Смена власти в Китае в очередной раз дает повод поразмышлять о сути и ходе проводимых в этой стране преобразований. Сравнения с Россией при этом напрашиваются сами собой.

Впрочем, то, что произошло на XVI съезде КПК и последующем пленуме ее центрального комитета, назвать сменой власти можно только с большой долей условности. Ставший первым лицом в партии и государстве Ху Цзиньтао на протяжении десяти лет был правой рукой ушедшего в отставку Цзян Цзэминя. А перспективным руководителем “четвертого поколения” он был назван еще десять лет назад патриархом китайских реформ Дэн Сяопином. К тому же и Цзян по примеру Дэна, оставив посты генерального секретаря ЦК КПК и председателя КНР, сохранил за собой руководство ключевой комиссией по военным вопросам, располагающей огромными полномочиями, включая принятие решения о применении ядерного оружия. А из девяти членов высшего партийного органа – постоянного комитета политбюро ЦК КПК шестеро – выдвиженцы все того же Цзян Цзэминя, и каждый из них при необходимости сможет быстро заменить Ху Цзиньтао, если он, паче чаяния, вдруг начнет рулить “не туда”. Словом, в точности так, как товарищ Цзян начинал править под бдительным присмотром товарища Дэна, теперь товарищ Ху будет править под присмотром товарища Цзяна. Дэн Сяопину, таким образом, по праву должно принадлежать не только авторство самих китайских реформ, но также и изобретение своеобразной формулы политической преемственности, обеспечивающей неизменность реформаторского курса в исторической перспективе.

А результаты реформ, которые, как считают сами китайцы, еще только начинаются, не могут не поражать уже сейчас. За двадцать лет – с 1979 по 1999 год – валовой внутренний продукт страны вырос в четыре раза, достигнув уровня около 5 триллионов долларов, что является вторым показателем в мире сразу после США. Для сравнения тут можно заметить, что за 9 лет российских реформ ВВП страны к 2000 году упал до уровня 45% ВВП 1991 года. Единственный показатель, по которому мы пока еще опережаем Китай, – это ВВП на душу населения. У нас – 4200 долларов, у китайцев – 3800. Но надо правильно понимать, что это средний показатель, как средняя температура по больнице. О российских миллиардерах знает весь мир, данные о миллиардерах китайских отсутствуют. Зато известно, что доля населения, находящегося за чертой бедности, в России составляет более 30 процентов, тогда как в Китае – только 10. Это тоже немало.

Какое-то количество бедных, не способных или не желающих работать в любой стране, вероятно, будет всегда. А во-вторых, по тому, что двадцать лет назад бедными в Китае были все поголовно, можно предположить, что в считанные годы их число станет статистически незначимым в силу гораздо более справедливого распределения национального богатства, чем в богатых странах с хваленой демократией.

Отсутствие демократии – главный пункт обвинений в адрес Китая со стороны бесчисленных международных правозащитных организаций, которые, впрочем, самому Китаю глубоко безразличны. Как говорится, собака лает, а караван идет. Там строго по Ленину задаются вопросом: демократия для кого? Если как в России, где процветают жулики, взяточники и казнокрады, то ни о какой демократии не может быть и речи. Их, как и прежде, в Китае намерены расстреливать публично на стадионах. А если для честных предпринимателей, то почему бы и нет? Озвученная на съезде так называемая “идея трех представительств” предполагает возможность вступления в компартию не только рабочих и крестьян, но также и предпринимателей. Хотя где-то на финише съезда Цзян Цзэминь и пошутил, что время для представителей буржуазии в ЦК КПК еще не пришло, можно не сомневаться, что оно непременно придет.

Шутки шутками, а в “идее трех представительств” заключен отказ от такого фундаментального принципа марксизма-ленинизма, как классовая борьба, который как раз и служил в свое время идеологическим обоснованием для репрессий в Советском Союзе. Конечно, до европейских представлений о демократии в Китае очень далеко. Ну и что? Еще Черчилль замечал, что демократия – одна из худших форм правления. При этом, правда, он добавлял, что ничего лучшего, однако, пока не придумано. Ну так это в Европе не придумано. А кто сказал, что именно европейские представления о демократии являются для Китая наилучшими? И не только для Китая. Россия вот попробовала, и что из этого вышло? В отличие от нас китайцы не стали и даже не собираются у кого бы то ни было списывать какие бы то ни было правила общественного управления, справедливо полагая, что ни у кого нет права учить уму-разуму самую древнюю на земле цивилизацию.

Успехи Китая одновременно и радуют, и пугают. Его политическая и военная мощь растет параллельно мощи экономической. Маленькая иллюстрация: положительное сальдо в торговле Китая с США составляет 80 миллиардов долларов, что превышает весь российский экспорт, и это при том, что сырье и энергоносители Китай вынужден массированно импортировать. Налицо прискорбная для нас геополитическая реальность: с одной стороны огромной совместной границы – растущие многочисленные массы китайского населения и гигантская, требующая для дальнейшего роста масштабных ресурсов экономика, а с другой – природные ресурсы Сибири с уменьшающимся населением. Хотим мы того или нет, эта реальность будет требовать какого-то решения. И при нынешних тенденциях кажется, что Сибирью прирастать будет богатство Китая, а не России.

Сейчас уже поздно толковать о том, что сделал и чего не сделал М.Горбачев. Китайские реформы при нем находились в зачаточном состоянии и никаким примером служить еще не могли. Исходить надо из того, что есть сейчас. А сейчас движение по китайскому пути для нас уже невозможно. Искать нужно что-то свое. И это “свое” должно обеспечивать темпы экономического роста, превышающие китайские 7-10 процентов в год.