нынче настороже: что-то будет? Чтобы стыковка “Бирюлинского” и “Татарстана” произошла безболезненно, необходим, безусловно, умный подход к людям. Будет неправильно, если станут решаться, например, только производственные проблемы. Нельзя забывать и вопросы социального развития сел – нужно строить дороги, капитально ремонтировать школы, клубы, детсады, проводить газификацию и телефонизацию. Улучшать медицинское обслуживание сельчан, внедрять бесплатное питание школьников, в том числе за счет сельхозпредприятия…

Впрочем, так бирюлинцы и поступают. Доказательством тому служит практика присоединения к этому сельхозпредприятию нескольких других хозяйств, где комплексно решаются как производственные, так и социально-бытовые вопросы.