Еще лет в семь-восемь Канищев по-детски искренне удивлялся своим односельчанам, которые уезжали искать счастья на стороне. Как они решаются на это? – потрясенно думал он тогда. Как смогут жить без этих красивых взгорий и лугов, без такой ласковой речушки за околицей с высокими травами по берегам? А затем, уже в начальных классах, поделился с друзьями окончательно сформировавшимся у него решением прожить в их родном поселке Подгорный, являвшемся тогда центральной усадьбой совхоза “Сокольский”, всю отмеренную ему жизнь.

Демобилизовавшись из армии, вернулся в родное хозяйство, начал работать там слесарем на фермах. Заочно получил зоотехническое образование, много времени стал уделять общественной работе. О том, насколько Борис Канищев с ней успешно справлялся, говорит хотя бы такой факт: в числе особо отличившихся молодых сельских активистов он был сфотографирован в Москве у Кремлевской стены, что в те годы считалось очень почетным. На снимке том Канищев выглядит напористым, и глаза его сиют.

Ныне взгляд этого человека кажется потухшим. Да и вообще он с нынешним своим сероватым, крайне утомленным лицом, с заметным выражением какой-то безысходности мало похож на того рослого жизнерадостного здоровяка, каким я знал Бориса Ивановича еще вроде бы совсем недавно.

О причинах, сделавших Канищева таким, расскажу позже, а пока вернемся лет на двадцать назад, когда труженики совхоза дружно выбрали его председателем совхозного профкома, учитывая не только большое трудолюбие парня, но и отзывчивость на житейские проблемы сокольцев. Проявил себя Канищев на этом общественном посту как нельзя лучше, выказав незаурядные организаторские способности, не оставшиеся незамеченными районным начальством. А посему вскоре получил Борис предложение возглавить Подгорненский сельсовет, ставший ныне Советом местного самоуправления. Узнав о том, что Канищев согласился стать председателем Совета, некоторые из его друзей выразили ему неподдельное сочувствие: такое, мол, ярмо добровольно надел. А пожилой ворчливый сосед Бориса высказался еще прямее:

– Надоела тебе, паря, видать, спокойная жизнь. Мы уж тут с женой поспорили, когда тебя на новом посту кондратий хватит. Супружница думает, что ты его вообще избежишь, а я так полагаю – годка через два-три…

Как в воду глядел мрачный предсказатель, отлично знавший, сколько проблем поджидает Бориса в родной и соседних деревнях. Они напомнили о себе в первый же день работы председателем, когда нагрянувшая в Подгорный комиссия довольно бесцеремонно и для самолюбия парня болезненно сунула его носом в различные недостатки по сельсоветской линии: улицы местами, дескать, плохо обкошены, бурьяном зарастают, а также не везде достаточно освещены, ограждения погостов оставляют желать лучшего и т.д. Проводив проверяющих с немалой оторопью, Канищев ругнулся в сердцах: “И какого черта я в это дело ввязался? Еще и в сельсовете толком не успел осмотреться, а какой втык уже получил!”

Поделился вечером этим своим настроением с отставными опытными, житейски мудрыми хозяйственниками. Те добродушно посмеялись над зеленым, неопытным еще руководителем, которому были неведомы нюансы отношений с вышестоящим начальством.

– Приезжавшие к тебе чины не глупее нас с тобой, – сказали они Борису, – и, конечно, понимают, что спрос-то с тебя учинять пока совершенно не за что. Просто это у власть имущих прием такой есть с наездом, чтобы и озадачить тебя лишний разок, и чтобы на старте ты, подстегнутый таким образом, лишку не засиделся…

Ну, а Канищев на старте засиживаться и не собирался, не таков характер у него. И ушел в работу с головой. Хозяйство досталось Борису Ивановичу подзапущенное и обширное – аж пять населенных пунктов с шестнадцатью социально-бытовыми, культурными, подведомственными Совету учреждениями, среди которых четыре школы и еще несколько детских заведений, требующих особой заботы. Активное участие в газификации находящихся под крылом Совета деревень, их благоустройство, появившиеся там мосты и дороги – вот далеко не полный перечень важных дел, свершенных Канищевым. Дались они ему нелегко, поскольку заниматься ими Борису Ивановичу пришлось в тот период, когда в связи с перестройкой в экономической, других сферах жизни страны на селе стали испытывать острый дефицит денежных средств. На память же об этих трудных годах осталась на сердце председателя Подгорненского СМС зарубка после перенесенного инфаркта…

Жена Канищева тогда часто плакала, бывало, не сдерживаясь, говорила мужу, что поскорее бы того выгнали с его крайне беспокойной работы. Однако в душе, несомненно, гордилась им, вновь избираемым односельчанами главой Совета. А Борис Иванович, оправдывая их доверие, по-прежнему пропадал на работе чуть ли не круглыми сутками. Мне рассказывали, как Канищев поселил в помещении Совета брошенную родственниками старую женщину, вместе со своими сотрудницами кормил бедолагу, предоставив ей возможность и дожить, и умереть, и быть похороненной достойно. Я сам видел, как Борис Иванович колол дрова боявшейся пользоваться попутным газом одинокой старухе…

К слову, под стать председателю СМС существенный объем работ выполняют и его подчиненные. Достаточно сказать, что наряду с непосредственными их делами они прошедшим летом дважды обкосили обочины десятков километров закрепленных за ними дорог, найдя время и для того, чтобы еще в ходе уборочной страды потрудиться на зерновом току и посадить в разных местах поселка цветы. Все, к чему сотрудницы Канищева вместе с ним приложили заботливые свои руки, пришлось бы перечислять долго.

В общем, чем больше узнавал я о деятельности Подгорненского СМС, тем яснее становилось, почему у руля его Канищев стоит уже пятый срок подряд.

– Сложа руки не сидим, а забот, в том числе и заковыристых, у Совета все равно выше головы, – говорит он. – Правда, скоро одной из них станет меньше. Уже, вероятно, в первом квартале наступившего года у нас, к великой радости здешних жителей, при финансовой поддержке бугульминской администрации откроется своя АТС на 250 номеров, благодаря чему будет наконец закрыта проблема с телефонной связью. Теперь надо бы, – устало потер лицо ладонями Борис Иванович, – сменить старые, пришедшие в негодность водопроводные трубы в селе Соколка, к двум мини-котельным, обогревающим жилые дома в деревне Старое Сумароково, добавить по меньшей мере еще три для отопления соцобъектов. Много, словом, чего еще нам предстоит сделать, да только вот с деньгами у нас совсем худо…

– Хотя, – оживился председатель, – надумал я способ, как самостоятельно кассу Совета живыми деньгами пополнить. Есть тут у нас пруд, в котором полно карпов, окуней, карасей. Так вот, ежели на берегах его обустроить песочные пляжи, удобные места для ужения рыбы, поставить скамейки, киоски с мороженым, прохладительными напитками, организовать там прокат рыболовных снастей, насадок, то число бугульминцев, полюбивших на этом водохранилище отдыхать, значительно возрастет, и пруд станет приносить прибыль. Средства на раскрутку данного проекта требуются сравнительно небольшие, однако и их нужно как-то где-то добыть… Впрочем, – Канищев помолчал и произнес слова, прозвучавшие для меня как гром среди ясного неба, – над этими заморочками коллектив Совета будет ломать головы уже без меня. Я написал заявление об увольнении с председательской должности по собственному желанию…

– Да почему, Борис Иванович?

И в который уже раз повисла тяжелая пауза.

– Дочь моя медик, – тусклым голосом продолжил он, – время от времени уколами меня в работоспособном состоянии поддерживает. И говорит, что пора мне с работы моей нервной уходить, второго инфаркта не дожидаясь…

Я чувствовал, что дело тут не только в здоровье Канищева, но он разговор на эту тему замял. Односельчане же предполагаемую отставку главы их СМС прокомментировали, не скрывая огорчения, так:

– У Иваныча не столько усталости и болячек накопилось, сколько вполне резонной обиды на районное начальство. Есть, скажем, председатели таких же Советов в районе, которые поменьше нашего работают, а им уже добротные машины выделены. Канищев же все на разваливающемся дряхлом “москвичонке” ездит, купленном ему в складчину двумя здешними совхозами еще, можно сказать, в седую старину, при царе Горохе.

Однако и на вопросы о машине, об обидах Канищев отмолчался.

И тогда я, как говорится, зашел к нему с другой стороны.

– Борис Иванович, – спросил я его, – а при каких условиях вы остались бы работать в Совете дальше?

– Если бы, – отозвался он, – со стороны властей было бы чуть побольше внимания и средств с учетом территории Совета – одной из самых крупных в районе – и численности проживающего у нас населения, а также разных учреждений. А еще меня и жителей пяти моих населенных пунктов, прежде входивших в ныне упраздненный совхоз “Сокольский”, угнетает, что нас “пристегивают” то к одному производственному коллективу, то к другому. Мы же хотели бы жить, как и раньше, самостоятельным хозяйством, благо специалисты наши, животноводы, механизаторы еще не разбежались.

Говоря о перспективах земли родной, Канищев опять постепенно загорался, забывая, видимо, о том, что собрался уходить из СМС. Но, вспоминая об этом, снова на глазах погасал. Было видно, какая драма разыгрывается в душе этого человека, который и сам себя не представляет без нынешней своей работы, успев срастись с ней за долгие годы накрепко…

– Однако, ежели я с председательством своим все же и расстанусь, то из Подгорного никуда не уеду. Буду служить нашему краю как рядовой гражданин. Пока же я собираюсь просто в отпуск…