Францию захлестнула новая волна социальных протестов. Сначала забастовку объявили железнодорожники и авиадиспетчеры, что привело к транспортному коллапсу в стране. Спустя время к ним присоединились педагоги, госслужащие и персонал больниц. А после того, как полицейские на машине насмерть сбили двух подростков – выходцев из иммигрантских семей, ехавших на мотоцикле, в антиправительственные бои вступила "крупная артиллерия" – в иммигрантских пригородах Парижа начались массовые беспорядки с поджогами машин и нападениями на полицию, что очень напомнило осень 2005 года.
Все эти события выявили несколько серьезных проблем, стоящих сегодня перед одной из самых развитых европейских держав.
Массовые акции протеста во Франции происходили и в 70-е, 90-е годы, а также в начале нынешнего столетия. Граждане этой страны, руководимые своими отраслевыми профсоюзами, всегда умели организоваться для проведения забастовок и других протестных выступлений. Нередко это случалось даже тогда, когда у власти были правительства социалистов. Нынешний же французский президент Николя Саркози покусился на главное – на льготы, которые имеют отдельные профессиональные группы во Франции, причем некоторые из них – уже столетиями.
Дело в том, что для определенных профессий, например, для моряков, работников транспорта, нотариусов и даже коллектива Национальной оперы и Комеди франсез, существуют специальные привилегированные пенсионные системы. Например, транспортники могут выйти на пенсию, отработав всего 25 лет, в то время как работники других профессий должны трудиться 40. Помимо этого, социальные гарантии распространяются также и на семьи транспортников, им предоставляется полностью бесплатное медицинское обслуживание. И эти льготы у них существуют еще с середины XIX века.
В весьма привилегированном положении находятся и госслужащие, которые, выйдя на пенсию, получают 75 процентов от своего заработка, тогда как другие французы имеют 50. И когда три года назад госслужащим решили продлить общий трудовой стаж с 37,5 до 40 лет, уравняв их с остальными, страну тут же охватила волна протестов, сопровождавшихся многочисленными забастовками.
В результате такого положения сегодня Франция имеет колоссальный дефицит пенсионного бюджета – в 5 млрд. евро ежегодно, то есть, по сути дела, живет не по средствам. Ведь полтора столетия назад доля льготников, например тех же транспортников, была значительно ниже в общей численности работающих, чем сегодня.
Французы раньше всех из европейцев выходят на пенсию – в 58,7 года, тогда как немцы работают до 61,6, а британцы и шведы – до 63,2 года. При этом сами пенсии во Франции остаются очень высокими. На социальные нужды там тратится более 30 процентов расходов бюджета, что является непомерным грузом. Рабочая неделя в Пятой республике также одна из самых коротких в Европе. К этому добавляется демографический дисбаланс в обществе – стариков становится все больше, а работающих – все меньше.
Именно с лозунгами уменьшения государственных расходов и повышения эффективности экономики пришел к победе на президентских выборах Николя Саркози, который заявил о том, что французы мало работают, рано выходят на пенсию и пренебрежительно относятся к предпринимателям.
Однако, как показывают массовые протесты, убедить граждан потуже затянуть пояса, чтобы другим поколениям французов жилось лучше, не так-то просто. Причем разговоры о социальной гармонии в обществе и равенстве всех его групп тут же заканчиваются, как только возникает необходимость пожертвовать частичкой своего личного или группового благополучия для общего блага. Привилегиями делиться никто не желает. И подобные настроения социального эгоизма во французском обществе сегодня сильны как никогда.
Но если у Николя Саркози все-таки существует хоть какой-то шанс в будущем побороть эти настроения, то справиться с проблемами, которые несет стране огромное количество выходцев из стран Азии и Африки, ему будет значительно сложнее. Те, кто имеет другой цвет кожи, но родился во Франции (а число таковых стремительно растет), в своем большинстве тоже морально не готовы ни к серьезной учебе, ни к тяжелой работе. Здесь настроения социального иждивенчества усиливаются еще и завистью к более преуспевающим в материальном плане коренным французам. И это недовольство периодически выплескивается на улицу. Ассимилировать, растворить среди себя приезжих французам не удалось, и это превратилось в мину замедленного действия, при срабатывании которой страна в будущем будет в лучшем случае периодически подвергаться экстремистским вылазкам потомков иммигрантов, а в худшем – переживет мощный всеразрушающий социальный взрыв, последствия которого сегодня никто не возьмется предсказать.
