Год назад в России вступил в силу закон о политических партиях. А еще через полтора года партии, удовлетворяющие требованиям этого сурового закона, примут участие в очередных парламентских выборах.
Разработчики закона не скрывали его основного предназначения – сократить число участвующих в выборах политических субъектов. И то сказать, три-четыре десятка общественных объединений, часто существующих только на бумаге, существенно искажали реальную картину избирательских предпочтений. Ведь голоса, поданные за партии, не преодолевшие 5-процентного барьера, затем пропорционально делились между победившими партиями. И, таким образом, традиционно лидирующая КПРФ получала наибольшее число дополнительных депутатских мандатов, а стало быть, и голосов избирателей, которые в реальности за компартию не голосовали и не проголосовали бы ни при каких обстоятельствах. Кроме того, большое число участников выборов, из которых только единицы имеют шансы на прохождение в Госдуму, нерационально увеличивает бюджетные расходы на организацию избирательного процесса.
Конечно, оптимальным вариантом было бы допустить к старту избирательного марафона только тех участников, которые гарантированно дойдут до финиша, отсеяв заранее всех будущих неудачников. Однако если бы такая точность предсказаний была возможна, то не было бы необходимости и в самих выборах. Стало быть, требуются некие критерии отбора, отсекающие явных аутсайдеров, но сохраняющие возможных, хотя заранее и неочевидных победителей. К числу таких критериев закон относит общую численность партии (не менее 10 тысяч членов) и ее “географию” (наличие зарегистрированных отделений более чем в половине субъектов Федерации). С численностью проблем, как правило, не возникает. А вот с регистрацией отделений в регионах затруднения испытывают даже партии, уже имеющие представительство в Госдуме, такие, например, как “Яблоко” и СПС.
Вообще же за три думских созыва после 1993 года в нижней палате российского парламента сложился достаточно устойчивый расклад политических сил, которые можно разграничить по характеру их взаимоотношений с исполнительной властью на три группы: открыто проправительственные (всевозможные модификации “партии власти” и ЛДПР), условно проправительственные (СПС, “Яблоко”) и скрыто проправительственные (аграрии, КПРФ). Последние, правда, после принятия Земельного кодекса шумно ушли в “непримиримую оппозицию”, но если судить не по словам, а по делам, то легко заметить, что все нынешнее “антинародное” законодательство создано за последнее десятилетие либо при прямом участии, либо при непротивлении коммунистической фракции в Думе.
Не в счет и некоторые первоначальные внутриклановые трения между “Единством” и ОВР. В конце концов, правящая каста чиновников не могла не прийти к пониманию вредности конкуренции между своими региональными и федеральным отрядами. Так что появление “Единой России” было неизбежным. Как неизбежным кажется объединение, вначале идейное, а в перспективе и организационное, “Яблока” с СПС. Ведь обе партии отражают интересы одного и того же класса – уже сложившейся в России крупной буржуазии.
И, таким образом, мы имеем в Думе почти классический расклад: левые, эксплуатирующие ностальгию по советской власти, правые, опирающиеся на крупный капитал и ему же служащие, и так называемый центр, который вроде бы должен отражать интересы среднего класса, являющегося опорой власти во всех странах с развитой демократией.
Да вот незадача: никак не может этот “центр” отражать интересы среднего класса. По той простой причине, что никакого среднего класса у нас нет. Не создан он за годы реформ. А то, что он не создан из исходного материала – квалифицированных рабочих, фермеров, интеллигенции, мелких и средних предпринимателей, – прямая “заслуга” правящей чиновной элиты. Все люди, которые могли и хотели бы стать опорой строя, низведены до положения пролетариев хоть умственного, хоть физического труда. Их отнюдь не вдохновляют коммунистические лозунги и призывы к равенству в нищете. Но также не радует и созданное в обществе вопиющее неравенство. Так что “партия власти” может хоть трижды назвать себя центром – сущность ее подавляющему большинству населения все равно ясна. И представляет она в парламенте не интересы самодеятельного населения страны, а исключительно свои собственные.
Как правые, так и левые получат в будущей Госдуме примерно то же самое, что имеют и сейчас. Ну, может быть, правые чуть увеличат свое представительство благодаря большим спонсорским вкладам своих “клиентов”. А левые что-нибудь потеряют из-за намерения Аграрной партии идти на выборы отдельно от КПРФ. Не на пользу коммунистам пойдет и формирование новой левой партии под предводительством Г.Селезнева на базе существующего движения “Россия”.
Вот о судьбе будущей партии Г.Селезнева, как бы она ни называлась (социальной, социалистической, народно-патриотической или как-нибудь еще), надо бы поговорить отдельно. Хотя для всех новичков избирательного процесса закон о партиях ставит множество рогаток, у этой партии шансы на прорыв есть. Во-первых, в ее становлении как силы, способной реально потеснить КПРФ на электоральном поле, кровно заинтересован Кремль. Стало быть, для этой партии без особого афиширования на будущих выборах будет создан режим наибольшего благоприятствования. А во-вторых, у нее есть шанс стать выразительницей интересов потенциального российского среднего класса, который в Госдуме пока никак не представлен. Электоральный ресурс такая партия могла бы черпать откуда угодно. И среди тех, кто в знак протеста против власти голосует за КПРФ, и среди тех, кто от нелюбви к коммунистам голосует за правых, и среди тех, кто голосует за партию власти или пока не голосует вовсе.
Однако от имеющихся возможностей до их практической реализации – дистанция огромного размера. А до выборов – 18 месяцев. Социалистические партии И.Рыбкина и М.Горбачева завоевать симпатии бедного, но гордого большинства населения России не сумели. Что получится у Селезнева, увидим.