Специфическая особенность внешней политики многочисленных династий, правивших в Китае на протяжении тысячелетий, состоит в том, что эта страна никогда не отказывалась от утраченных территорий навсегда. И даже в тяжелые времена, когда размеры империи съеживались до размеров столицы, придворный церемониал предписывал иностранным послам выполнять действия, означающие признание их вассальной зависимости от владыки Поднебесной. Победа коммунистической Народно-освободительной армии Китая в 1949 году ничего во внешнеполитической стратегии не изменила. В 1999 году под юрисдикцию Пекина вернулась территория Макао, колонизированная в XVII веке Португалией, а еще раньше, в 1997 году, – Гонконг, оккупированный Великобританией в 1842 году. Периодически с разной степенью интенсивности, вплоть до вооруженных столкновений, вспыхивают застарелые конфликты из-за спорных территорий с Японией, Индией, Вьетнамом. Не стерлись еще из памяти бои за остров Даманский на советско-китайской границе.

И все же самой большой внешнеполитической проблемой современного Китая является Тайвань. Суверенитет над ним, вместе с собственно национальным суверенитетом Китай утратил в 1895 году в результате поражения в японо-китайской войне. После поражения Японии во Второй мировой войне японская оккупация сменилась войной гражданской. Мир к тому времени уже разделился, поэтому НОАК поддерживалась Советским союзом, а войска Гоминьдана (национальной партии Китая) во главе с генералиссимусом Чан Кайши – Соединенными Штатами Америки. В 1949 году коммунисты окончательно победили на материке, а националисты были вытеснены на Тайвань. Однако до 1971 года именно гоминьдановское правительство на Тайване признавалось мировым сообществом как законное правительство всего Китая и в качестве такового представляло самую многонаселенную страну в ООН. Хотя советский блок, разумеется, всегда признавал только пекинское руководство.

“Китайский эксперимент” стал одним из важнейших и наиболее показательных факторов глобального состязания двух социальных систем. На коммунистическом материке до начала рыночных реформ Дэн Сяопина шла активная милитаризация экономики, вершиной которой стало создание собственного ядерного оружия, а дном – массовая нищета населения. На острове же, не без поддержки США, свершилось одно из азиатских экономических чудес. Небогатый недрами и лишенный промышленности Тайвань за полсотни лет стал одним из экономических “тигров” Юго-Восточной Азии. Сейчас его инвестиции в экономику континентального Китая достигают 100 миллиардов долларов.

Казалось бы, по мере развития рыночных преобразований в Китае накал идеологического противостояния с островом должен снижаться. Этого, однако, не происходит. Катализатором нового обострения конфликта стали президентские выборы на Тайване в 2000 году. Гоминьдан на них потерпел поражение, а победителем стал лидер Демократической прогрессивной партии Чень Шуйбянь. Дело в том, что чайканшисты, считая себя наследниками Великой империи, не отрицали самой идеи объединения страны. Они лишь не соглашались с коммунистической идеологией на континенте и видели перспективу на пути демократизации КНР. ДПП же в принципе отвергает модель “одна страна – две системы”. Подспорьем ей в этом стал неблестящий опыт Гонконга за пять лет его пребывания в статусе “особого административного района Китая”. Политические свободы здесь подавлены, экономическая активность сворачивается, зарубежные инвестиции падают.

Отсюда и возникла идея закрепить референдумом независимый международно-правовой статус Тайваня. В выступлении по видеомосту Тайбэй – Токио перед участниками ежегодного конгресса сторонников независимости Тайваня ее озвучил президент Чень Шуйбянь. Реакцию Пекина на это заявление советские газеты назвали бы “бряцанием оружием”. Мгновенно было решено провести военно-морские учения в Тайваньском проливе. Если учесть, что такие же учения были запланированы и министерством обороны Тайваня, то станет ясно, что дело приняло совсем не шуточный оборот.

Тайбэй стал отыгрывать назад и даже отменил свои учения. Но слово уже вылетело. И все китайские газеты на протяжении недели после скандального заявления тайваньского президента переполняются угрозами в адрес “мятежной провинции”. Столь напористая позиция Пекина, видимо, объясняется тем, что традиционный союзник Тайваня – США сейчас занят борьбой с международным терроризмом и на серьезный конфликт с Китаем не пойдет. А военную слабость по сравнению с континентом признают и сами тайваньские военачальники. По их оценкам, в случае конфликта остров не продержится и трех недель. Еще одним плюсом Китая является то обстоятельство, что и на самом-то острове нет единства в вопросе о независимости. К тому же простые тайваньцы панически боятся ракетного нападения, а промышленные магнаты опасаются невосполнимых разрушений.

И все же вряд ли нынешнее обострение китайско-тайваньских отношений приведет к войне. Десятилетия экономических реформ на материке уже отучили резать кур, несущих золотые яйца. Так что эта перебранка скорее всего закончится отступлением Тайбэя и, может быть, даже каким-нибудь документом, предусматривающим объединение “двух Китаев” в некоем неопределенном будущем. На сегодня это вполне бы устроило Пекин.