Студентка Чжухайского университета Чан Вин Шиан прикрывает рот ладошкой и смеется в ответ на мой вопрос о временах “культурной революции”: дескать, Мао Цзэдун на красный свет светофора – ведь это же цвет революции! – повелел разрешить движение, а на зеленый – запретить. А вот о всеобщей охоте на воробьев (компартия призвала массы уничтожать птах, чтобы резко повысить урожайность зерновых в стране) она слышала от своей бабушки.

Местные воробьи, правда, быстро сообразили, что им ничего не грозит в соседнем с Чжухаем городе Макао – португальской колонии в дельте реки Жемчужная. Целыми стаями они перелетали в Макао, откуда с крыш домов не без интереса наблюдали, как чжухайские рыбаки и горожане с трещотками в руках с утра до вечера носились вокруг кустов и деревьев. Потом был “большой скачок”, когда во дворе каждого дома кустарным способом миллионы китайцев выплавляли чугун…

Много иных глупостей совершали тогда китайцы под руководством компартии, вдохновленной идеей председателя Мао – “только устроив великую смуту в Поднебесной, можно впоследствии создать там порядок”. Порядка все не было, а страна неуклонно шагала к гибели. Подойдя к краю бездны, в 1978 году китайские коммунисты на очередном пленуме ЦК КПК приняли решение о создании свободных экономических зон. Рыбацкий поселок Чжухай, захолустный городок Шэнчжень и два их не менее замызганных собрата Шаньтоу и Сямынь и стали пионерами в деле привлечения “капиталов буржуазии” на благо социалистической родины.

Чан Вин несильна в истории, ей всего лишь 18 лет, и учится она на факультете туризма, где заставляют грызть не давно забытые цитатники, а английский язык. “Всеобщее изучение английского языка, а в нашей провинции этим занимаются 6 миллионов человек, находится на особом контроле партии”, – не без гордости рассказывает мне секретарь горкома партии Чжухая Фан Хуан. Вместе с заместителем губернатора провинции Гуандун Ю Нифен они открывали очередной международный авиасалон в Чжухае, куда слетелись представители 28 стран. Авиасалон проходит в городе всего лишь в четвертый раз, а толк от этой затеи уже есть: нас пригласили на церемонию закладки строительства завода по ремонту авиадвигателей. Проект стоимостью в 180 миллионов долларов избавит Китай от необходимости посылать двигатели на ремонт в Германию.

Ни секретарь горкома партии города Чжухая, ни заместитель губернатора провинции Гуандун не поддержали разговора об ошибках председателя Мао Цзэдуна. Зачем? Компартия Китая давно определилась с фигурой “великого кормчего”: ему при всех заблуждениях нашли место в пантеоне великих в качестве отца-основателя “социалистического Китая”, снова вернули его портрет на юани и оставили отдыхать в мавзолее. У китайских коммунистов сегодня другой излюбленный конек – зарабатывание денег.

По словам моих собеседников, открывшиеся “окошки” в мировой капитализм, а Чжухай был в числе четверки первопроходцев по тонкому льду капитализма, были взяты центральным комитетом партии под особый контроль. К примеру, если ответственный партработник чувствовал себя неуютно в этом “окошке” и скрипел по ночам зубами от классовой ненависти к возвращавшимся в Чжухай хуацяо (богатые китайцы, проживающие за рубежом), то такого из провинции Гуандун посылали куда-нибудь в глубинку, оргвыводов не делали, и он строил себе социализм по старинке. На постройку же “социализма с китайской спецификой” в специальных экономических зонах отправляли самых подготовленных. И вот почему: горкому в Чжухае пришлось вникать в сложнейшую систему льгот для иностранных компаний. К примеру, если денежки несли в сферу обслуживания, то полностью освобождали от налога в первый год, а в два последующих – налог с дохода снижали на 50 процентов. Если инвестиции шли в предприятия с технологией на мировом уровне, то к этим льготам плюсовались другие: и освобождение от платы за землепользование на пять лет, и квоты по закупкам сырья внутри страны по внутренним ценам, и беспошлинный ввоз сырья и оборудования, и вывоз продукции за рубеж. Предприятия с доходом менее 3600 долларов вообще освобождались от налогов и получали право брать кредиты в коммерческом банке.

При чем тут коммунисты, скажете вы? Тут чистой воды экономика. Товарищ Фан Хуан мне все разъяснил:

– А липовые отчеты, а приписки, а дисциплина труда? Да мало ли каких других забот у парт-ячейки на предприятии капиталиста. Вы плохо учили Ленина: вспомните, как много Владимир Ильич писал о рабочем контроле. А разве это не распространяется на рыночные отношения?! Не забывайте: мы строим все-таки социализм с нашей спецификой, – подколол он меня.

С секретарем горкома не поспоришь: если взглянуть на Чжухай со стороны моря, то понять, где заканчивается этот город, а где начинается бывшая португальская колония Макао, уже невозможно – одна сплошная линия небоскребов и отелей. О былом разделении напоминают разве что контрольно-пропускной пункт да мотки колючей проволоки вдоль набережной Макао (когда-то сюда вплавь из Чжухая добирались китайцы, вот и обмотали колючкой пляж и всю набережную). И сегодня простому китайцу в Макао попасть непросто – нужна виза. Но получить ее можно, если там есть родственники, знакомые или работа.

Лучшей рекламой бурного расцвета Чжухая стала скандальная история с вице-губернатором китайской провинции Цзянси. Товарищ Ху Чанцин обожал проводить свободное время с девицами легкого поведения в Чжухае, а не в Макао, подальше от ока своих партийных товарищей. В Чжухае с его фешенебельными ночными клубами и ресторанами, отелями и термальными водами он даже отгрохал виллу для одной из своих любовниц. Там он и попался, не смог объяснить, откуда у него столько денег, и по приговору суда, обвинившего его в коррупции, был расстрелян.

И все же чем сегодня отличается Макао от Чжухая? В Макао куда более стильные магазины, масса запрещенных в Китае казино. Вдоль роскошной набережной тянется цепочка феерических ночных клубов. В Чжухае тоже есть клубы и дискотеки. Но выглядят они победнее. А каждый вечер в Макао высокоскоростные суда на подводных крыльях доставляют богатых туристов из Гонконга поразвлечься, попытать прочность кредитных карточек азартными играми, побаловаться наркотиками и дорогими “ночными бабочками”. Жадность, видимо, подвела товарища Ху: в Чжухае те же пороки обходились дешевле. Китай, присоединив Макао, азиатскую столицу азарта и порока не тронул. Более того, дал обещание 50 лет вообще ничего не менять в укладе жителей бывшего португальского анклава. Сменились разве что обитатели военного гарнизона – место португальцев заняли солдаты Китайской народно-освободительной армии. Вот и все.

Куда более яркий пример умения китайских коммунистов приспосабливаться к обстоятельствам – соседний с Чжухаем город Шэньчжэнь. До него по Южно-Китайскому морю на пароме всего 50 минут. Шэньчжэнь граничит с Гонконгом. За последние десять лет город совершил феноменальный рывок в своем развитии. Сегодня он в Китае – признанный лидер в производстве программного обеспечения, лекарств, медицинских инструментов, одежды из шелковых и синтетических тканей. Тут же выпускается четверть мирового производства часов. А каждые четыре дня (!) вводится в строй новый завод по выпуску телевизоров, компьютеров, мини-дисков, другой электроники. Близость Гонконга, конечно, сыграла ключевую роль в судьбе этого в прошлом захолустного городка. Но быть бы ему забытым Богом местом, если бы не мудрый китаец с лицом сморщенного финика от увлечения русской водкой по имени Дэн Сяопин. Именно он придумал еще одну крылатую фразу: “Одно государство – два строя” (фраз у него было много, вот одна из первых: не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей). И он убедил в своей правоте других таких же старцев с партийными билетами поэкспериментировать со специальными экономическими зонами на юге страны.

В Чжухае понимаешь: товарищ Дэн выбрал именно этот городок вместе с Шэньчжэном для того, чтобы постепенно выравнивать тогда заоблачную разницу между этими китайскими “мухосрансками” и фешенебельными городами-государствами Макао и Гонконгом. Выбрал осмысленно еще и потому, что когда Гонконг в 1997 году, а Макао в 1999 году воссоединились со своей исторической родиной, шока от этого никто не испытал, не было отторжения тканей в общем-то уже однородном экономическом пространстве. Дэн Сяопин очень хотел дожить до дня присоединения Гонконга к Китаю, чтобы триумфально въехать в этот город в своей инвалидной коляске (ему шел 91 год, и он уже не мог ходить). Не вышло – не дотянул каких-то полгода.

В Чжухае понимаешь, что и Тайвань никуда не денется и, как перезревший плод, свалится в объятия родины-матери. А воссоединенные Гонконг и Макао служат блестящей иллюстрацией верности такой политики. Пекин сегодня готов разрешить Тайваню сохранить свои вооруженные силы, лишь бы собрать воедино все кусочки когда-то разорванной на части страны.

Да, есть чему поучиться у нашего соседа… Эксперимент же с четырьмя специальными экономическими зонами тянулся очень долго: только в 1994 году с санкции высшего партийного руководства Госсовет КНР разрешил распахнуть двери для иностранного капитала еще в 14 прибрежных городах, включая Шанхай и остров Хайнань. Сегодня специальные экономические зоны, занимая всего лишь 1,5 процента территории Китая с населением около 9 процентов, дают шестую часть национального продукта и приносят в казну 8 миллиардов долларов валютных поступлений.

Кстати, в Китае очень прохладно встретили Михаила Горбачева во время его визита в Пекин в 1989 году. Заносчивого гостя с трескучими фразами о перестройке и гласности, идеей строительства какого-то “общеевропейского дома” вежливо поставили на место: дали понять, что Китай без всякого шума постепенно модернизирует общество с 1978 года, когда в голове в то время секретаря Ставропольского крайкома партии и мыслей похожих не заводилось. Горбачев обиделся.

Обижаются на Китай и сегодняшние российские демократы. Как-то в Пекин прилетел американский экономист Джефри Сакс, которому заглядывали в рот Анатолий Чубайс и Егор Гайдар. “Чикагский мальчик” начал уговаривать китайцев немедленно последовать примеру “шоковой терапии” в России, а не то у них все рухнет. Его выслушали – и быстренько купили обратный билет в Москву. Не питает симпатий к Китаю и нынешний министр экономического развития и торговли России Герман Греф. Ну отчего ему хвалить китайского соседа, когда в Пекине в местных газетах то и дело появляются статьи, рассказывающие о провале реформ в России и призывающие к вдумчивому осуществлению реформ в Китае, чтобы избежать “ошибок северного соседа”. Выходит, что и в Китае нам отведена роль своеобразного пугала, примера того, как не надо реформировать страну.

В феврале 2001 года Герман Греф вместе с Сергеем Кириенко и тучей своих заместителей решил слетать в Шанхай на “круглый стол” по опыту реформ в Китае и лично разобраться, почему у китайцев получается, а у нас – нет. Для начала россиян отвезли в городской район Пудун, объявленный свободной экономической зоной Шанхая. Представители шанхайского правительства подробно рассказали, что им разрешено резко сократить отчисления в центр, брать займы за границей, самостоятельно определять свою экономическую политику. Ставка в этой игре чрезвычайно высока – превратить Шанхай в еще одного “азиатского дракона”. Изумленные гости узнали, что китайские рабочие соревнуются за досрочную сдачу объектов для капиталистов: в Пудуне ударными темпами сооружается вся необходимая инфраструктура для бизнеса – подъездные пути, цехи, офисы, жилые дома для рабочих. Все это “под ключ” вручается капиталисту в присутствии первого секретаря обкома партии. И, что примечательно, вся инфраструктура строится за счет КНР. Городу отвален кредит в 1,5 миллиарда долларов на 5 лет. Уже построены новый глубоководный порт, международный аэропорт, новая телебашня, ставшая символом прорыва Шанхая в XXI век.

И что же российские гости? Люди они неглупые и без китайцев понимали, почему в Поднебесной свободные экономические зоны стали моторами китайской экономики. Для этого не надо было лететь в Шанхай. И Греф, и Гайдар, и глава бюджетного комитета Госдумы Жуков знают, что созданные в России свободные зоны никогда властью не замысливались как центры по производству продукции. Мы же умнее китайцев: наши зоны предназначались для отмывки капиталов, их перекачки в другие места, обвода все той же власти вокруг пальца. Заметьте: с ее ведома и молчаливого согласия. Власть периодически взбрыкивала, устраивала наезды на эти зоны (последний рейд спецбригады МВД по Калмыкии, скандал с Угличем). Потом так же неожиданно отъезжала – и все успокаивалось. Видимо, договорились… Ну, а нас кормили баснями, что и мы совершаем свои прорывы с помощью наших зон. В Угличе, к примеру, после очередного наезда на их “налоговый либерализм” придумали, как снова обвести власть вокруг пальца: налог на прибыль возвращают зарегистрированным там компаниям в виде субсидий “на развитие бизнеса”. Так и ходят у нас по кругу власть и бизнес – и Шанхаям у нас не бывать. Зато “шанхайчиков” (как раньше называли трущобы на окраинах наших городов и поселков) понастроили!

Вот и российские гости в Шанхае послушали, пожевали губами и уже в Москве изрекли: нет, китайский путь нам не подходит, мы пойдем своим путем. У нас в России один парень с Волги уже ходил своим путем. Результат известен.

А в Китай Герман Греф больше не летал…

Сергей ЗАВОРОТНЫЙ.

Чжухай – Макао – Москва.

Фото из журнала “Geo”. В Китае сегодня – новые песни.

(“Деловой вторник”).