Зявдата Хакимовича Маннанова с должности председателя колхоза имени Фрунзе пытались снимать трижды: первый раз – в застойные времена, второй – в перестроечные, третий – в эпоху дикого капитализма, то бишь уже в наше время.

Поводы были разные. То он якобы кого-то избил, то нарушил какие-то директивы и инструкции, то что-то присвоил… Приезжали проверяющие, искали компромат, не находили, но попыток снять с должности ставшего вдруг неугодным Маннанова не оставляли. Тщетно. Сегодня он встречает свое 60-летие и 25-летие председательской деятельности, как говорится, с чувством исторического оптимизма.

– Меня не дал в обиду народ, – говорит Маннанов. – Каждый раз на общем собрании люди с треском прокатывали очередного ставленника номенклатуры и снова переизбирали в председатели меня…

Доверие людей – разве это не есть высшая награда для руководителя? Тем более такая вот поддержка, что даже всесильная бюрократическая машина забуксовала.

Зявдат Хакимович громко заявил о себе уже в первые годы своего председательствования. Однажды во время уборки хлебов к нему пришел бригадир. Доложил, что заканчивает обмолот пшеницы на ближнем поле, надо бы организовать вывозку соломы на ферму, а то ведь растащит население все копешки.

Маннанова будто холодной водой окатило.

– Население, говоришь, растащит? – в голосе его послышался металл. Чуть помедлив, он буквально огорошил бригадира: – Ты вот что, заскирдуй солому да поставь ометы поближе к огородам, чтобы люди таскали ее всю зиму да не надрывались.

Распоряжение, отданное председателем, вскоре облетело весь район. Гримасами исказились лица аппаратчиков горкома, у виска покручивали пальцами руководители хозяйств, обсуждая поступок Маннанова. И даже сами колхозники, перетаскивая солому с поля на подворья, сомневались: а не придется ли вскоре вывозить ее обратно?

Это сейчас молодые руководители хозяйств могут удивиться: ну что в том выдающегося, что председатель разрешил солому брать? Во многих сельхозпредприятиях нынче ее сельчанам отпускают бесплатно и без ограничений.

Нынче – да. Но тогда!

– В то время поступок Маннанова стал вызовом существовавшему порядку вещей, – вспоминает заместитель председателя республиканской Ассоциации фермеров и крестьянских подворий Р.Аминов. – Я тогда работал в районном звене управления и хорошо помню, что солому могли сжечь, сгноить, но чтобы просто так раздать населению – Боже сохрани!

А что же сам Маннанов? А в нем ни один мускул не дрогнул, ибо свое председательское предназначение он видел в том, чтобы служить избравшим его людям. Все, что принадлежало хозяйству, по его мнению, принадлежало и колхозникам. Выросший здесь, в Сулееве, в простой крестьянской семье, с детства познавший тяжелый сельский труд, он рано выработал в себе убеждения, которые потом никакие обстоятельства не смогли поколебать. Убеждения эти часто шли вразрез с позицией номенклатуры, именно поэтому в отношениях Маннанова с власть имущими нередко происходили трения. Изворотливость, угодничество и чинопочитание чужды Зявдату Хакимовичу в принципе. Не умеет он подлаживаться, прогибаться.

Горбачевская перестройка встряхнула общество от оцепенения, сняла с него налет равнодушия и покорности судьбе, пробудила надежды на то, что лучше жить можно уже сейчас, а не в призрачном светлом будущем. Изо рта людей будто кляп вынули: все стали говорить, обличать существующие порядки, стремясь громче выразить в словах все, что накипело в душе за годы молчания.

А в колхозе имени Фрунзе от разговоров вскоре перешли к делу: начали внедрять хозрасчетные отношения. Во всех отраслях были созданы арендные коллективы, отношения между которыми строились на принципе купли-продажи.

– Уже в первые годы были достигнуты взрывные, ошеломляющие результаты, – вспоминает З.Маннанов. – Резко выросла производительность труда, снизились затраты на единицу продукции, в 1991 году зарплата колхозников в нашем хозяйстве превысила среднерайонную в два с половиной раза.

А потом наступил памятный 1992 год с гайдаровской либерализацией цен. Тяжелым оказался переход народного хозяйства на рельсы рыночной экономики. Безудержный рост цен на промышленную продукцию и низкие доходы населения больно отразились прежде всего на сельском хозяйстве, на сельчанах. Затрещали все хозрасчеты, подряды и арендные отношения – просто невозможно стало прогнозировать уровень цен даже на месяц вперед.

– Это были годы испытаний нас на прочность, – говорит Зявдат Хакимович. – Мне колхозники не раз заявляли: что ты из нас жилы тянешь, вон соседи берут кредиты и живут не хуже нас…

Но залезть в долги – не в принципах Маннанова. Сжав волю в кулак, он повел нелегкий диалог с населением, призывая перетерпеть лихие времена, пересилить ощущение безысходности. В то же время Зявдат Хакимович понимал: одними словами сельчан не поднимешь, нужны более действенные меры. Ведь рыночные условия существенно поколебали веру людей в то, что возможности колхозного строя неисчерпаемы.

И вскоре по республике разнеслось известие: в Альметьевском районе “приказал долго жить” колхоз имени Фрунзе. Решением общего собрания колхозников на материально-технической базе хозяйства было создано акционерное общество “Тан”. Спустя шестьдесят лет после образования колхоза так называемый неделимый фонд наконец-то был поделен. Крестьяне стали совладельцами собственности акционерного общества. Здания, техника, скот бывшего колхоза перестали быть ничейными. В глубинном альметьевском хозяйстве начались преобразования, о сути которых большинство руководителей колхозов и совхозов республики имели тогда весьма смутное представление.

Между прочим, к тому времени на банковском счете фрунзенцев еще находилось полтора миллиона старых, “тогдашних” рублей. Можно было бы, наверное, еще какое-то время жить безбедно. Но Маннанов смотрел вперед, и многие односельчане его понимали и верили вожаку.

– Мы сделали свой выбор на краю пропасти, – сказал тогда председатель наблюдательного совета акционерного общества Ш.Милаев.

Хозрасчет в Сулееве выжил, выстоял, пройдя проверку суровым временем.

В настоящее время на территории бывшего колхоза – необычная структура. Это, по большому счету, ассоциация. Ассоциация сельскохозяйственного производственного кооператива (с таким названием, как оказалось, бывшему колхозу легче существовать, чем под вывеской “АО”) и 17 фермерских хозяйств. У фермеров – 2200 гектаров, у СПК – 1300. Сам Зявдат Хакимович Маннанов в одном лице и председатель СПК, и глава фермерского хозяйства. Причем не самого преуспевающего. Крепче, чем он, стоят на ногах, как фермеры, его водитель Назым Курамшин, у которого около 200 гектаров земли, 5 тракторов, автомобиль “КамАЗ”, комбайн “Енисей”, мастерская и 3 наемных работника. Уверенно развиваются фермерские хозяйства бывшего агронома Захира Шафигуллина, снабженца Вагиза Загидуллина, заместителя председателя по коммерции Фандаса Хабирова, предпринимателя Наиля Маннапова, тракториста Хамита Салахова.

Кстати, много ли вы найдете среди фермеров республики простых трактористов? Очень мало. И прежде всего потому, что наши фермеры львиную долю времени вынуждены не в поле работать, а обивать пороги кабинетов разного рода чиновников – в поисках удобрений, семян, кредитов, сервисных услуг, в собирании всяких подписей на документах. Не у каждого хватит терпения на все это.

В Сулееве же все возникающие вопросы фермерам решать легче. Надо, например, сварку деталей на тракторе произвести – фермеру не надо ехать за такой услугой к черту на кулички. Он уверенно направляется в мастерскую СПК. Она, как и прежде, функционирует централизованно, никто ее не растащил. Здесь трудится арендное звено сельхозпредприятия, возглавляемое Азатом Махияновым. Кстати, тоже фермером. Да-да, он один в двух лицах – в Сулееве это распространенное явление. В мастерской действует прейскурант цен на услуги, утверждаемый правлением СПК. Плати и, как говорится, пользуйся. То же можно сказать о зернотоке: здесь примут любое зерно у фермеров, но только после взвешивания, определения влажности и сорности. И тоже по расценкам, утвержденным правлением сельхозпредприятия.

Пользуются услугами СПК и крестьянские подворья. По заявкам их владельцев хозяйство выращивает фуражные и кормовые культуры, сполна обеспечивая кормами дойные и мясные гурты сельчан.

Как ни трудна экономическая ситуация на селе, но и СПК имени Фрунзе, и выросшие вокруг него фермерские хозяйства медленно, маленькими шажками, но верно движутся вперед, развиваются. Если взять непосредственно сельхозкооператив, то здесь за последние годы появились две мельницы, зерносушилка, склады, мини-пивзавод, закупается новая техника. Регулярно выплачивается и арендная плата за земельные паи их владельцам: по 4 центнера зерна и 10-15 соток покоса.

Когда в марте 1997 года в Альметьевском районе проходило памятное республиканское совещание по вопросам реформирования агропромышленного комплекса, я подумал, что уж в СПК имени Фрунзе его участников обязательно повезут, ведь там есть чему поучиться. Однако то ли большая отдаленность хозяйства от райцентра, то ли другие причины сказались, но районные чиновники предпочли показать участникам совещания не реально реформированные хозяйства, а те “карточные домики”, что понаставили сами. Которые потом рассыпались…

– К сожалению, чиновники продолжают душить крестьян, подавлять в них стремление к свободному труду, – убежден Зявдат Хакимович. – Земледельцу по-прежнему пытаются диктовать, что и сколько сеять, куда и по какой цене продавать…

Слушаю я Маннанова – председателя коллективного хозяйства и фермера в одном лице – и думаю вот о чем: насколько легче жилось бы сулеевцам, если бы их вожак мог иногда прийти к кому-то из чиновников районной администрации на деловой разговор, но начать его словами:

– Уважаемый, под вашим мудрым руководством, выполняя ваши директивы и рекомендации…

Ну что ему это стоило бы? Зато проще бы решались вопросы и с льготными кредитами, и с бюджетными вливаниями, да и хозрасчет, уверен, не пришлось бы рушить…

Наверное, мог бы склониться в полупоклоне Зявдат Хакимович. Ради своих же односельчан, во имя своего дела. Не переломился бы.

Но тогда Маннанов перестал бы быть Маннановым.