“Наша наука в загнанном состоянии!”. “Нашей культуре впору заказывать гроб, она умирает!”. “У нас нет генетического будущего!”. Под эти и другие истеричные сентенции политиков, ставшие уже привычными на протяжении последних лет, мы закончили двадцатое столетие. Увы, кое в чем они правы.

Как же устроить жизнь лучше? Вопрос этот, надо полагать, так или иначе приходит в голову всякому, кому небезразличны завтрашний день и грядущие президентские выборы. Разумеется, мы все будем зависеть от того человека, в руки которого отдадим верховную власть в республике, а потому важно уже сегодня, сейчас определиться с выбором.

Сделали ли вы этот выбор для себя? С этим вопросом мы обратились к председателю президиума Казанского научного центра Российской академии наук, академику Александру Коновалову.

– Александр Иванович! Вот лично вас чья кандидатура более всего греет?

– Кандидатура действующего Президента Шаймиева. Объясню, почему. В традиционном понимании он не предложил, как другие кандидаты, какой-либо предвыборной платформы, так что обещаний с его стороны не было. Зато есть другой и весьма серьезный документ – послание Президента Госсовету, который я оцениваю высоко. Это масштабная и абсолютно реальная программа действий на ближайшее наше будущее. Почему именно ныне действующий Президент должен продолжить работу над выдвинутой программой? На мой взгляд, на данном этапе нам не нужны никакие ломки действующей властной структуры. Механизм ее отлажен, выверен. Конечно, есть и минусы наряду с плюсами, но это активно действующий механизм! Ни один из кандидатов ведь ничего нового взамен не предлагает, а потому права старая поговорка о том, что от добра добра не ищут.

– Но, с другой стороны, Александр Иванович, американцы не зря каждые пять-семь лет меняют сферу деятельности, причем кардинально меняют. За десять лет президентства Минтимер Шаймиев, независимо от того, хороший он или плохой, мог изрядно поднадоесть рядовому избирателю. Вот как быть с этим психологическим фактором?

– Что сравнивать себя с Америкой! Ей не знакомы наши катаклизмы. Конечно, можно упрекнуть нашего Президента в том, что он не подготовил себе за эти годы преемника. Но годы эти, согласитесь, были очень нелегкими, и всю ответственность за происходящее Минтимер Шарипович не перекладывал на чужие плечи, а взваливал в первую очередь на себя. Отсюда к нему и симпатии не только многонационального населения нашей республики, но также федерального центра. Знаете, в свое время, будучи народным депутатом СССР, я входил в межрегиональную группу и сделал весьма интересные наблюдения. У многих региональных руководителей нет понимания масштабности руководящей работы и, как следствие, ответственности перед народом, живущим на вверенной им территории. И в этом плане при всех моих определенных симпатиях к отдельным положениям платформы Ивана Грачева (про другие и сказать нечего), сегодня никто, кроме Шаймиева, не способен продолжить руководство столь масштабной административной системой. Вот я вам приведу такой пример.

Фонд НИОКР, если помните, создавался у нас на условиях обязательного отчисления средств. Это в отличие от российского, где сбор добровольный. И вот на встречах с коллегами, когда приходилось называть средства, которые получает татарстанская наука через НИОКР, наши собеседники изумлялись: как так можно? А потом говорили: ах, да у вас же там Шаймиев, он все может. Теперь, в связи с приведением республиканского законодательства в соответствие с федеральным, это положение отменено. Но тем не менее, насколько мне известно, данная проблема обсуждалась Шаймиевым с руководителями крупнейших бюджетообразующих предприятий, и все они с пониманием отнеслись к нуждам науки. Достигнуто соглашение, что отчисления будут производиться в прежнем объеме и совершенно на добровольных началах. Почему? – спросите. Потому что самим же предприятиям выгодно, чтобы наука не сдавала позиций.

– Но мы же все плачем, что потеряли науку!

– В какой-то степени – да. Фундаментальная наука более-менее сохранилась, а НИИ прикладного значения и различные отраслевые КБ действительно утеряны. Это в целом по России. У нас в республике положение несколько лучше. И один из путей сохранения и усиления роли науки я вижу в выборе четких и приоритетных направлений ее развития. Сейчас создан совет по научным технологиям и научной инновационной политике под председательством Премьер-министра Рустама Минниханова. Программный метод развития науки и технологий не нов, конечно, он существует с советских времен. Но у него есть недостаток – программы строятся снизу вверх на основе предложений конкретных ученых. А все должно быть наоборот – сверху вниз. Вот это в настоящее время мы и пытаемся осуществить.

– Это связано с государственными заказами, так?

– Можно сказать и так. Важно, чтобы ставились конкретные и целевые задачи. В последнее время наука барахталась и варилась в собственном соку. Даже если и появлялся результат, до него никому не было дела. А результат должен быть востребован, его должны ждать как из печки пирога. Я вам такой пример приведу. Американцы обратились к нам, в Институт органической и физической химии имени Арбузова, с предложением разработать ингибитор коррозии, который применяется в нефтедобывающей промышленности.

– А почему не в ТатНИПИнефть обратились? И, кстати, почему сама “Татнефть” не озаботилась этой проблемой?

– Выходит, что американцы оценили именно наш потенциал. Сказали: вот вам деньги, получится или не получится, еще неизвестно, но мы знаем, что вы будете стремиться к результату. И не ошиблись ведь! Сегодня этот ингибитор разработан, признан лучшим в мире. Вот такой подход должен быть к науке. У нас же пока процесс обратный. Ты что-то разработал, получил великолепный результат, а дальше… Дальше сам же вынужден продвигать детище, пристраивать его. Так что программирование сверху, к которому мы движемся, – это ориентация на реализацию полученного результата, продукта. Это – востребованность. Наука нуждается в ней крепко. Но это я говорю уже в плане пожеланий к будущему Президенту…