9 февраля в “Независимой газете” опубликовано большое интервью с Президентом Татарстана М.Шаймиевым, что свидетельствует о неослабевающем интересе российских СМИ к нашей республике. Мы перепечатываем его с сокращениями.

Президент Татарии Шаймиев – знаковая фигура росcийской политики. Редакция “НГ” попросила его высказаться по наиболее актуальным вопросам российской политической действительности. Пока что Шаймиев остается верен себе: он выступает за взвешенность отношений и плавную смену поколений как в российской, так и в республиканской власти.

– Минтимер Шарипович, нынешняя команда Президента, по-вашему, в прошедшем году удачно работала в области региональной политики? Как вы оцениваете ее действия?

– Они достигают поставленных целей. Но думаю, что к ним приходит понимание: для сильной России нужны сплоченность, согласие, единое правовое или финансовое поле, но это не означает, что должны ослабевать регионы. Из слабых регионов не составить сильной России. Из Центра добиться решения проблем на местах в России невозможно. Откуда возникают клише, что самостоятельность региона разрушает Россию? Если я не задаю много вопросов Центру, Россия от этого только приобретает.

– Вы, следовательно, полагаете, что Россия была и остается сильна регионами. А как вы оцениваете в этой связи полезность реформирования Совета Федерации?

– Я бы не хотел связывать самостоятельность регионов с Советом Федерации. Принцип его формирования из представителей регионов, записанный в Конституции, однозначно правильный. Уходят губернаторы, у которых истек срок, и назначают вместо себя людей, среди которых немало столичных. Оправдается ли такой подход формирования Совета Федерации – это, безусловно, вызывает вопросы.

– Правильно ли, что Совет Федерации утверждает кандидатуры москвичей на должности сенаторов от регионов вместо ушедших губернаторов?

– Всех утверждаем, потому что нет иной правовой базы. Считается, что они представляют интересы региона. Недавно президент Ингушетии Руслан Аушев предложил внести поправки в закон об изменении формирования Совета Федерации, запрещающие москвичам представлять интересы регионов. Мне кажется, что представительство с мест обязательно должно быть по сути. Другое дело, можно было бы утверждать кандидатуру, предложенную губернатором, через законодательное собрание региона. Но здесь еще много неопределенностей, которые требуют правовой оценки.

– Сейчас на повестке дня у Президента и Правительства вопрос о земельной реформе. Почему, на ваш взгляд, желание упорядочить земельные отношения возникло именно сейчас? Накопился ли опыт в регионах, который уже можно реализовать на национальном уровне?

– Инициатива принадлежит Президенту России. Проблема действительно давняя и болезненная, и просматривается желание с ней справиться. Земельная реформа – это крупный шаг в продвижении российских реформ. Без принятия пакета законов по этим проблемам на одной только пропаганде и дебатах мы не сможем интегрироваться в сообщество цивилизованных стран. Я даже думаю, что мы начали эту работу с определенным опозданием, и ее надо сделать в течение года.

– У некоторых регионов есть прогрессивные земельные законы, а также опыт их использования на практике. Что требуется предпринять, чтобы подобный закон заработал в национальном масштабе?

– Вот уже несколько лет как мы в Татарстане приняли закон о земельной реформе и Земельный кодекс. Он на сегодняшний день – самый радикальный. В нем зафиксировано право купли-продажи земли. И я убедился в том, что со времени принятия закона при самой последовательной работе требуется не менее 2-3 лет, чтобы земля стала товаром. На сегодня в Российской Федерации нет единого подхода к оценке качества земли, не говоря о ее стоимости. Вот уже три года в Татарстане мы тратим огромные средства на то, чтобы создать компьютерную документацию на все виды земель. Даже на небольшом участке свойства ее сильно разнятся и определяются многими параметрами. Наверное, нет другого товара, который бы требовал столь разносторонней комплексной оценки. На сегодняшний день мы практически закончили полную инвентаризацию и обладаем компьютерной базой данных, которая бы позволила найти участок по заданным параметрам. Там, где такая работа не проводилась, сделать землю товаром просто невозможно.

– Следовательно, время делать землю товаром на всей территории страны еще не пришло? Или формы владения должны разниться в зависимости от региона?

– Закон необходимо принять, и закон должен быть рамочным, то есть разрешительным и разъясняющим, как владеть формой собственности. Детализация остается регионам. Причем самая острая полемика разворачивается вокруг земель сельскохозяйственного значения. Но единых подходов в отношении земель городов и населенных пунктов на сегодня тоже нет. Скажем, правительство Москвы не разрешает продавать и покупать землю – только сдавать в аренду. Возможно, для столицы это и правильно.

– Как может в дальнейшем развиваться борьба политических сил вокруг земельного вопроса? Где следует ожидать возникновения самых болезненных коллизий?

– Этот вопрос становится слишком политизированным. Судя по словам главы аграрного комитета Совета Федерации Евгения Савченко, который курирует земельный вопрос в Госсовете, сторонники и противники приватизации земли в законодательных собраниях краев и областей разделились примерно поровну. Представители КПРФ более всего опасаются, что землю раскупят. У меня создается впечатление, что мы живем старыми иллюзиями о земельной реформе и пока еще плохо себе представляем вызовы времени, с которыми придется столкнуться. Скажем, в Татарстане, где принят закон о купле-продаже земли, очередей за покупкой земли, к сожалению, нет. Более-менее идут городские земли. А вот сельскохозяйственные пока не удается продавать даже по намного более низким ценам.

– То есть имеются реальные пути к снятию остроты в этом вопросе?

– В вопросе о земле все можно регулировать – там нет особой опасности. Скажем, с помощью закона установить определенный порядок продажи, при котором преимущественное право приобретения земли имеют односельчане или члены одного и того же хозяйства и только потом – сторонний покупатель. Если же покупателя нет, но есть желание избавиться от земли, то можно было бы продавать ее в государственный фонд. В Татарстане, к примеру, создан такой фонд земли. Туда же должны собираться земли, которые теряют хозяина и не имеют наследника. Из этого фонда государство может передать или продать землю на льготных условиях, скажем, молодым семьям.

Что касается опасений массового обнищания крестьян, отдающих свой пай за пол-литра водки, то я считаю, что у них-то и надо покупать. Это – не хозяева. Пусть лучше они работают на того землевладельца, который купит у него землю.

– Что может привнести в решение этого вопроса Госсовет?

– Если на Госсовете большинство одобрит новую редакцию Земельного кодекса, это намного увеличит шансы его прохождения через Госдуму. Роль Госсовета – достичь компромисса на уровне регионов и обеспечить совокупную точку зрения. Я даже предложил приглашать на заседания комиссии, которая сейчас организована от имени Президиума Госсовета во главе с Евгением Савченко, противников либеральной земельной реформы – пусть они аргументируют свою позицию. Кстати, именно в таких регионах много заброшенных земель, которые не обрабатываются. Так за что мы цепляемся?

– Вы предупреждали в начале зимы, что если не отрегулировать полномочия различных ветвей власти, то Президенту придется заниматься ремонтом котельных. Похоже, морозы сделали свое дело, и котельные действительно превратились в политический вопрос…

– На февральское заседание Госсовета вынесен вопрос разделения полномочий. Если мы не разберемся, то дальше проблем будет еще больше.

– Насколько адекватна реакция властей на спровоцированный зимними условиями кризис систем жизнеобеспечения, который многие склонны рассматривать как предвестник системного кризиса, ожидаемого в 2003 году?

– Сергей Шойгу мог бы потушить пожар, и то не во всей стране. Какой бы он ни был работоспособный, на все чрезвычайные ситуации в стране его не хватит. Да и не это главное. У нас есть соответствующие формы власти, которые должны решать эти проблемы. А недовольство вызывает каждая погасшая лампочка, и справедливо. Если люди выбирают власть, то они хотят хотя бы элементарных условий жизни.

– А как на фоне того, о чем мы говорили, вы относитесь к сведениям о значительных кадровых перестановках в президентской Администрации и Правительстве РФ, которые прогнозировала пресса, в том числе “НГ”?

– Во времена Бориса Ельцина правительства менялись очень часто. На это были и объективные, и субъективные причины. В последние месяцы президентства он не был в состоянии вникать во все происходящее в стране и тем более не был способен возглавлять политические и экономические реформы.

Сегодня мы имеем энергичного Президента, который находится в гуще событий, как внутренних, так и международных. Как Президент своей республики я знаю, что если ты сам непосредственно занимаешься реформами, то приходится немало ответственности брать за свое Правительство, которое ты назначал. И отказываться от него, с моей точки зрения, будет непросто. Согласен, что когда Президент активно вовлечен в работу, он более объективно оценивает кадры. В нынешнем российском Правительстве могут быть кадровые изменения. Но я считаю, что частая сменяемость всего Правительства не будет оправдана ни с политической, ни с иной точки зрения. Сейчас для этого оснований нет.

– А видите ли вы сегодня основания для кадровых изменений на ключевых постах Администрации российского Президента?

– Это может быть инициировано прежде всего Президентом. Но если даже произойдут определенные изменения, они не нарушат сложившейся стабильности. При активно работающем Президенте по-другому быть не может.

– У вас в республике уже сформировалось новое поколение менеджеров, которое справится с новыми проблемами управления экономики?

– Да, конечно. У нас в Правительстве Татарстана – молодые ребята. Но общий язык мы находим. Правда, иногда мне приходится быстро перестраиваться. Но проблемы смены поколений, как ни странно, у нас нет. Конфликт поколений происходит, когда люди боятся за завтрашний день. Я могу сейчас сказать, что никогда не боялся сильного окружения. Может, знаете почему, – я не держусь за власть.

Марина КАЛАШНИКОВА.