Признаться, мне как-то не приходилось беседовать с сельчанами в таких необычных условиях, как с Николаем Соловьевым. Только пришла к нему домой, как во всем Камском Устье разом погасло электричество. И я слушала его рассказ о своей жизни, рассматривала сплетенные им корзины при неровном свете свечного огарка.

– Эх, милая, – начал Николай Иванович, уважаемый в селе крановщик, – каким было Устье когда-то и какое сейчас – прямо небо и земля. Гремело раньше Устье-то. Одних мощных кранов в порту в 1950 году было аж семнадцать штук, три пристани. Сейчас же ничего нет, все в Казань перевели.

Мой собеседник замолк и погрузился мыслями в прошлое. Он представился себе десятилетним пацаном, когда умерла мать. И пришло в семью горе: отец, частенько выпивавший, словно с цепи сорвался. Не стал сыну не только нормальным кормильцем, но и житейским наставником. Ладно, родня выручала мальчишку да соседи – то, глядишь, подкормят, то одежонку какую дадут. Не затянула его в свой водоворот и улица. Впрочем, Устье было тогда нравственно здоровым селом, без воровства и хулиганства.

А когда Колян немного подрос, то выбрал профессию крановщика. Мальчишке сызмальства нравились погрузочные махины. Он с восторгом смотрел на возвращавшихся со смены крановщиков, которых в селе было несколько десятков. Они прилично зарабатывали, что в глазах Коляна было немаловажным аргументом в пользу его выбора. Он поступил на курсы крановщиков от предприятия “Пристань”. И гордился тем, что получал стипендию, сам себя содержал. Деньги расходовал бережно.

Учился старательно, ясно понимая – выходит на взрослую дорогу. Нерадивость, лень других вызывала в нем что-то вроде презрения: “мамкины сынки”. Преподаватели, отмечая рвение парня к учебе, предрекали такое же серьезное отношение к будущей работе. И ведь как в воду смотрели.

Бригада, в которую он попал после окончания курсов, сразу почувствовала – к ним пришел трудяга. Работы хватало, ведь Устье было не просто пристанью, а настоящим портом, здесь причаливали баржи, не проходило мимо ни одно судно. И туристические пароходы – тоже. Жизнь кипела…

Почти вся его родная улица состояла из крановщиков. Парень любовно оглаживал механизм крана, хотя машина досталась ему “не первой молодости”. И постоянно следил за ее исправностью наряду с другими сменщиками.

Шло время. Очень был горд Николай, когда получил первую благодарность в приказе. “Не зря учился, – думал он, – значит, могу как следует работать”. А потом этих благодарностей посыпалось что дождей весенних.

Однажды на вечеринке у друзей он углядел милую девушку.

– Как тебя зовут? – спросил, преодолев смущение.

– Вера.

А буквально через три дня, во что трудно поверить, молодые люди поженились.

– А что, обязательно время выжидать? – задорно спросил меня Николай Иванович. – Мы сильно пришлись по сердцу друг другу. Разве этого недостаточно?

Пожимаю плечами: кто может быть судьей двум любящим сердцам? Тем более что время расставило все точки над “i”. Соловьевы уже полвека вместе. И еще доказательство правильности их супружеского выбора. Вы замечали, как с полуслова понимают друг друга люди, долго и дружно живущие вместе? И как взаимопроникаются они жизнью и мыслями? Вот и у Соловьевых так же. Это чувствовалось по их рассказам, воспоминаниям. К примеру, Николай Иванович, говоря о жене, рассказывал об отношении к ней сельчан. Дело в том, что одно время Вера Николаевна работала оператором на местном инкубаторе, а потом почтальонкой. Везде она была быстрой, сноровистой, везде ее ждали.

– Как радовались наши бабульки, когда Вера приходила в дома: “О-о, наша письмоносица пришла дорогая. Может, пензию принесла, а может, письмо от сыночка”, – рассказывает Соловьев.

– А вот у меня есть медаль “Ветеран труда”, – встревает в разговор его жена, – а у Николая – ничего. Ведь у него такая тяжелая работа была, приходилось камни таскать. А пенсия меньше, чем у технички.

Так мы переходим к жизни сегодняшней. Действительно, нелегкое положение у главы семьи. 32 года работы крановщиком на одном месте плюс работа плотником в Казанском речном порту, а деньги получает нынче небольшие. И льгот никаких. Ходил Соловьев по разным инстанциям, предъявлял необходимые документы.

– Нет, – отвечали ему, – не положены вам льготы.

Хорошо, земля выручает, ее у Соловьевых 12 соток. Овощей хватает на круглый год, даже дочери Татьяне с внуками помогают. Ходят по двору хохлатки, потому в доме всегда свежие куриные яйца.

А еще, как только вышел Николай Иванович на заслуженный отдых, приноровился он корзины плести. Большие и маленькие, овальные и круглые. И совсем маленькие с длинными ручками – радость для соседских ребятишек. Мастерит их мой собеседник поздней осенью и зимой, заготавливает же прутья где-нибудь в сентябре. Знает хорошее тальниковое местечко километрах в трех от дома. И складывает прутья в сарае. Принесет зимой с мороза связку прутьев домой, на печку их положит, они и оттаивают. И гнуться начинают. Делает корзины всегда двух цветов – так красивее получается.

Вот так и живут пенсионеры Соловьевы из Камского Устья. Жизнь нелегкая, но они особо не жалуются, поддерживают друг друга. А потому пользуются уважением односельчан.

С.КУЛАГИНА.