Заявление в прокуратуру
В конце ноября прошлого года в Прокуратуру республики поступило заявление об исчезновении человека. Жена пропавшего Людмила Гаврилова (фамилия изменена) подробно описала приметы Бориса. С собой он взял большую сумму в долларах. Утром 25 ноября Борис уехал на джипе “Мицубиси”, а вечером почему-то не вернулся. До утра Людмила обзвонила всех общих знакомых и сослуживцев мужа по бизнесу – никто не знал о его местонахождении. Понятно, Людмила стала предполагать худшее. Обзвонила больницы города, ГИБДД – результат тот же. На третий день она пришла с заявлением в прокуратуру.
По факту исчезновения Гаврилова было возбуждено уголовное дело, которое передали для расследования отделу криминалистики.
Владимир Карузин, начальник отдела, один из опытнейших криминалистов республики, вместе с прокурором-криминалистом Бакыем Куватовым составили план розыскных действий. К поиску были подключены оперативные службы УБОП и УУР МВД республики. Известный бизнесмен, занимавшийся сбытом металлопроката, как в воду канул. Сроки предварительного расследования были исчерпаны. Родственники Гаврилова отметили сороковины, считая его не пропавшим, а погибшим. Ведь сумма в несколько десятков тысяч долларов и “крутая” иномарка представляли для преступников понятный интерес.
Карузин сомневается
Впрочем, у Владимира Карузина и его коллег к тому времени возникли кое-какие сомнения по поводу исчезновения Гаврилова. Наружные службы доносили, что Людмилу несколько раз видели в дорогих ресторанах в окружении смазливых парней. Ее несколько раз приглашали в прокуратуру, и каждый раз она сообщала все новые детали, некоторые из них противоречили предыдущим: то на Борисе были джинсы светло-серого цвета в рубчик фирмы “Вранглер”, то темно-синего – фирмы “Труссарди”. Когда же допрашивавший ее Куватов заострял внимание на подобных противоречиях, Людмила нервничала, говорила с надрывом:
-Уж не подозреваете ли вы меня в причастности к исчезновению моего мужа?
Карузин, криминалист почти с тридцатилетним стажем, научился держать себя при таких сценах и ничего не говорил Людмиле о ее странной вдовьей жизни с походами в рестораны в компании с мужчинами, считая, что еще не настало для таких откровений время.
И вот удача!
Через две недели я повстречал Карузина в курилке.
– Появились новые обстоятельства в деле Гаврилова, если интересуют – заходи, – сказал он.
Не откладывая, зашел.
Оказалось, Карузина пригласил к себе прокурор республики Кафиль Амиров. В кабинете у него находился его заместитель по следствию Фарид Загидуллин, опытный сыщик. До него эту должность долгие годы занимал сам Амиров. Так что здесь собрались настоящие профессионалы, понимавшие друг друга с полуслова. Амиров известил Карузина о звонке из КГБ: к ним явился некто Григорий Пинсух и дал показания о смерти Бориса Гаврилова. Карузину и его группе было поручено “отработать” Пинсуха и довести как можно быстрее следствие до конца.
К визиту Григория Пинсуха (фамилия изменена) в Прокуратуре республики готовились тщательно. По указанию Карузина криминалисты приготовили аудио- и видеотехнику. Бакыю Куватову отводилась главная роль.
Григорий Пинсух явился точно в назначенное время. Среднего роста, сухощавый, большой нос с горбинкой. Когда были закончены все формальности, он стал давать показания:
– Начну с того, что это я убил Бориса Гаврилова… Только не перебивайте меня своими вопросами, я ничего от вас не скрою… Поймите, мне трудно снова возвращаться туда и переживать вновь этот кошмар, который и в страшном сне не привидится… Мы с Борисом Гавриловым вели совместное дело. В основном перепродавали металлопрокат: уголки, швеллеры, листовую сталь. Я находил, где его купить подешевле, а Борис – кому можно сбыть подороже. Сначала наши поставки исчислялись несколькими тоннами в одной партии. Когда же дело пошло, количество возросло до сотен тонн. Не скрою, мы стали удачливыми бизнесменами. Доходы наши росли из месяца в месяц. Мы могли себе позволить обзавестись дорогими авто, бытовой техникой. Разумеется, вкладывали прибыль и в развитие нашего дела. Создали торгово-посредническую фирму с небольшим штатом сотрудников, приобрели помещение под офис, произвели евроремонт.
В отличие от меня Борис много тратил на жену, детей. Людмиле он ни в чем не отказывал, хотя она, по моим наблюдениям, особа легкомысленная. Я ему нередко намекал, мол, раскрой глаза пошире, скоро ты не сможешь надеть шляпу – рога помешают. Он только отмахнулся: не лезь, мол, не в свои дела… И вот 25 ноября поздно ночью мне позвонила Людмила. Спросила, не знаю ли я, где Борис. Я назвал ей несколько адресов, куда он собирался наведаться накануне.
К вечеру другого дня уже сам подключился к поискам. Это продолжалось больше недели. Я обзванивал другие города, где у нас имелись деловые отношения и связи. Увы, никаких результатов. Теперь я уже откровенно запаниковал. Работа валилась из рук, дела почти забросил. Так продолжалось почти до Нового года…
“Не бейте мне по почкам”
После двух часов беседы с Пинсухом Куватов предложил сделать небольшой перерыв. Попили кофе, зарядили аппаратуру новыми кассетами. Карузин пригласил Куватова в соседнюю комнату.
– Ну как твое мнение, что-нибудь улавливаешь?
– Пока нет, Владимир Геннадьевич, думаю, пусть он полностью расскажет свою историю.
– Не забудь ему напомнить еще раз об ответственности за дачу ложных показаний, посмотрим, как он на это отреагирует.
Григорий Пинсух отреагировал чересчур эмоционально.
– Боже мой, за кого вы меня принимаете! Конечно же, я в курсе своего положения и все эти УПК и УК знаю вдоль и поперек…
– Ну и прекрасно, Григорий Михайлович, – сказал Куватов, – продолжайте рассказывать.
-Утром 30 декабря я отправился на стоянку забрать свой “Паджеро”, чтобы съездить на рынок за овощами. На перекрестке улиц Вишневского и Калинина путь мне перегородила “буханка” – “УАЗ”. Из нее вышли два амбала и, выдернув меня из машины, впихнули в свою. Я и пикнуть не успел. В машине мне надели наручники, рот заклеили скотчем, а на голову напялили какой-то мешок. Сколько мы ехали, точно сказать не могу. Где-то около часа. Ехали молча. Потом меня вывели из машины. Минут десять шли по какому-то зданию, затем начались ступеньки вниз. Я насчитал 12 на одном марше, 12 – на другом и еще шесть на повороте. Итого – тридцать.
Сначала с меня сняли наручники, затем мешок и отклеили скотч. Подвальное помещение метра 3 на 4 освещалось одной лампой дневного света. Наконец, я разглядел своих похитителей. В комнате их было трое. Одеты в пятнистые куртки и брюки, заправленные в высокие армейские ботинки.
– Ты, козел, наверное, не знаешь, за какие заслуги мы тебя захватили, – обратился ко мне один из них. – Тебе предстоит тут сделать два дела: сначала передашь нам полста тысяч баксов, а потом замочишь своего кореша Борьку. Нечего таращиться. Он у нас отдыхает в соседнем боксе. Передашь своим на воле, чтобы доставили бабки куда мы скажем. Когда получим – замочишь дружка, понял? Тогда и к женушке любимой вернешься.
Тут все заржали, а у меня мороз по коже. Я им: откуда, мол, столько баксов возьму, в жизни не видел такое количество. Что здесь началось! Ударом в челюсть меня свалили на бетонный пол и давай пинать. Я им кричу: “Мужики, только по почкам не бейте, она у меня всего одна”. Те еще пуще начали лупить и хохочут: “Зачем она тебе, если отсюда не выйдешь живым?” Что мне оставалось, скажите, делать?
Куватов с сочувствием смотрел на Пинсуха, кивая в знак согласия. Тот же продолжал:
– Вскоре они ушли. Погас и свет. Я остался один в темноте в холодном бетонном мешке. Меня охватило отчаянье. Я сначала громко закричал, а затем зарыдал. Представьте себе, завтра Новый год, новое тысячелетие, а я здесь сижу на бетонном полу и неизвестно, увижу ли вновь белый свет…
Два выстрела в голову и дубль
После четвертого часа беседы с Пинсухом криминалисты поняли, что надо как-то регулировать процесс, иначе его словесный поток неиссякаем.
– Бакый, задай ему конкретные вопросы, – предложил Карузин. – Он будто специально нагружает нас такими подробностями, которые никогда и не понадобятся.
Третий тайм беседы Куватов начал так:
-Григорий Михайлович, скажите, заплатили ли вы им требуемую сумму, каким образом вы убили Бориса Гаврилова и как вам удалось сбежать или освободиться?
– Как вы помните, – начал Пинсух, – головорезы поставили передо мной два условия: добыть им пятьдесят тысяч баксов и грохнуть Бориса. 2 января по моему звонку, который мне организовали истязатели по сотовому телефону, моя жена через три часа после разговора со мной принесла в условленное место деньги. Я их собирал для покупки небольшого коттеджа в районе Борового Матюшина. Когда бандиты получили деньги, они позволили мне позвонить жене, что я жив-здоров. Я надеялся, что бандиты передумают относительно второго ультиматума – убить Бориса. Но не тут-то было, и все мои мольбы были тщетны…
Далее Пинсух поведал, что его завели в другое помещение подвала, где в углу на табурете сидел связанный по рукам и ногам Борис Гаврилов. Лицо его было опухшим от побоев, со следами синяков и кровоподтеков. Увидев Григория, он криво усмехнулся, дескать, и тебя достали. Один из бандитов сунул в руки Пинсуха пистолет, подвел его к узнику и, приставив к виску Пинсуха свой пистолет, приказал выстрелить тому в голову. “Стреляй или я самого тебя грохну!”- истошно заорал бандит. Бедняга нажал на курок. “Еще раз!” – не отступался злодей. Невольник выстрелил во второй раз в падавшего с табурета партнера по бизнесу.
После этого обмякшего, на ватных ногах, Пинсуха отвели в конец подвала к выходу. За спиной он услышал два глухих выстрела.
“Плохо ты стрелял, – сообщил Григорию сопровождавший, – пришлось за тебя его добить еще двумя выстрелами”.
Затем Пинсуху завязали глаза, вывели из подвала, усадили в машину. Через час его высадили на Оренбургском тракте…
Чужая игра
Во время показаний Пинсуха Карузин несколько раз выходил из кабинета, отдавал своим сотрудникам различные распоряжения, связывался с оперативными службами, которые докладывали ему о новых фактах в деле исчезновения бизнесмена.
В кабинет Карузин вернулся, когда Пинсух закончил свое жуткое повествование.
– Григорий Михайлович, – спросил Куватов, – скажите, может ли человек остаться в живых после двух выстрелов в голову, произведенных в упор?
– Ну, что вы, конечно, нет!
-Но вы два раза выстрелили в Гаврилова, а он остался жив.
-Кто это вам сказал? – напрягся Григорий Михайлович.
-Вы и сказали. О двух выстрелах, которыми после вас добивали Гаврилова. Вам не кажется, что здесь что-то не так?
-А еще скажите, Григорий Михайлович, – вмешался в беседу Карузин,- зачем вам понадобилось идти сначала в КГБ, а уже затем к нам?
Посетитель моментально сник, голова ушла глубоко в плечи, взгляд уткнулся в стол.
– Так вот, господин Пинсух, – сказал Карузин,- вы допустили несколько ошибок. Первая. Направляясь сюда, вы не удосужились проинструктировать свою супругу, и она, по простоте душевной, поведала нашим сотрудникам, что вас никто не похищал и никакие баксы она за вас никому не платила. Вторая ошибка: вы не предполагали, что нам не составит особого труда проверить деятельность вашей фирмы. Буквально несколько часов назад к нам поступили сведения, свидетельствующие о неблаговидных ваших с Гавриловым делах. Впрочем, вы оказались хитрее своего партнера. Ваша фамилия нигде в документах не значится, все операции вы проворачивали от имени Гаврилова, а зарплату получали от него наличными.
– Вы правы, – прошелестел пересохшими губами Пинсух, – я где-то просчитался…
– По нашим сведениям, – продолжал Карузин, – ваша фирма “кинула” пять фирм на общую сумму, кажется, в полтора миллиона долларов?
– На 1 миллион 270 тысяч, – уточнил Пинсух.
– Вот именно, спасибо за поправку. Вы везде требовали предоплату, и ваши условия покупатели всегда выполняли. На каком-то этапе вы с Борисом Гавриловым договорились закрыть фирму, перегнали деньги в оффшорную зону, также в подставную фирму. Затем Гаврилов уехал сначала в Питер, а потом перебрался в Польшу. Сейчас он находится в розыске. Данные о нем переданы в Интерпол.Вы же подали документы для выезда в Израиль и спешно распродали здесь все свое имущество. И самая главная ваша ошибка… Вы думали отвлечь нас от поиска Гаврилова, а заодно ввести в заблуждение обманутые вами фирмы, чтобы они никуда не обращались… Теперь же, Григорий Михайлович, познакомьтесь с этим документом…
Пинсух долго читал, шевеля губами. Лицо его побледнело. Перед ним лежал ордер на арест, подписанный прокурором республики.
Через час после того, как Пинсуха увезли в наручниках в ИВС, в прокуратуре у Куватова и Карузина состоялась еще одна встреча. Явилась Людмила Гаврилова. Она еще не знала, чем закончилась история Пинсуха. Поэтому и держалась поначалу надменно, изображая львицу из аристократического общества.
– У нас для вас, Людмила Алексеевна, есть две новости, сказал Карузин,- одна хорошая, а другая – не очень. С какой начать?
– Начните с хорошей, – расцвела Гаврилова, – а плохих мне и так хватило за эти месяцы.
-Ваш муж Борис Гаврилов жив и здоров, и нам известно, где он находится…
Гаврилова вскочила с места, чтобы обнять Карузина и оставила на его щеке след от губной помады.
– Ну не надо так, успокойтесь, Людмила Алексеевна. Здесь не театр и не место встреч с заключенными, – вернул ее на место жестким тоном Карузин.
– При чем тут место встреч с заключенными? – насторожилась Гаврилова.
– При том, что второй – плохой – новостью для вас является обвинение в инсценировке исчезновения мужа. Мало того, он нами объявлен в розыск как подозреваемый в совершении хищения чужого имущества, считайте, денежных средств, в особо крупном размере. Вот когда мы его задержим и доставим в изолятор временного содержания, тогда вы получите, вероятно, разрешение на свидание с ним и все чувства нежности и любви к нему вы сможете ему выказать.
На Гаврилову это известие не подействовало удручающе. Она продолжала улыбаться.
-Для меня, Владимир Геннадьевич, главное, что Боречка жив. А из вашего учреждения, если он к вам и попадет, скоро выйдет. Не Гусинский ведь он или Березовский, хапнувшие миллиарды. И в конце концов – не человека же убил!
Равиль ХАЗИЕВ.
