Почти как у людей

Видеть милицейские патрули с собаками приходилось очень многим из нас: время сейчас такое. Идет патрульная умница рядом с хозяином в форме, проницательно поглядывает на окружающих, аж не по себе становится: кажется, все мысли твои читает. Но не родились же служебные псы такими умными – кто-то их учит и воспитывает? Недавно нам довелось побывать в собачьем “вузе” – зональном центре кинологической службы МВД Татарстана.

Идем вдоль аккуратных рядов собачьих “квартир” – вольеров. Деревянный пол в небольшом “предбаннике” на свежем воздухе, дальше крытая комнатка – просто язык не поворачивается назвать ее конурой, настолько чисто внутри. Об обстановке в собачьем домике для своих напарников, как, впрочем, и о выгуле, кормежке, заботятся инспектора: кто старую шинель в качестве подстилки использует, кто матрасики шьет.

– Мой Дэниэл, например, только на сене спит, – говорит кинолог Александра Изотова. – В клочья любую подстилку раздирает. Взрывчатку что ли ищет?

Дело в том, что спаниель Дэнни – признанный спец по поиску взрывчатых веществ. Увидев хозяйку, песик с радостным повизгиванием встает на задние лапы и усердно крутит обрубком хвоста. Мол, продемонстрировать свое умение? Да с превеликим удовольствием!

Пока выпущенный на волю Дэнни “целуется” с Александрой (это обычный утренний ритуал), а затем деликатно обнюхивает меня и фотографа, под бампером милицейского “уазика” прячут гранату. Без запала, конечно, но с начинкой.

– Дэнни, искать! – командует Александра.

На улице не по-весеннему прохладно, сильный ветер сбивает запах. Но разве ж это помеха для натасканной собаки? Не проходит и минуты, как спаниель победно тявкает и усаживается аккурат напротив “заминированного” бампера. Получив порцию заработанного лакомства, Дэнни отправляется с нами на обзорную экскурсию по родному питомнику, по дороге “здороваясь” с приятелями. А что вы думаете? У собак – как у людей, свои привязанности и антипатии. И каждый инспектор-кинолог точно знает, с каким соседом можно выгуливать своего питомца, а с каким – лучше не стоит: может дойти до драки.

Служебные псы, упитанные и ухоженные, без разбору не лают, больше приглядываются к гостям. В одном вольере замечаю сразу двух жильцов: из-под здоровенной овчарки выглядывает небольшая собачонка – ягдтерьер.

– Кнопка у нас с Хондой поселилась, – рассказывает Александра. – Живут душа в душу. Она же крохотная, зимой одна зябнет, вот и лезет к Хонде под бочок. Вы не смотрите, что Кнопка маленькая, – это заводила всех смут в питомнике, лидерша. Правда, и умница редкая, лучше ее мало кто по наркотикам работает.

Основной состав “служивых” – овчарки, но есть в питомнике и спаниели, ягдтерьеры, даже бигли. Последние и на собак-то не похожи: небольшие, гладкие, с вытянутыми треугольными мордочками и огромными глазищами – инопланетяне, да и только. Бигли трудятся в лабораториях: они непревзойденные нюхачи.

Живут здесь и караульные псы – кавказцы, азиаты, эти охраняют спецобъекты МВД. Конвойные – ротвейлеры, овчарки. Последние с успехом сопровождают и экипажи патрульно-постовой службы милиции.

Каждый день кинолог, даже если не в смене, навещает свою собаку, обязательно выгуливает. Заниматься с ней нужно постоянно, иначе через месяц-другой рабочие навыки теряются. Да и обычные хозяйские хлопоты зовут: подстилочку потеплее соорудить, кашку в холодный день сварить – не все же соратнику на сухом корме сидеть.

“Диванно-пирожковых” здесь не держат

Обучать щенка начинают с двухмесячного возраста: до сорока пяти дней он – младенец, спит возле мамы и знать не знает, что его ждет служба.

Затем щенку подбирают хозяина. До года собачье детство продолжается, только уже с напарником. Инспектор приучает будущего “служивого” к месту, кормит, как положено, тренирует ходить рядом – своеобразный детсад получается. Частенько кинолог забирает питомца домой. Во-первых, чтоб привыкнуть друг к другу: собака для инспектора не менее важное оружие, чем табельный пистолет. А во-вторых, из соображений собачьего здравоохранения. Всем взрослым хвостатым сделаны необходимые прививки, поэтому никакая зараза им не страшна, а вот непривитой крохе на общей площадке для выгула лучше до поры не показываться.

После года такой “абитуриент” готов к служебной муштре. Говорят, умной собака становится только у умного кинолога, ведь у собачьего ума три составляющие: наследственность, среда и воспитание.

Дрессировка начинается с четырехмесячных курсов общей подготовки, затем наступает черед специализации. Службу подбирают по характеру и по индивидуальным качествам. Например, в “элиту” – одорологическую службу (работа по запахам) из двенадцати собак подойдет одна. Здесь трудятся чаще представители охотничьих пород – у них чутье особое.

Почти всегда на месте преступления остаются клочок одежды или носовой платок, капельки крови. Нередко исследуют даже матерчатую обивку стула, на котором сидел предполагаемый преступник. Дело криминалистов, приехавших на место происшествия, – грамотно взять улики. Их с особой тщательностью пакуют в целлофановый пакет и везут в лабораторию. Там с запахом начинает работать специалист – “улику” особым образом экстрагируют и хранят в специальном “банке запахов”. А дело собаки – по этому запаху опознать подозреваемого. Конечно, на “показаниях” одного четвероногого эксперта обвинение не базируется: работают несколько собак одна за другой. Каждая делает по три “подхода”. Представляете, какое чутье должно быть на этой службе?

Из оставшихся “годовичков” подбирают претендентов в “ловцы” наркотиков и взрывчатых веществ. Тут годятся охотничьи собаки и, конечно, овчарки. Последняя порода – универсальная: и отменное чутье, и мощь, и ум, и красота. А у представителей охотничьих пород свои плюсы: кроме замечательного обоняния, еще и миниатюрные размеры. Пока “немец” при обыске, допустим автомашины, развернется в тесном салоне, малыш спаниель обнюхает все уголки.

Сегодня в Татарстане по наркотикам работают около сорока собак, и две трети из них – охотничья мелочь вроде спаниелей и ягдтерьеров.

– Для работы по взрывчатке подойдет умеренный темперамент, – рассказывает заместитель начальника кинологического центра Александр Наумов. – Собака должна быть спокойной, с хорошим обонянием. А вот для работы по наркотикам требуется активная, даже взбалмошная собака, которая все вверх дном перевернет, но найдет, что ищет. А уж самые невозмутимые – флегматики – работают в патрульной службе.

От осины яблоки не родятся

– В первую очередь мы должны обеспечить каждый район Татарстана грамотным кинологом и собакой по проработке запахов следов, – говорит начальник зонального кинологического центра МВД РТ Рузаль Шагиев. – Из сорока четырех районных отделов внутренних дел сегодня нет собак в двенадцати. Но скоро будут и там.

Кстати, коммерческие структуры частенько обращаются к нам с просьбой организовать охрану. Но у нас собаки специально обученные, а не караульные. Нерационально, согласитесь, натасканного на поиск наркотиков пса использовать в качестве цепного охранника.

– Хороший щенок и стоит, наверное, недешево?

– Спаниель, допустим, в среднем полторы тысячи рублей за двухмесячного щенка – это если без родословной. А хороший щенок немецкой овчарки, да с положенными документами – от пятисот долларов. Мы же лучших покупать стараемся. Но у нас в центре и своя группа разведения есть: на весь Татарстан собак не накупишь.

Для разведения породы отбирают лучших, они должны пройти своеобразное тестирование, сдать так называемый керинг. Чтоб и экстерьер, и рабочие качества, и нервная система были в порядке. В прошлом году получено около тридцати первоклассных щенков.

Кроме главного, казанского центра, в Татарстане есть аналогичный в Набережных Челнах – при УВД города, в Зеленодольске, отделения в Нижнекамске и Альметьевске.

– В питомнике сейчас восемьдесят собак, а всего по республике – более шестисот, – продолжает Рузаль Шагиев. – И за всех отвечаем мы. За их приобретение, обучение, кормежку – за все.

– А если, например, заболел пес, но инвалидность для четвероногих не предусмотрена, или отработал свой срок, а пенсии ему не положено?..

– Своих псов-“пенсионеров” мы пристраиваем караульными. Например, в подшефный Бирюлинский детский дом. А насчет заболевших… У нас ведь своя ветслужба есть. К счастью, колотых и резаных полостных ран (Рузаль Наилович стучит по деревянному столу, чтоб не сглазить) пока не было. А вот потери были. В Чечне. Самая болезненная – в 2001 году. Тогда в Гудермесе, при отработке машины со взрывчаткой, погиб наш сотрудник Игорь Шимарин вместе с собакой. Малыш унюхал в машине взрывчатку, они подошли и – взрыв: радиоуправляемая мина… Человеческих потерь больше не было, а еще пять собак погибли.

Из Чечни возвращаются нервно истощенными и кинологи, и собаки. Но человек хоть понимает, куда и зачем ездил, а собака-то эмоциями живет. Кинолог может с психологом проконсультироваться, санаторное лечение получить. У собаки один психолог – хозяин. Обычно он уезжает с собакой куда-нибудь на природу, в лес, в тишину. Навоевались…

А вот “диванно-пирожковых” собак (так милицейские кинологи пренебрежительно именуют избалованных домашних неженок) здесь не держат. Дисциплина служебная – она и для собаки дисциплина, в милиции без нее никак.