Сегодня в Казанском институте культуры мира состоится третий выпуск миротворцев. Своими размышлениями о проблемах и перспективах утверждения идей культуры мира в сознании российской и всей мировой общественности делится ректор института профессор Энгель Тагиров.

Понятие “культура мира”, появившееся в 80-90-е годы XX века, очень быстро освоило политическое и культурное пространство, вошло в лексикон политиков и ученых, даже военных. Оно зазвучало в залах парламентов, в стенах школ и на вузовских кафедрах. Это могло произойти лишь при исключительной привлекательности и востребованности самой идеи формирования ненасильственного разрешения конфликтов, а также идеи толерантности – важнейшего смыслообразующего элемента концепции культуры мира. Хотя, к слову сказать, история полна примеров пылких и быстро проходящих увлечений очередными модными теориями, на поверку оказывающимися утопиями или мифами. Однако сейчас, на фоне эскалации международного терроризма, нарастания вооруженного противостояния участников палестино-израильского и индо-пакистанского конфликтов, на фоне очевидного всем затягивания чеченского и афганского урегулирования и других вызовов и угроз становится все более ясным, что международное сообщество в лице ЮНЕСКО и ООН успело инициировать идею культуры мира, ставшую ключевым концептом современности, эвристическим для понимания политических, социальных, культурных процессов и тенденций XXI века, а в конечном итоге – для понимания судеб человечества.

Большинству здравомыслящих людей практически бесспорным представляется тезис о том, что только на основе идей и принципов культуры мира может выжить человечество в современном плюралистическом, мультикультурном мире, но, естественно, при условии их материализации в реальном движении к отказу от насилия – в отношениях между государствами и между отдельными людьми. Альтернативой является гибель человечества в ядерном Армагеддоне.

Эта мысль высказывается сейчас столь часто, что приобретает облик “страшилки”, которой пугают детей и к которой, увы, привыкают. Между тем реалии конфликтного современного мира таковы, что идеи С.Хантингтона о грядущем столкновении цивилизаций все чаще походят на правду.

Глубинной причиной таких столкновений и конфликтов являются нетерпимость, фанатизм, ксенофобия, экстремистский национализм, готовность к вооруженному “выяснению отношений” с оппонентом, которые имеют глубокие исторические корни и в комплексе своем представляют “культуру войны”. Но насилие рождает насилие. Так, высокомерие и культурный гедонизм США ныне провоцируют ответную реакцию со стороны “периферийных” народов, цивилизаций, движение в виде исламского экстремизма или движение антиглобалистов, склонных воспринимать Америку как мировой центр силы, превращающий глобализацию в инструмент роста социальной несправедливости в мире, насильственного навязывания всему миру сомнительных ценностей американской морали и культуры, роста разрыва в уровнях жизни жиреющего “золотого миллиарда” и продолжающегося обнищания стран “третьего мира”.

Рядом политиков, особенно американских, борьба с терроризмом трактуется порой столь широко, что допускает вмешательство во внутренние дела стран, только подозреваемых в поддержке терроризма, ставит под сомнение их государственный суверенитет. Так, “доктрина Буша” объявляет абсолютным правом США квалифицировать определенные страны как “ось зла”, как “изгоев” политики, допускает военное вторжение на территорию стран, которые они считают связанными с террористами.

Многие политики высказывают обоснованные опасения по поводу того, что начавшаяся борьба против мирового терроризма может трансформироваться в войну “первого мира” против мира “третьего”. На острие борьбы оказался фундаменталистский исламизм и гиперэтнизм, а возглавляемая США “операция возмездия” приобретает все более непримирый характер в духе “возмездие за возмездие”. И все это – реалии современной действительности, которые делают востребованными идеи и программу культуры мира.

Однако было бы ошибочным сводить проблему формирования культуры мира и таких важнейших ее компонентов, как толерантность, к международным отношениям, к проблемам дипломатии и внешней политики. Кровавые молодежные погромы в Москве на почве расово-этнической ненависти и ложно понятых идеалов патриотизма, ставшие хроникой почти каждого дня террористические акции на Северном Кавказе подводят к грустному выводу о том, как сильно “зацепило” насилие российскую действительность и как мало пока преуспела здесь культура мира. Хотя в момент появления пилотного проекта “Культура мира в России. Год 2000” предполагалось, что именно она сможет предоставить человечеству уникальную и бесценную модель достижения социальной стабильности. История России в отличие от большинства стран мира творилась в едином геополитическом пространстве не одним, не десятком, а сотнями народов. И уже поэтому она вмещает в себя огромный опыт организации совместных форм жизнеустройства и жизнедеятельности людей, принадлежавших к самым различным культурам, верованиям, идеологиям и цивилизациям. В этом смысле она была “приговорена” самой историей к вечному занятию миротворчеством. Именно здесь, в России, можно было получить модель культуры мира, необходимую и значимую для других народов.

Три года после старта программы культуры мира подтвердили прогнозы тех, кто предвидел, сколь многотруден и противоречив будет маршрут ее идей и инициатив, заставили реальных участников движения обдумывать и анализировать первые впечатления и первые уроки трехлетнего опыта – оптимистического и разочаровывающего одновременно… С одной стороны, что значат три года по сравнению с тысячелетним прошлым человечества, в котором безраздельно доминировала “культура войны”, и по сравнению с теми временными горизонтами будущего, к которому эта программа обращена? Три года – это даже не старт, а скорее разминка перед стартом, своеобразный “тест на совместимость” мультикультурного и многоязычного организма человечества с идеями культуры мира.

Недаром некоторые умудренные опытом политические деятели называют ее “идеологией XXI века”, как бы подчеркивая, что сейчас идет лишь примерка платья “на вырост”. Именно Президенту Татарстана М.Шаймиеву принадлежит мысль о том, что культура мира станет идеологией XXI века. “Только обществу еще нужно время, чтобы это понять”. Как верно замечено! Но как хотелось бы, чтобы оно училось понимать и прозревать быстрее!

Поисковый, зондажный характер процесса, в котором развиваются концепция и программа культуры мира, подтверждает и то, что ЮНЕСКО и ООН варьируют акценты, вбрасывая в мировое сообщество одну за другой то идеи толерантности, то идеи диалога цивилизаций, зондируя и проверяя, к какому из этих компонентов культуры мира сегодня наиболее готово человечество.

С другой стороны, три года реальной творческой практики по освоению и внедрению идей культуры мира оказались по-настоящему значительным, наполненным интереснейшими событиями и поучительным опытом периодом становления и развития Института культуры мира в Казани. Это первый и пока единственный институт культуры мира среди многих других подобных структур, возникших в сотрудничестве с Комиссией МИД по делам ЮНЕСКО в России, с Московским бюро ЮНЕСКО, с Комиссией по проведению Международного года культуры мира в России. Это единственный в мире центр, выпускающий гражданских миротворцев.

История и судьба института во многом отражают трудности и перспективы перехода человечества от “культуры войны” к культуре мира. Он возник в рамках кафедры истории, политологии и права Казанского государственного финансово-экономического института при доброжелательной и активной поддержке ректората, научно-педагогической общественности, студентов.

Очень быстро рамки ИКМ приобрели республиканские параметры, а затем общероссийские и международные. Филиалы и представительства Института культуры мира возникли в Альметьевске, Елабуге, Бавлах, Буинске. Здесь нашлось немало просвещенных, гуманитарно мыслящих руководителей, взявших на себя организацию конфликтологической подготовки и переподготовки кадров. С помощью ученых Казани, Москвы и Питера на самом современном уровне были проведены семинары и лектории, обучающие современным технологиям предотвращения, урегулирования и разрешения конфликтов в самых разных сферах жизни – сфере управления, экономики, в семье и межличностных отношениях. В качестве факультетов и опорных площадок института начали работу методические семинары преподавателей конфликтологии школ, с некоторыми из них отношения переросли в сотрудничество.

Творческие контакты с российскими научными центрами, государственными комитетами и творческими организациями в России и странах СНГ позволили ИКМ развернуть деятельность по пропаганде идеи ненасильственного разрешения конфликтов, толерантности и диалога цивилизаций, по изданию соответствующих книг и статей, по переподготовке кадров педагогов и социальных работников, способных эффективно заниматься формированием толерантной социальной среды, по обучению и воспитанию миротворцев, ориентированных на профессиональное участие в постконфликтном урегулировании и в посреднической деятельности. Проведено множество форумов, семинаров, конференций и других акций, в том числе международных, открытых уроков, дискуссий и “круглых столов”. В школах и институтах появились клубы и школы ЮНЕСКО, отряды миротворцев и волонтеров мира, начато преподавание конфликтологии, разработаны и внедряются новые программы обучения и воспитания детей.

Становление ИКМ не могло бы произойти, если бы не развитие серьезной научно-конфликтологической базы, не освоение авторских курсов по этой инновационной науке, не издание учебных пособий и монографий по конфликтологии. Результатом стало необычайно сильное увеличение ресурса прикладного знания в конфликтологии, разработка мощного комплекса технологий предупреждения, регулирования и разрешения конфликтов, переговорного процесса, согласительных и посреднических процедур. Появилась уверенность: конфликт управляем, люди могут научиться разрешать противоречия без насилия и крови. Эти технологии и эту уверенность научились передавать своим слушателям, будущим миротворцам преподаватели ИКМ.

Очень интересен и неординарен факт созыва I Международного конгресса конфликтологов в 2000 году в Казани, на базе ИКМ. Российская Академия наук предоставила честь проведения учредительного конгресса региону, в котором раньше, чем в столице и в крупнейших университетских центрах страны, развернулась работа по преподаванию конфликтологии и развитию ее актуальных направлений, в частности прикладных.

В период подготовки и на самом конгрессе удалось повернуть интерес российских конфликтологов в сторону консенсусной исследовательской парадигмы, ориентируя их к концепту культуры мира.

Учась и обучая, мы были полны оптимистических ожиданий всемерной помощи и поддержки столичных и республиканских государственных структур, политических руководителей. Налаженные нами творческие связи с ЮНЕСКО давали возможность для таких надежд. Казалось совершенно очевидным, что выход на уровни международного сотрудничества в продвижении великолепной гуманистической идеи и программы, инициированной ЮНЕСКО и поддержанной ГА ООН, открывает перспективу вхождения Татарстана в число субъектов международной политики, способных занять свое достойное место не только на товарных рынках, но и на рынках прогрессивных идей и политических инициатив.

Для думающих людей вопрос о том, почему российские политические элиты в центре и регионах “осторожничают” с реальной поддержкой идей и программы культуры мира, не представляет большой сложности. Недемократический характер политической власти с заметным дрейфом в сторону авторитаризма мешает повернуться лицом к идеям толерантности, уважения прав и свобод личности, вплоть до права на манифестное и протестное (конфликтное) поведение человека в случае ущемления его базовых потребностей. Видимо, поэтому поблекла и потеряла краски федеральная президентская программа “Формирование толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе”, завязнув в недрах чиновничьих кабинетов. Привыкшие действовать по установке сверху лидеры регионов не торопятся брать на себя ответственность, хотя, по-видимому, многие из них понимают, как важно было бы сейчас задействовать идеологические рычаги для стабилизации общества.

Институт культуры мира, таким образом, продолжает оставаться по форме типичной самодеятельной организацией гражданского общества, но по содержанию деятельности на свой страх и риск и при помощи только энтузиазма решает государственные задачи. Однако ресурсы энтузиазма не бесконечны. В данном случае есть повод еще раз констатировать факт, что гражданское общество в своей основе по своему интеллектуальному потенциалу и способности “чувствовать” перспективу опережает государственную власть, но еще не может без серьезной организационной и финансовой поддержки подняться на своих собственных ногах.

Вряд ли международно признанная научно-образовательная организация, доказавшая свою востребованность и интеллектуальную конкурентоспособность, может в конце концов исчезнуть, как не может исчезнуть движение миротворчества, набирающее силу и скорость.

Бесспорно, что культуру мира, как и любую культуру, невозможно “спроектировать”, “построить”, “создать” и навязать сверху. Она должна вырастать снизу, из глубинных пластов жизни народа, питаться его инициативой, талантом, традициями и опытом. Так и происходит. Но она не может превратиться и в неуправляемое, спонтанно заявляющее о себе явление. Более того, успех программы культуры мира, как и массового миротворческого движения в целом, предопределен умелым сочетанием государственного и общественного, регулируемого и самодеятельного, управляемого и инициативного начал. Масштабность, сложность и долговременность целей и задач требуют системных действий, четкого определения приоритетов, продуманной стратегии, встречных усилий государственных и общественных организаций.

Энгель ТАГИРОВ.
Профессор, заведующий кафедрой КГФЭИ,
ректор Института культуры мира.