Не так давно мне довелось участвовать в дискуссии о принятом Госдумой в первом чтении законопроекте “О политических партиях” в прямом эфире телеканала “Татарстан” на передаче “Телефорум”. Готовясь к эфиру, я, разумеется, внимательно изучил законопроект и обнаружил в нем не просто недостатки, коих, впрочем, тоже имеется немало, но и явно выраженные, на мой взгляд, тенденции.

В номере “РТ” за 10 февраля этого года свое видение проблемы изложил наш политический обозреватель, руководитель депутатской группы “Регионы России” Госдумы РФ Олег Морозов. В чем-то наши взгляды совпадают, но в чем-то и существенно расходятся. Может быть, наша заочная полемика послужит толчком к открытию более широкой дискуссии на страницах газеты о роли, месте и предназначении политических партий в жизни общества и государства.

Из-за чего сыр-бор

Разговоры о том, что в России слишком много самых разных партий и общественно-политических движений, которые никого в сущности не представляют, ведутся давно. Формально разработчиком принятого Госдумой законопроекта является Центризбирком. Его председатель А.Вешняков, мотивируя необходимость такого закона, сетует именно на многочисленность субъектов, имеющих право участвовать в федеральных выборах и, следовательно, претендовать на казенные предвыборные деньги. А поскольку реально в Думу проходят считанные единицы из них, то, значит, огромные средства тратятся впустую. Дескать, поэтому-то закон и должен заставить партии сливаться и укрупняться. А кто не захочет, будет просто отсечен законом от политических процессов.

О.Морозов дополняет этот тезис еще одним – надо заставить партии выбраться за пределы Садового кольца. С тем, чтобы партийные ячейки и активисты работали на выборах непосредственно в избирательных округах. Иными словами, чтобы межпартийная предвыборная борьба за раздел “списочной” половины депутатских мандатов не ограничивалась одной только телевизионной полемикой между партийными бонзами. Вывод напрашивается сам собой. Надо ликвидировать партийные списки, и дело с концом. Кто станет действительно массовой партией, то есть “выйдет за пределы Садового кольца”, тот сохранится, а кто нет – пусть пеняет на себя. Но для этого нужен не закон о партиях, а реформа избирательного законодательства.

В обоих подходах я усматриваю значительную долю лукавства.

Зачем партии вообще нужны

Партии не возникают и не исчезают от того, есть какой-то закон или, наоборот, нет какого-то закона. За исключением тех экстремальных случаев, когда некие партии прямо законом запрещаются, да и тогда они сплошь и рядом просто уходят в подполье, но существовать не перестают. А возникают партии тогда, когда общество расслаивается на большие социальные группы с общими внутригрупповыми экономическими интересами, существенно отличающимися от интересов других групп. Для защиты этих интересов во властных структурах и нужны партии.

Однако принадлежность к тому или иному социальному слою еще не определяет партийную самоидентификацию человека. Мало просто быть богатым или не очень, иметь высшее или начальное образование, жить в деревне или в городе. Надо осознавать свой экономический интерес и политический путь к его реализации. Именно та партия, которая сумеет наиболее влиятельно сформулировать интересы того или иного социального слоя, и станет его политическим авангардом. Формулируются эти интересы и способы их реализации в партийных программах, пропагандируются в ходе избирательных кампаний и реализуются практической деятельностью партий в законодательных и исполнительных органах власти. От степени успешности практической деятельности партий зависит их успех на следующих выборах.

Что мы имеем сегодня

Сегодня, несмотря на возникшее за последние 10 лет чудовищное имущественное неравенство, мы все-таки не имеем четкого разделения общества по экономическим и политическим интересам. Огромное большинство населения – от вузовской профессуры до строительных рабочих – представляет собой аморфную массу быстро обедневших людей. И это единственное, что их объединяет. Способы же улучшения своего положения каждый видит по- своему – от “надо больше работать” до “все отнять и поровну поделить”, от цивилизованной парламентской борьбы до насильственного захвата власти. Именно поэтому мы и имеем множество мелких партий и общественно-политических движений. Их пестрота является отражением эклектичности самого общества.

О том же говорят и социологические опросы. Если в странах с установившимися демократическими традициями каждые семь из восьми опрошенных уверенно ассоциируют себя с той или иной партией, в России дела обстоят с точностью до наоборот. Только каждый восьмой идентифицирует себя с какой-либо партией. Главным образом, это коммунисты. Все остальные демонстрируют партийную индифферентность, а на выборах ориентируются главным образом на личности лидеров. От того и результаты на думских выборах в мандатных округах мало зависят от партийной принадлежности кандидатов. Более того, сами кандидаты, особенно если они малоизвестны, стараются подчеркнуть свою беспартийность.

По сути дела, у нас есть только два социальных слоя, абсолютно ясно осознающих свои специфические экономические и политические групповые интересы. Первый – это масса поставленных на грань нищеты пенсионеров, сохранивших коммунистические убеждения и сейчас стабильно голосующих за КПРФ. Потому-то КПРФ и является пока единственной партией в классическом смысле этого слова, что ей было достаточно легко сформулировать экономические интересы представляемого ею социального слоя. Что тут думать-то: пенсии, зарплаты, пособия должны быть больше, а льготы надо сохранить. Иными словами, в том или ином виде надо восстановить систему государственного патронажа над населением. А как это будет называться – социальная рыночная экономика или социализм (капитализм) с человеческим лицом, не суть важно. Да и нет у пенсионеров иных возможностей, кроме как уповать на помощь государства, которое само же их и ограбило.

Собственно, бюрократическая верхушка государства и представляет собой второй социальный слой, ясно осознающий свои экономические и политические интересы, прямо противоположные интересам первой группы. И хотя вторая группа менее многочисленна, чем первая, возможности ее неизмеримо выше. Она, обладая всей полнотой исполнительной власти еще с советских времен, успешно адаптировала к себе группу молодых реформаторов, ворвавшихся во власть вместе с Б.Ельциным. И некоторые неудобства испытывала только из-за неполной подконтрольности законодательной ветви власти. Активное сопротивление парламента Ельцин сломил танками в октябре 1993 года. Но не расстреливать же в самом деле каждый новый созыв! Поэтому был выбран путь искусственного создания специальных общественно-политических структур, способных отстаивать интересы бюрократической верхушки государства в законодательном органе. Сначала это был гайдаровский “Демвыбор России”, потом черномырдинский “НДР”, теперь вот путинское “Единство”.

…Истории первых двух удивительно похожи. На первых выборах за счет административного ресурса – относительный успех, а на следующих – сокрушительный крах. Оба раза четырех лет народу хватало на то, чтобы понять, чьи интересы на самом деле представляют номенклатурные партии. В части успеха на первых выборах “Единство” уверенно прошло по стопам своих предшественников. Но повторять их печальный опыт на следующих выборах совсем не хочется. Не столько самому “Единству”, сколько высшей государственной бюрократии, которая его породила и теперь через него решает свои задачи в законодательной ветви власти.

Конечно, самой надежной гарантией успеха “Единства” и на следующих выборах было бы сохранение нынешней высокой популярности Президента В.Путина. Но, во-первых, за три года всякое может случиться. Назревает крайне непопулярная жилищно-коммунальная реформа с неизбежным резким ростом всех коммунальных платежей, не исключено падение мировых цен на нефть со всеми прелестями, которые мы видели после дефолта 1998 года. И вообще, прекращать тотальное воровство в стране никто, похоже, не собирается, следовательно, вряд ли в обозримом будущем народ заживет хорошо. И чтобы не повторять ошибок предшественников, надо загодя позаботиться о нейтрализации потенциальных конкурентов на следующих выборах. Вот эту задачу и решает новый законопроект “О политических партиях”.

Рогатки конкурентам

Препятствия потенциальным конкурентам начинаются прямо со второй статьи законопроекта “Понятие политической партии”:

“Политическая партия, по смыслу настоящего закона, – это общероссийское общественное объединение, представляющее собой добровольное объединение граждан Российской Федерации…”

“Политическая партия имеет региональные отделения в более чем половине субъектов Российской Федерации”.

Статья 4 добавляет:

“Политическая партия имеет общую численность членов партии не менее десяти тысяч, при этом численность членов региональных отделений не может быть менее ста человек”.

Невооруженным глазом видно, что выполнить эти требования легко сумеют только две партии – партия власти “Единство” и КПРФ. Ну, может быть, еще и региональный отросток все той же “партии власти” – “Отечество – вся Россия”. Для остальных создание отделений в 45 регионах с численностью более 100 человек в каждом может оказаться непреодолимым барьером. В итоге за бортом политических процессов могут оказаться “Яблоко”, СПС и ЛДПР, за которых голосовали десятки миллионов людей. О предпринимательской партии И.Грачева и множестве партий социалистического толка нечего и говорить.

Не имеет рационального обоснования требование индивидуального фиксированного членства в партии. Скажем, консервативная партия Великобритании не имеет программы и устава, членство в партии официально не оформляется, членские билеты отсутствуют, партийные взносы не уплачиваются. По нашему закону такая партия не имела бы права на существование. А численность другой британской партии – лейбористской – считалась бы безбожно завышенной. Ведь в ней только 320 тысяч индивидуальных членов и еще почти 6 миллионов членов профсоюзов и других организаций, входящих в ЛПВ на правах коллективных членов. Не имеет фиксированного членства и Республиканская партия США.

А нам это надо. В деле демократического партстроительства мы понимаем больше англичан и американцев.

И еще одно требование законопроекта – “общероссийскость” партии – по сути дела, запрет на функционирование региональных и национальных партий на федеральном уровне. Имейся такой запрет в странах “развитой демократии”, прекратили бы существование Уэльская националистическая и Шотландская национальная партии в Великобритании, баварский Христианско-социальный союз в Германии, партия “Союз Валь Д’Аосты” и Сардинская партия действия в Италии.

Список можно продолжить. А ведь все эти региональные или национальные партии вполне успешно функционируют на общегосударственном уровне, имеют депутатов в парламентах своих стран.

Почему бы не представить себе, что когда-нибудь Татарский общественный центр созреет до преобразования в политическую партию, призванную защищать интересы татарского населения всей России. Электоральная база такой партии могла бы насчитывать 5-6 миллионов избирателей. Но открыть отделения в 45 регионах у нее вряд ли получилось бы.

Далее законопроект мелочно регламентирует чисто внутрипартийные вопросы членства, программы, устава, вплоть до норм представительства на общепартийном съезде. Все это нужно только для того, чтобы государственные чиновники всегда держали руку на горле любой партии и могли при необходимости придушить ее на вполне законном основании.

Куда идем?

Опыт последнего года работы Госдумы показывает, что законопроекты, нужные Администрации Президента, продавливаются через парламент при любых обстоятельствах и вне зависимости от их качества. В нынешнем законопроекте наиболее заинтересованы “Единство” и КПРФ, а голосов этих двух фракций достаточно для принятия любого законопроекта. Совет Федерации деморализован и проголосует за любую президентскую инициативу. Следовательно, можно не сомневаться, что проект закона “О политических партиях” пройдет все парламентские инстанции без сучка и задоринки. Ну разве что явные “ляпы” будут сглажены в ходе дебатов в Госдуме.

В итоге уже к следующим думским выборам мы можем получить реальную двухпартийную систему, состоящую из “партии власти” и левой оппозиции, при явном доминировании первой над второй. Нынешняя верхушка КПРФ вполне органично вписалась в структуру новой политической элиты России и больших неудобств доставлять “партии власти” не будет. Что и требовалось доказать.

Разумеется, такая схема представительства народа во властных структурах не может отражать все богатство спектра политических предпочтений общества. И когда-то закон придется менять. Но прежде в обществе должны выкристаллизоваться и окрепнуть интересы, способные конкурировать с интересами “партии власти”. Нынешний законопроект препятствует этому процессу. Но жизнь не остановишь. Жаль только, что существующая власть вместо того, чтобы улавливать общественные потребности и действовать в соответствии с ними, действует в прямо противоположном направлении.