23 июля наша газета опубликовала сообщение о жестоком убийстве в Альметьевске. Напомним, что жертвой стал двухлетний ребенок. Не выдержав побоев, которым подвергался в течение двух дней, он скончался. Тело малыша… сбросили с балкона девятого этажа.
Признаюсь, что, когда готовила этот материал, у меня нередко возникало ощущение: а реально ли все то, что произошло? Неужели люди способны так запросто бессмысленно и жестоко убить беззащитного ребенка? И в прокуратуре Альметьевска, где мне предоставили необходимую информацию, не раз слышала от сотрудников (а уж они-то многое повидали и знают), что в Татарстане подобного зверства, пожалуй, еще не было…
В ночь с девятнадцатого на двадцатое июля в УВД Альметьевска поступил сигнал о том, что обнаружено тело малолетнего мальчика. Сотрудники следственно-оперативной группы, выехав по указанному адресу, обнаружили в кустах рядом с жилой девятиэтажкой мертвого малыша, завернутого в одеяльце. К тому моменту оперативники уже знали имена и координаты подозреваемых. Дело в том, что об убийстве в милицию сообщил молодой человек – друг одного из участников трагедии. Услышав о случившемся, парень, сознавая, что понесет уголовную ответственность за сокрытие преступления, решил все рассказать.
Задержанные по подозрению в содеянном – муж няни мальчика Ринат* и ее брат Владимир не стали отпираться. На допросе они признались, что систематически били ребенка скакалкой, ремнем. Кидали в него чем попадя. Один раз запустили табуреткой, попали в голову. На вопрос, как они могли творить такое с крошкой, молодые люди не моргнув глазом ответили, что плохо себя контролировали, так как были пьяны. А один из них добавил, что мальчик вызвал их гнев тем, что испачкал зубной пастой ковер, а потом чуть не испортил аппаратуру стоимостью сорок тысяч рублей.
Малыш умирал в течение суток. От его тельца садисты избавились весьма нехитрым способом: сунули в мешок и скинули с балкона девятого этажа в кусты. “Если и найдут, вряд ли подумают на нас”, – рассчитывали они. Тем более что район этот – один из самых неспокойных в Альметьевске по части правонарушений.
…Мать погибшего ребенка Катя рано лишилась родителей. Когда ей было тринадцать, у нее умер отец, и мать вскоре снова вышла замуж. Отчим оказался человеком жестким и вспыльчивым, от того, скорее всего, что пил по-черному. Желая показать, кто в доме хозяин, систематически избивал жену. Доходило до того, что бедная женщина неделями лежала в больнице, отходя от жестоких побоев. С Катей отчим также обходился сурово. Сочтя, что девчонка уже взрослая (ей тогда было тринадцать), он обязал ее работать по дому и в поле. (Проживали они в селе Ленино и имели небольшой участок земли.) Кате не разрешалось общаться с друзьями, развлекаться – нечего, мол, предаваться пустому безделью.
Мать, видимо, смирившись с судьбой, сносила побои мужа-изверга до тех пор, пока однажды тот, будучи, как обычно, пьян, люто не вскипел из-за того, что жена не приготовила ему вовремя ужин, и забил ее… Изувера осудили за убийство, сейчас он отбывает срок в местах лишения свободы.
К тому времени Кате исполнилось семнадцать. Вскоре после этого она уехала в Москву, где после долгих мытарств устроилась в ночной клуб стриптизершей. Один человек, с которым Катя познакомилась в клубе, предложил девушке за достаточно приличную плату оказывать ему и его друзьям интимные услуги. Так Катя пополнила ряды представительниц древнейшей профессии. Вскоре покровитель устроил ее в агентство “девушкой по вызову”. С одним из клиентов у Кати завязался бурный роман, и вскоре она родила дочку. Отец ребенка хоть и не собирался жениться, но от дочери не отказался: помогал деньгами, возил девочку за город. Однако недолгим оказалось Катино счастье. В один ужасный день, когда папа в очередной раз повез малышку на дачу, машина попала в аварию. Девочка умерла сразу, мужчина скончался по дороге в больницу.
– Оставаться в Москве после этого я больше не могла, – медленно, с мучительно долгими паузами продолжает свой печальный рассказ Катя. – Один человек предложил мне место в альметьевском досуговом агентстве, и я вернулась в Татарстан.
Когда Катя вновь забеременела, то сочла это подарком судьбы и решила оставить ребенка. Павлик родился крепким, здоровым. Малыш поистине стал для нее смыслом жизни. Он рос веселым, забавным и был всеобщим любимцем. Девушки из агентства, товарки Кати, рассказывали мне, как они сидели вечерами на кухне и строили планы относительно будущего Пашки. Представляли, как он вырастет, обязательно получит хорошее образование, женится. Вскоре перед Катей остро встал вопрос жилья. Под агентство досуга были куплены две соседние квартиры, и жрицы любви проживали там же, где принимали клиентов. Катя, понимая, что ребенку находиться здесь никак нельзя, стала подыскивать ему няню с жильем. Дала объявление в “бегущую строку” и после многих звонков остановила свой выбор на Ире.
Ира проживала в четырехкомнатной квартире с отцом и мужем. Жил с ними еще родной брат Ирины Володя со своей семьей. Так как для Павлика предусматривалось проживание у няни, Катерине очень понравилось, что Ира и жена Володи Лена имеют своих детей. Общение мальчику необходимо, а тут два сорванца, да еще и ровесники Паши. Кроме того, Ирина сказала, что у них в деревне живет бабушка, к которой они с детьми ездят каждые выходные. Павлика они также будут брать с собой. В общем, просто идиллия. Катя, не раздумывая, согласилась и внесла первую плату: семь тысяч рублей. Разве могла она тогда подумать, что покупает своему сыну смерть?..
– Сначала все было прекрасно, – вспоминает Катерина. – Павлика действительно возили в деревню, он сдружился с детьми Лены и Иры. Я постоянно навещала его. Каждый день в обед мы гуляли с ним в парке. Он тогда только начал разговаривать и с восторгом рассказывал, как хорошо ему живется у тети Иры. Однажды, навестив сына, я увидела у него на лобике большую шишку, от которой под глаз расползся синяк. Спросила у Иры, в чем дело. Она меня успокоила, мол, мальчик играл во дворе и упал с горки. Нужно было тогда забрать Павлика, но я поверила Ирине, ведь он был очень подвижным, и в том, что упал с горки, не было ничего неожиданного.
С
пустя некоторое время после этого Кате понадобилось на время уехать из города. Перед отъездом она пошла к Ире навестить сына. Дверь открыл не совсем трезвый муж Ирины Ринат. Он сбивчиво объяснил, что Лена с Ириной в деревне, детей они забрали с собой.
– После его слов у меня на сердце как камень навалился, – вспоминает Катя. – Я расстроилась: уезжаю, а Павлика не увидела. Если бы мне знать, что случится! Кинуться бы мне в деревню за своей кровиночкой!..
Катя закрывает лицо руками и рыдает. Стоит ли в такие минуты расспрашивать, что она испытала, увидев своего Павлика в мрачной, холодной комнате альметьевского морга? На ребенке не было живого места. Худенькое тельце сплошь покрывали кровоподтеки, личико было изуродовано, на веках – синюшные отеки, характерные при черепно-мозговых травмах…
Выписка из справки судебной медицинской экспертизы: “По предварительной судмедэкспертизе трупа Е., 2002 года рождения, следует, что смерть наступила в результате полученной скрытой черепно-мозговой травмы. На теле обнаружены кровоподтеки и ссадины различной давности…”
Пытаясь понять, что могло заставить этих извергов, имеющих своих детей, сотворить такое с беззащитным малышом, я решила вначале пообщаться с родными и знакомыми обвиняемых. Все в один голос уверяли, что Ира, Ринат, Володя и Лена всегда казались им положительными людьми. Ухаживали за больным отцом (он чернобылец, инвалид второй группы), не скандалили, не устраивали драк. Выпивали, конечно, но кто сейчас не пьет? Ни соседи, ни родственники никогда не видели, чтобы они поднимали руку на своих детей.
Тем острее стало мое желание посмотреть им в глаза, задать несколько вопросов.
– Как вы собираетесь с этим дальше жить? – спрашиваю. – Вы же сами отцы!
– Не могу понять, что со мной произошло в тот момент, – отвечает Ринат. – Мы тогда напились до полусмерти, а он (Павлик) так шумел… Как жить дальше с таким грузом в душе – не знаю. Это я во всем виноват и свою вину не отрицаю…
Владимир же относительно своей вины иного мнения:
– А при чем здесь я? Меня вообще дома не было! Я с друзьями был, у меня и свидетели есть! Только раз я пацана отлупил ремнем, ну потом скакалкой. Ну еще в глаз дал. Так было за что! Он с аппаратурой игрался. Я ему говорю, что нельзя, что вещь дорогая, – бесполезно. Вот и отлупил. А что здесь такого? Меня тоже в детстве пороли, не умер же. Он после этого еще жив был. Я его гречневой кашей накормил и ушел гулять. Когда вернулся, смотрю, он в кроватке лежит, еле дышит.
– Почему вы “скорую” не вызвали? Ведь малыша еще спасти можно было. Матери почему солгали, сказав, что ребенок в деревне? (Во время следствия выяснилось, что в момент, когда Катя заходила навестить сына, мальчик лежал в квартире и медленно умирал.)
– Мы испугались, что она заяву на нас накатает, – оправдывается Ринат.
Больше он не сказал ни слова. Зато Володя был расположен к беседе и, судя по тону, во всем себя оправдывал.
– Чего вы нас допрашиваете? Вы что, прокурор, что ли?
– Я не прокурор. Просто пытаюсь понять, неужели вас совесть не мучит? Подумали бы о своем ребенке, прежде чем совершить такой поступок.
– А при чем здесь мой ребенок? – недоумевает Владимир…
Позднее мне удалось пообщаться с их женами. Задала им только один вопрос: как они, сами матери, могли спокойно оставить умирать двухлетнего ребенка?
– Когда мы вернулись, – объясняет Ира, – Павлик был еще жив, но уже тяжело дышал, у него была высокая температура. Мы с Леной хотели вызвать “скорую”, но мужья нам запретили. Они велели возвращаться в деревню, заверив, что сами разберутся в ситуации. Как он умер, мы не видели.
…Мать убитого Павлика живет сейчас на транквилизаторах.
– Мне нельзя плакать, – говорит Катя. – Мертвых безмерно оплакивать нельзя, иначе им будет плохо на небесах. Я должна быть сильной. Ради Павлика…
P.S. По данному делу сейчас ведется следствие. Ринату и Владимиру уже предъявлено предварительное обвинение по статьям 116 (нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль) и 111.4 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) Уголовного кодекса РФ.
* По просьбе следствия имена действующих лиц изменены.
