Много лет назад Петр Великий, известный своей любовью к реформаторству, учредил новый по тем временам орган – прообраз нынешней прокуратуры, которому поручил следить за исполнением законов по отношению к своим подданным. С тех пор прокуратура претерпела множество изменений, но функций своих не утратила и по сей день стоит на страже законности. Традиционно с ее помощью расследуются все самые сложные уголовные дела, сюда приходят груды писем от ущемленных в своих правах людей.
О том, изменился ли характер обращений татарстанцев, как прокуратура завершила 2004 год и что ждет от наступившего, мы беседовали с прокурором Республики Татарстан Кафилем Амировым.
– Прошедший год не стал для нас ни самым легким, ни самым трудным, – говорит Кафиль Фахразиевич. – Шла нормальная, планомерная работа. Тот факт, что прокуратура РТ по-прежнему в числе лучших по России, думаю, дает представление о напряженности и добросовестности ее деятельности. А год наступивший… По-прежнему наша основная обязанность – надзор за неукоснительным исполнением законов и соответствием принимаемых татарстанских законов российским.
К сожалению, люди, которые пишут законы, далеко не всегда юридически подкованы, так что документы часто нуждаются в корректировке. Президент республики не зря во всеуслышание заявил: “Давайте готовить законы таким образом, чтобы они не противоречили российским”. На прокуратуру возложена еще и обязанность отслеживать соответствие постановлений и решений глав администраций городов и районов республиканскому и федеральному законодательству. Для нас это дополнительная нагрузка. Правда, сегодня острота этого вопроса несколько спала: и депутаты, и руководители районов набираются опыта. И все-таки работы впереди еще много. Считается, что для нормального функционирования государству необходимо иметь десять тысяч законов и нормативных актов. У нас пока в наличии – только тысяча.
В наступившем году огромная нагрузка ляжет на сотрудников прокуратуры в связи с тем, что несколько нашумевших дел, в том числе по тагирьяновскому, чистопольскому и нижнекамскому преступным сообществам, будут переданы в суды. Поддерживать государственное обвинение – наша обязанность, так что здесь будет работать целая группа прокуроров. Сейчас вовсю идет подготовка к слушанию столь серьезных дел. А в том, что устанавливаются укрепленные “клетки” для подсудимых, усматривается определенная символика: в сфере борьбы с оргпреступностью в республике сделано немало, основные группировки, что называется, выкорчеваны. Важно, чтобы в освободившейся “нише” не расположилась новая поросль.
– По сей день в России бытует мнение, что Татарстан – некий рассадник организованной преступности. Мол, то одну группировку судите, то другую. Не многовато ли для одной республики?
– В свое время признание того, что в городе есть преступная группировка, порой действительно расценивали как дискредитирующий факт. Памятное многим дело “Тяп-ляп” даже на бюро обкома обсуждали – мол, стоит ли предавать его широкой огласке и вменять преступникам статью об организации банды? Дескать, какие банды на шестом десятке существования социалистического государства? Однако решились и прогремели тогда на весь Союз.
На состоявшейся два года назад расширенной коллегии прокуратуры и МВД Президент Татарстана подчеркнул: раскрывать такие дела нужно, даже если будут замешаны самые известные фамилии.
А по поводу бытующего мнения скажу так: дело не в числе преступных группировок, а в умении с ними бороться. Пресловутые ОПГ характерны для всех экономически сильных регионов. В Москве и Кузбассе, в Питере и Воркуте – всюду они есть. За последние несколько лет, могу сказать это со всей ответственностью, татарстанским правоохранителям удалось значительно продвинуться по стезе борьбы с оргпреступностью. Тут важен системный подход, впервые опробованный при разработке ОПГ “Хади Такташ”. В массе дел по отдельным личностям удалось обнаружить немало общих моментов, постепенно высветилась организация. Методику распространили на все города республики. Конечно, находятся люди, критикующие и такой метод: мол, можно было выявить этих преступников раньше. Но тут уж… Во-первых, лучше поздно, чем никогда. А во-вторых, превентивно у нас никого не осуждают. Наказать можно только за совершенные правонарушения.
Например, в Чистополе расследуется серьезное дело, которое в свое время мы не смогли довести до логического завершения: один из организаторов группы был несовершеннолетним, а его мама – одним из руководителей района. В Нижнекамске заканчивается дело о преступном сообществе, на очереди – казанское. “Тагирьяновское” близится к концу.
– Известно, что в ходе расследования дела “тагирьяновских” были выявлены факты, мягко скажем, милицейской недобросовестности. С “оборотнями в погонах” все понятно: выявили и наказали. Но как быть с утверждением оперативников, по словам которых значительная часть дел разваливается в прокуратуре, не доходя до суда?
– Прокуратура действительно не допускает некоторые дела до суда, но по единственной причине – слаба доказательная база. А раз нет доказательств, нет состава преступления, то какой смысл направлять дело в суд, если по нему все равно будет вынесен оправдательный приговор?
– На ваш взгляд, в чем тут причина? Сказываются слабая подготовка следователей, оперсостава, какие-то недоработки на юрфаке КГУ и в других вузах, готовящих юристов? Или, может, выбирать особо не из кого?
– На сегодняшний день список желающих работать в прокуратуре и имеющих высшее образование включает девяносто фамилий, а вакансии нет ни одной. Насколько я знаю, и в милиции недостатка в кандидатах не наблюдается. Беда в другом. Налицо девальвация профессии юриста, ибо даже уровень общего развития новоиспеченных специалистов часто весьма низок. В плане подготовки кадров действительно есть недостатки, причем общие как для коммерческих, так и для государственных вузов: они готовят юристов вообще, а не специализированно. Но ведь даже обязанности следователя милиции и следователя прокуратуры имеют отличия. Юридических специальностей – море безбрежное: адвокат, сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, оперативник… Всех их готовить нужно по-разному, исходя из специфики работы. Пока этого нет. Вот и получается, что приходят молодые ребята с большим апломбом – ну как же, он юрист дипломированный, – а подготовки-то ноль! Один очень уважаемый мною прокурорский работник, ныне уже покойный, говорил молодым следователям: “Работайте не с амбицией, а с амуницией”. Так вот, “амуницию” в виде специальных знаний наша молодежь перенимать спешит не всегда.
Кроме того, следователь просто обязан изъясняться грамотно – наша “продукция” находит свое отображение на бумаге, а что написано пером, как известно, не вырубишь топором. И если прокурор, читая протокол следователя (имеющего диплом о высшем образовании, между прочим!), обнаруживает семьдесят восемь ошибок или в заявлении о приеме на работу насчитывает десяток грамматических огрехов, то о каком профессиональном уровне может идти речь? Не выйдет из такого человека юриста, это я вам точно говорю.
– Ну, может, у него интуиция врожденная?
– Я не верю в интуицию без нормального развития, на таком уровне могут только рефлексы существовать. Разве что за взятки такой “студент” мог вуз окончить.
– Кстати, о взятках. Сейчас очень много говорится о борьбе с коррупцией. Понятно, что прокуратура не может остаться в стороне от таких дел…
– Конечно. По мнению Генерального прокурора России, Президента Татарстана, на борьбу с коррупцией должны быть направлены значительные силы. Причем без помощи граждан она будет безрезультатной. Если говорить о взятках, то это же дело двоих – дающего и берущего. Свидетелей здесь, как правило, не бывает. И если одна из сторон не согласится поведать об этом, все будет шито-крыто: как говорят юристы, латентная преступность.
Способ вывести взяточника на чистую воду известен и опробован давно: нужно “расшатать” неустойчивое звено – разговорить дающего. Не зря же в Уголовном кодексе есть примечание, что если один из участников взятки заявит о произошедшем до того, как это стало известно компетентным органам, то он будет освобожден от ответственности. Однако жизнь сложнее, чем Уголовный кодекс. Частенько люди отказываются дать показания против взяточника и свидетельствовать против него. И не всегда из жалости.
Есть такая притча. Однажды путник, идя по берегу реки, увидел привязанного к столбу преступника. Тело страдальца было сплошь покрыто комарами-кровососами, оводами да мухами. Пожалел путник осужденного, принялся отгонять от него жестоких насекомых. А преступник открыл глаза и черной бранью “отблагодарил” спасителя, сказав: “Ты согнал тех, что уже напились и просто так сидят, а теперь новые, голодные налетят…” В общем, так и здесь: многие предпочитают общаться со старыми, привычными взяточниками и не верят, что другие будут лучше.
Вокруг решивших помочь следствию нужно ореол борцов за правду создавать, а не клеймить как “стукачей”. Кстати, у меня есть сведения, что многие взяточники существенно повысили свои ставки – за риск. Боятся, значит? Тут правоохранительным органам нужно действовать активнее и активнее. Ведь страшно взяточничество на высоком уровне, где таким способом решаются вопросы приватизации или подбора кадров.
– По данным отдела писем прокуратуры, поток жалоб от татарстанцев не уменьшается, даже усиливается. И это удивительно на фоне новых возможностей – сегодня любой гражданин с жалобой может обратиться в прокуратуру или сразу в суд. Граждане большинства развитых стран выбирают второй вариант, а мы все: “Я прокурору жаловаться буду!”…
– Наши граждане просто не привыкли обращаться в суд по любой причине. То ли дело – к нам. Но есть и более серьезная, уважительная причина. Далеко не каждый из нас в состоянии правильно защищать свои права в суде. Прокурор активен в защите прав граждан. Другими словами, ему жалуются – и он собирает все необходимые справки-бумажки, вызывает должностных лиц, “грозит им пальцем” и так далее. Суд же использует для принятия решения только предоставленные ему документы: не собрал гражданин все необходимые бумаги – и проиграл дело. К тому же прокуратура обязана разрешить жалобу в месячный срок, тогда как решения суда можно дожидаться и полгода.
В наступившем году наверняка будет много обращений от граждан, связанных с монетизацией льгот и субсидиями по коммунальным платежам. Задача прокуроров на местах – не допустить, чтобы бюрократические проволочки приводили к ущемлению законных прав граждан. По этому вопросу я уже собирал районных прокуроров, соответствующие инструкции ими получены.
– Кафиль Фахразиевич, должность прокурора синекурой не назовешь: моральная и физическая нагрузки колоссальные. Значит, нужно уметь расслабляться, забывать на время о своей работе. О вашем увлечении фотографией многие наслышаны, а недавно смогли воочию увидеть выставку ваших работ в зеленодольской галерее искусств. Премьерная выставка прошла удачно?
– Прекрасно. Все произошло неожиданно: ко мне приехал директор галереи и предложил устроить такую выставку. Причем от меня ничего не требовалось – только работы. Устроители выставки хорошо поработали, и паспарту подобраны грамотно, и рамки. В таких масштабах это первая демонстрация моих работ. До этого неофициальная выставка функционировала в ТИСБИ: в коридорах вуза было выставлено много моих пейзажей. У меня же огромный стаж фотографа: начинал фоторепортером в районной газете. Сейчас учу фоторемеслу внучку. Она у меня хоть и маленькая еще, а сообразительная.
– Мало кто знает, что вы еще и икебаной увлекаетесь…
– Да, я с удовольствием сам готовлю все материалы для таких натюрмортов, часами составляю композиции из сухих цветов. Между прочим, неплохо получается. Одна начальственная дама, не буду ее называть, пригласив меня на свой день рождения, заметила: “А в подарок принесите ту композицию, которую я видела у вас на столе в кабинете. Ну, с красным цветком”. Разве откажешь женщине? Из наших татарстанских цветов получаются такие композиции – куда там японским! И природа у нас богаче. Может, поэтому я и за границу ни разу отдыхать не ездил. То ли дело на теплоходе по Волге…
Прокуратурой РТ в 2004 году в сфере экономики выявлено свыше 5 тысяч нарушений законов, в том числе незаконных правовых актов – свыше 1300, принесено 1233 протеста, направлено около 2300 исков в суды, внесено 900 представлений и свыше 600 предостережений о недопустимости нарушения закона, наказано свыше 500 человек в административном порядке, возбуждено 168 уголовных дел.
Совсем недавно начался судебный процесс по делу ОПГ “29-й комплекс”. Данное преступное сообщество образовалось в 1993 году во втором по величине городе республики – Набережных Челнах.
Резонансным событием 2004 года стало предъявление обвинения 15 членам организованной преступной группировки “Тагирьяновские”, именуемой так по фамилии их лидера Эдуарда Тагирьянова.