Не скрою, наша встреча с главой республики планировалась давно. Тем ценнее и интереснее был разговор с Президентом. Вместо намеченного часа он продолжался более двух часов. Нам он показался очень доверительным. Минтимер Шарипович несколько раз замечал: “Я об этом рассказываю впервые”.

– Минтимер Шарипович, очень много “серьезных” вопросов просятся в это интервью, но, если позволите, начнем с “простого”. Какая проблема, имеющая отношение к Вашей президентской деятельности, первой именно сегодня утром напомнила Вам о себе?

– В последние дни было много событий, связанных с приездом в Казань высоких гостей. Это и первый вице-премьер России Дмитрий Медведев, и заместитель Председателя Правительства – министр обороны Сергей Иванов, и наследный принц Бельгии Филипп Леопольд Луи Мари. Поэтому я несколько отошел от самых насущных, текущих дел.

Но сегодня утром, когда ехал на работу, первым делом из машины позвонил нашему министру сельского хозяйства Марату Готовичу Ахметову. Сказал: складывается впечатление, что мы начинаем страдать от отсутствия дождя. Он подтвердил: влаги в почве становится недостаточно для полноценного урожая.

Это тревожит. Да, люди, горожане, ждут сейчас солнечной погоды. Лето у нас короткое, хочется же позагорать. А меня всю жизнь в такой сезон беспокоит вопрос: каким будет урожай? И не могу от этих мыслей освободиться. Меня иногда некоторые называют сельхозником, видимо, имея в виду, что я люблю сельское хозяйство. И это звучит даже как обвинение. Стараются ущемить, что ли? А я этим всегда горжусь. Каждому бы побыть немного “сельхозником”, тогда люди больше бы понимали жизнь. Конечно, те, кто не связан с землей, в этом не виноваты. Но, считаю, в целом они обделены жизнью.

Мне эта крестьянская психология передалась от деда, от отца, который долгие годы был председателем колхоза. Она сидит во мне с детства, и ничего с этим поделать не могу.

С одной стороны, без хлеба, без продуктов питания сейчас в любом случае никто не останется, как это было в недалеком прошлом, когда они в нашей стране выдавались по талонам. С другой стороны, нельзя не видеть, сколько труда человек вкладывает в землю и как иногда результат этого труда зависит от воли Всевышнего. Будь это наша страна или какая-то другая точка на земном шаре. Благодаря нынешней технологии какая-то гарантия от плохих погодных условий, несомненно, есть, но в целом ущерб от той же засухи может быть очень большим.

Ведь почему крестьянин всегда был консервативен? Потому что он не мог рисковать просто так. Сколько ругали его: почему быстро не реформируется, почему до конца борется, не подчиняется реформам? Сколько таких попыток было! Но крестьянин не меняет свои взгляды так скоро. У него должен быть более беспроигрышный вариант. Да, это сейчас человек голодным не останется. А бывало, землепашец все лето смотрел на небо, от которого всего можно было ожидать.

И вот Ахметов мне сказал, что если в ближайшие дни не будет хотя бы один раз хорошего дождя, это может сказаться на урожае даже озимых, не говоря уже о яровых. Сказал и о том, что с запада идет антициклон и он может быть длительным. Хотя я считаю, что самый страшный антициклон – сибирский. Западный легче разрушается, а вот самые засушливые в истории годы – это последствия сибирских антициклонов.

– Минтимер Шарипович, в газету сейчас пишут, конечно, реже, чем раньше, как и вообще меньше посылают друг другу писем, но читательская почта по-прежнему не иссякает. И вопросы к Вам основаны именно на письмах, сигналах и мнениях наших читателей. Ну вот, например, говорят, что многие беды в работе с гражданами в различных госслужбах – от некомпетентности, бездушия чиновников, армия которых не сокращается. Утверждают, что в СССР было полтора миллиона чиновников. Теперь их столько же только в одной России. Можно ли, если не сократить, то хотя бы “заморозить” численность разбухшего бюрократического аппарата?

– Этот вопрос, наверное, один из самых сложных в организации государственного управления. И он постоянно под пристальным вниманием. Ведь обеспечение эффективности и оптимальности этого управления определяет качество нашей социальной и экономической политики. Чиновничий аппарат всегда имеет тенденцию к бюрократизации, и мы стараемся контролировать этот процесс.

Что же касается его численности, то приведу несколько цифр. По данным Всемирного банка почти в ста странах, доля государственных служащих в общей численности населения колеблется в среднем от одной десятой до четырех процентов. К 2005 году в целом по России такая доля работников органов госвласти и местного самоуправления составляла 0,92 процента, по Татарстану – 0,88 процента. В прошлом году эти цифры были соответственно 1,02 и 0,84 процента. Как видим, численность федеральных служащих за последний год несколько выросла, республиканских и местных – сократилась. И когда мы обсуждали планируемые административные реформы, то предупреждали о подобных результатах.

Если же сравнивать сегодняшнюю ситуацию с восьмидесятыми годами, то в 1985 году доля государственных служащих в общей численности населения республики составляла 0,76 процента (27,1 тысячи человек). Но тут надо учесть работников партийных и комсомольских органов (ведь по существу они выполняли ту же самую государственную работу). С их учетом эта доля возрастала до 0,95 процента (33,7 тысячи человек).

Таким образом, бюрократический аппарат, хоть и несколько медленно, но претерпевает изменения. Мы и в дальнейшем будем держать эту ситуацию под контролем.

– Судя по письмам в редакцию, людей возмущает слишком явное социальное расслоение российского общества. Медленно растет средний класс. У небольшой группы олигархов огромные состояния. И в то же время как-то забыты у нас традиции меценатства, благотворительности. А ведь раньше, в начале прошлого века, на средства даже не очень богатых меценатов – и русских, и татар – у нас строились школы, больницы, приюты, мечети, церкви… Может быть, стоило бы собрать в Татарстане таких людей и поговорить на эту тему?

– Да, такая встреча должна состояться.

Меценатство вообще очень интересная тема. Я не согласен, что здесь ничего не делается. Еще больше нужно делать – да! Но ведь посмотрите, сколько одних только мечетей на средства благотворителей построено. Или церквей. Возьмите собор в Спасском районе. Вы там не были?

– Пока, к сожалению, нет.

– Величественный, очень красивый собор.

Детским домам, старикам, малоимущим семьям многие помогают. То есть желающих творить благо для других у нас немало. Не все об этом знают, а они такие дела, как правило, не афишируют. Мои сыновья вот тоже немало помогают другим, но никогда не говорят об этом. Узнаю про их благотворительность от других. Но, видимо, это уже у нас в роду такой характер.

Так вот, в этом году мы соберем всех меценатов, кто что-то сделал для людей, и будем договариваться, чтобы это движение стало еще более живым, полезным для общества. Есть у меня кое-какие идеи в этом отношении. Немало интересных предложений высказывают на эту тему вице-премьер Зиля Валеева, руководитель Агентства по развитию предпринимательства Гульнара Сергеева.

А что касается социального расслоения общества, то раз уж мы пошли по пути рыночных отношений, бедные и богатые у нас будут, как и в других странах. Но надо стремиться, чтобы бедных было меньше, чтобы динамично формировался средний класс. Такая задача была поставлена в этом году в Послании Государственному Совету Татарстана.

Какова сегодня здесь картина? Если взять тех, кто в Татарстане имеет денежные доходы ниже величины прожиточного минимума, то это 13,5 процента от всего нашего населения. Для сравнения: в среднем по Российской Федерации это 18,4 процента. В Приволжском округе из четырнадцати регионов наш показатель – самый низкий. В Марий Эл он, к примеру, составляет более 40 процентов, в Мордовии – более 30, в Ульяновской области – 29,6 процента, в Пензенской области – 27,6, в Башкортостане – более 16 процентов.

Что касается среднего класса, то, к сожалению, нет по этому показателю официальной сопоставимой общефедеральной методики. Поскольку это один из определяющих элементов современной политики республики, мы пытаемся его укрупненно рассчитывать и наблюдаем за этим показателем. За последнее пятилетие благодаря целенаправленным инициативам он вырос практически в два раза и даже несколько превосходит среднероссийские показатели и показатели Приволжского федерального округа. Перед Правительством Татарстана поставлена задача к 2010 году увеличить долю среднего класса в республике до шестидесяти процентов.

– Минтимер Шарипович, прошло больше полугода после начала муниципальной реформы в республике. Можно ли уже подвести какие-то ее итоги? Какое направление реформы сегодня наиболее проблемное?

– Первые серьезные итоги реформы можно будет подвести в конце финансового года. Он, как известно, имеет свои циклы. Но убеждение в том, что реформа была нужна и начата своевременно, еще более сегодня укрепилось. С этого пути мы уже не свернем.

Одна из основных задач здесь сегодня – наиболее полная инвентаризация имущества муниципальных образований, чтобы все оно “начало работать”, приносило доход, увеличивало налоговую базу. Муниципалитетам надо активнее развивать на местах новые производства, привлекать инвесторов.

Здесь важно отметить, что с нынешнего года мы решили поддерживать прежде всего тех, кто хорошо работает, то есть перевернули “пирамиду помощи”. Во все времена хорошие хозяйства отдувались за отстающих. Благодаря уму, организаторским способностям, трудолюбию крепкие хозяйственники во всех условиях добивались успеха, а за разгильдяями всегда ходили – работники и госвласти, и партийных органов, и полномочные представители. Уговаривали, учили работать. Я четко сказал: за такими больше ходить не будем – не те времена. У нас нет сейчас возможности пугать кого-то лишением партбилета. Да и необходимости в этом нет. Хорошо работаешь – хорошо живешь. Или наоборот…

Крепким хозяйствам будем помогать. Имею в виду прежде всего льготные кредиты. У них будет возможность пользоваться также лизинговой системой. Конечно, в нынешних рыночных условиях даже крупным, самобытным руководителям нелегко удерживать свои позиции на фоне мощных инвесторов, у которых появляются сильные хозяйства с высокой степенью индустриализации. Поэтому мы решили их поддержать. Остальные хозяйства, которые ни на что не способны, где-то будут делиться, кому-то передаваться, инвесторы их будут заглатывать. Я думаю, это нормальный и закономерный процесс.

– В этом году на базе Алексеевского района, в частности колхоза “Родина”, прошло совещание республиканского актива по сельскому хозяйству. Мы уже стали подзабывать это слово – “колхоз”. Но вот “Родина” процветает благодаря талантливым прежним и нынешнему ее руководителям. Подтверждает ли это истину, что все-таки и сейчас “кадры решают все”? И дело не в форме собственности, а в людях?

– То, что “кадры решают все”, это бесспорно. Я считаю, что в данном случае человеческий фактор – решающий. Колхозами ли называются хозяйства, или кооперативами. Все равно у людей здесь есть земельные и имущественные паи. И по содержанию они одинаковые. Когда люди с душой, ответственностью трудятся на земле, у них здесь свой мир, свой образ жизни создается. Если в таком хозяйстве меняется хороший руководитель, на его место всегда приходит тоже крепкий. Потому что здесь уже такие традиции. Нынешний председатель колхоза “Родина” Ильгизар Мортазиевич Ахметов принял его из рук Камиля Мустафовича Сафина, заслуженного работника сельского хозяйства ТАССР, всю свою жизнь посвятившего родному колхозу.

Вот сорок с лишним лет работал председателем атнинского колхоза “Искра” Файзи Ахметович Галиев. Разве он мог передать свое дело случайному человеку? Или недавно мы проводили на пенсию руководителя кукморского хозяйства “Новая жизнь” Рафика Рауфовича Рауфова. На его место пришел тоже неплохой последователь.

Или взять наших нефтяников. Там, пожалуй, не было слабых руководителей. Нынешний генеральный директор Шафагат Фахразович Тахаутдинов – это человек от “нефтяной сохи”, который достиг “Эвереста” нефтяного бизнеса.

А вспомните, какая была тяжелая обстановка на КамАЗе, когда мы рекомендовали сюда генеральным директором Сергея Анатольевича Когогина. С каждым годом его команда усиливается, в ней прекрасные менеджеры, которых знают уже не только в России. По сути, за три с небольшим года КамАЗ стал современным конкурентоспособным предприятием. В этом году он выпустит более сорока тысяч грузовиков.

Или возьмем Набережные Челны. Посмотрите, как вдумчиво, глубоко, с перспективой и в то же время без показухи работает здесь мэр Ильдар Халиков, кстати, выходец с КамАЗа – вырос здесь до заместителя генерального директора по экономике. И с трудом согласился, когда мы ему предложили пост мэра. Но сейчас челнинцы его полюбили.

Обычно мы мало говорим лестных слов о хороших руководителях. Здесь, думаю, самое место, хотя всех, конечно, не назовешь.

Приведу еще в пример Алексеевский район. Двадцать с лишним лет руководил им Алексей Иванович Демидов – нынешний председатель Счетной палаты республики. После себя оставил доброго хозяина – Владимира Козонкова. И как мы не знали особых забот с районом, так и сейчас не знаем. Я это не в обиду другим говорю. У нас много толковых, ответственных руководителей. Вот те же инвесторы – Айрат Хайруллин, Ринат Губайдуллин, Вагиз Мингазов, Ильшат Фардиев. Казалось бы, обеспеченные люди, чего им еще от жизни желать. Поехал я третьего мая, сразу после праздников, в Камскоустьинский, Тетюшский, Верхнеуслонский районы. Смотрю, а эти ребята утром, в четыре-пять часов, уже осмотрели поля своих хозяйств. И это в первый рабочий день после праздников.

Конечно, они понимают, что сельское хозяйство – рискованная сфера вложения средств. Ведь они рассчитывают на рентабельность хотя бы в пятнадцать процентов в нормальный год, а та же засуха запросто может съесть ожидаемую прибыль. Однако к хозяевам этих земель успех все равно придет. Они как инвесторы здесь далеко смотрят. И не зря вкладывают миллиарды рублей в технику, в удобрения, в строительство. Вот вам тоже конкретное проявление человеческого фактора и фразы: “Кадры решают все”.

– Минтимер Шарипович, теперь, если позволите, несколько вопросов личного характера. Какое событие своей жизни Вы считаете главным?

– На это непросто ответить, ведь приходится работать в век больших перемен, и происходит очень много событий, которые являются судьбоносными, в том числе и для меня. Если же взять больше в личном плане… Вспомню вот что.

Меня во времена Хрущева выдвинули руководителем крупного коллектива. Хрущев хотел реформировать общество, ослабить партийное влияние на производство. На чем и погорел.

Так вот, в республике в то время было создано восемь производственных управлений. Во главе их ставили очень известных людей. В наше Мензелинское управление направили бывшего министра сельского хозяйства Биктимирова, в Набережночелнинское прислали Усманова – будущего первого секретаря обкома. Во главе Альметьевского встал бывший председатель Госплана республики Ермаков. По такому же территориальному принципу создали межрайонные объединения “Сельхозтехники”. Я работал тогда главным инженером Муслюмовской РТС. И меня, двадцатипятилетнего, по существу, мальчишку, ни дня не работавшего первым руководителем, с ходу направили в Мензелинск управляющим одной из восьми “Сельхозтехник” республики.

Поехал на утверждение в обком партии. Но перед этим встретился с председателем республиканской “Сельхозтехники” Сергеем Васильевичем Резяпкиным. Тот запросил в отделе кадров личное дело Шаймиева. Приносят. А там два строгих выговора… Он даже растерялся. Откуда, говорит, этот пацан успел их заработать всего за три года? А ведь ему надо идти со мной к секретарю обкома, затем меня должны были утвердить в Москве.

Спросил, за что выговоры. Получилось, что оба я получил за… начало своей семейной жизни.

Первый был за разбазаривание запчастей. Я поехал в Казань жениться. Женился. А утром стучат в дверь. Оказалось, это знакомый шофер. Три машины приехали из Муслюмова от моего директора за запчастями по доверенности межрайонного управления снабжения. Ребятам, которые меня очень уважали, отказать не мог. Оделся, поехал в “Сельхозснаб”. И надо же – как раз сюда поступили хорошие запчасти. Это в разгар подготовки к уборке! Я, конечно, отгрузил все это, машины уехали. Мой директор должен был сначала отвезти их в Бугульму, где запчасти поделили бы с другими районами. А он их все пустил на муслюмовскую технику.

Я приехал с молодой женой в Муслюмово, прошла неделя. И вдруг директора вызывают в Казань, чтобы наказать и снять с работы за разбазаривание запчастей. Но на доверенности-то стояла моя подпись, главного инженера. И директор все свалил на меня…

Второй выговор был за самовольное жилищное строительство. Нам дали с женой комнату в местном общежитии. Однако ведь надо было думать о будущем. Подошел к директору с просьбой о возведении деревянного домика. Тогда внеплановое строительство не разрешалось, и он не согласился. Но заболел, и отвезли его в больницу в Бугульму. Врачи сказали – месяца на два. И я за это время успел поставить сруб. Директор вернулся из больницы, а мы с женой уже заселились. Директор вставал рано, говорят, раз шесть мой дом обошел, все осмотрел. Открыто не ругал меня, но, конечно, знал, чем это грозит. И через какое-то время пришла бумага со вторым строгим выговором мне за “самоволку”.

Все это я Резяпкину объяснил. Он мудрый был, сказал, что ему Сталин выговор давал за перерасход бензина на весенне-полевых работах. Но Сталина уже нет, а он работает. И приказал изъять выговоры из моего личного дела. Так я “чистеньким” и поехал с ним в обком. Потом в Москву. Позднее мне сказали, что из столицы по поводу меня звонили Табееву, тогда первому секретарю обкома, дескать, слишком я молодой. Но Табеев отстаивал молодых, и вопрос со мной был решен.

А однажды вообще история была уникальная – меня, беспартийного, хотели… исключить из партии. За то, что “послал далеко” заворга райкома. Это был очень авторитетный партработник. Приехал в один из колхозов как уполномоченный по уборке. И вдруг звонит: пусть главный инженер РТС Шаймиев приедет, тут уборка не идет. Я приехал. Смотрю – масса на поле сырая, комбайнеры не хотят ее убирать. Боятся, что сломают технику. Я их понимаю, а заворг нет. Стал кричать при механизаторах, что я, мальчишка, срываю уборку. Я тоже был горячий, послал его подальше, сел в машину и уехал.

На другой день меня вызвали на бюро райкома: выкладывай партбилет. А я беспартийный… Но отругал первый секретарь по полной. Хотя и до этого, и потом поддерживал меня, вытащил в Мензелинск. Видимо, что-то видел во мне. И это после случая с заворгом, после того как я отказался от предложения стать председателем колхоза. Хотели даже поставить редактором районной газеты. Хотя я сразу сказал, что это не мое дело.

К чему это все рассказываю? Тот период моей жизни – самый насыщенный, богатый на события. И главное – именно тогда меня заметили. Ведь много рядом со мной способных ребят было, кого не увидели. Мне повезло – и это судьба. Считаю то время лучшим в своей жизни. Молодость, знание дела, любимая жена, признание окружающих – что еще нужно человеку…

– А можете вспомнить, когда Ваша фамилия впервые появилась на газетных страницах?

– Да, это были стихи в районной газете. Написал их местный журналист. О том, как успешно молодой специалист Шаймиев внедряет квадратно-гнездовой метод выращивания кукурузы. Тогда, это многие помнят, была партийная установка на повсеместное распространение этой культуры. А я придумал свой оригинальный способ получения “квадратов”. Меня из одного колхоза в другой приглашали, чтобы опытом поделился. Короче, прославился. По сути, из-за этого меня избрали делегатом четырнадцатого съезда комсомола страны, председателем Совета молодых кукурузоводов республики. Только на республиканскую конференцию меня, делегата, первый секретарь райкома сначала не отпустил, сказал, работы много. Руководство обкома комсомола вышло даже на Табеева, чтобы этот вопрос решить.

Для меня самого все это было очень неожиданно. И тогда же появились первые публикации обо мне в центральных изданиях – очерки в “Сельской жизни”, в “Огоньке”.

– Минтимер Шарипович, вниманием прессы Вы и сейчас не обижены. И позитивные оценки в Ваш адрес звучат чаще, чем критические. А могли бы Вы назвать критическую публикацию, которая не стала просто обидным выпадом, но заставила задуматься? И вообще, как, по-Вашему, критика помогает в работе?

– Не думаю, что кому-то критика в свой адрес нравится, не верю в это. Но когда критики много, относишься к ней избирательно, начинаешь ее осмыслять, дифференцировать.

Есть у нас один политолог, профессор. Любит ставить нам “в вину” то, что республикой, мол, руководят сельхозники, аграрники. С пренебрежением об этом говорит. Хотя, если бы он к своему делу относился так же ответственно, основательно, так же был предан ему, как крестьянин земле, мы бы ему позавидовали.

Но ведь критикует не по сути, а ради конъюнктуры, исходя из того, кто на него обратит внимание, наймет в очередной раз. Ладно, если бы в своей сфере он пользовался авторитетом. Но когда тебя не переваривают твои студенты, коллеги-преподаватели…

Понимаете, это безнравственно – учить других, когда сам грешен. Так поступают представители продажной политики. Для таких людей известные определения “хамелеон”, “флюгер” уже устарели. Это новое явление. Окраска хамелеона от него не зависит, от флюгера его положение тоже не зависит. А эти политической конъюнктурой занимаются осознанно.

Какая бы ни была критика со стороны, например, Фаузии Байрамовой (а мне от нее очень досталось), она душой верила в свое дело, фанатично, но верила, хотела что-то изменить, говорила о суверенитете республики, о государственности, хотя во многом ошибалась. Но мотивы ее критики я, по крайней мере, мог понять, какие-то сделать выводы.

Или взять одного из бывших руководителей нашей писательской организации. Раньше, когда он легко избирался депутатом по рекомендации властей, он нас во всех своих выступлениях расхваливал, используя весь свой талант. А когда пришла пора альтернативных выборов и самостоятельно избраться не смог, для него в нашей деятельности все предстало в черном цвете. Оказался “неконкурентоспособным”, а виноваты мы. Когда на Верховном Совете Российской Федерации нас шельмовали за референдум, когда руководитель парламента республики Фарид Хайруллович Мухаметшин выступал на заседании Верховного Совета России, наш писатель, как депутат от Татарстана, руководитель комитета, ни слова не сказал в защиту республики. А теперь мнит себя ее патриотом, обливает грязью Татарстан и его руководителей.

Это безнравственно. Вот на таких поворотных моментах истории люди себя и показывают.

– А что Вы можете сказать о бывшем руководителе Вашего пресс-центра Муртазине, который, кажется, собрался написать “книгу оппозиционера” и уже публикует отрывки из нее?

– За меня ответ здесь уже дал Виктор Черномырдин. Помните, что он сказал, когда его известный однопартиец, отколовшись, начал критиковать? Дословно, может быть, не воспроизведу, но по Черномырдину получается: “Ты нас лизал, лизал, да так и не долизал”.

Если у тебя есть какие-то претензии, почему же не нашел в себе смелости высказать их, когда работал в аппарате? А после драки кулаками не машут.

Мы его не выгоняли, хотя до этого он долго нигде не задерживался. Более того, рекомендовали его руководителем филиала российского телеканала, дали возможность работать по специальности. Он же полгода здесь не продержался. Успел поскандалить со всеми. Довел до белого каления коллектив. С трудом от него избавились. И теперь этот человек принародно учит всех, как жить и руководить…

Хорошо, что пишет. Этим он сам себя раздевает. Людей, способных на такие поступки, общество во все времена презирало.

Меня многие критикуют. Те же Лев Овруцкий или Талгат Бареев. Но я в какой-то мере уважительно отношусь к их высказываниям. В них есть хоть какой-то конструктивизм. Хотя, повторюсь, в любой критике приятного мало. Но это не конъюнктура. Это желание что-то изменить, что-то сделать. А неконструктивная критика все больше укрепляет мысль с этим мнением не считаться.

– Один из наших читателей спрашивает: “А как Президент Татарстана относится к подаркам, которые ему дарят на дни рождения, юбилеи?” Не откажетесь ответить на этот вопрос?

– Я не люблю юбилеи. Совершенно искренне говорю, об этом мои родные и близкие знают. Была бы возможность, не отмечал бы их.

Когда поздравляю других с юбилеями, люди всегда волнуются. Ведь это какой-то итог, этап жизни, и человек, видимо, нуждается в оценке своего труда, жизненного пути. Я таких успокаиваю: не волнуйтесь, у юбилеев одна хорошая черта – они проходят.

Это тоже, наверное, семейная традиция. Раньше мы не знали даже точную дату рождения родителей, дедов. День рождения отца сумели уточнить, когда ему исполнилось шестьдесят лет, а мы были уже взрослыми.

Если это зависит только от меня – пойти в гости, принять участие в юбилее, то родные знают – до меня лучше не дотрагиваться. А воскресенье – святой день только из-за того, что ни от кого не зависим. Это для меня лучший отдых. Скорее, это оттого, что на работе достается по полной. Не в моем характере формально относиться к делу. Если я убежден в чем-то, то делаю с душой и до конца. Если нет – не берусь. Всегда ли это правильно, трудно сказать. Но я должен быть убежденным в своей правоте, чтобы убеждать в этом других.

Ваш вопрос был по подаркам. Их, конечно, много набралось. От этого никуда не деться. Дарят и на дни рождения, и в связи с какими-то событиями. Есть чисто символические подарки от руководителей государств, послов, от различных делегаций. Небольшую часть оставляю у себя, основную – в хранилище. Я довольно избирательно отношусь к таким вещам. Но то, что оставляю, не говорит еще, что это лично мое. Скорее всего, такие подарки составят коллекцию, которая затем будет передана. Мы создаем музей государственности Татарстана. Все, что представляет интерес для республики, конечно же, принадлежит всем нам.

Человеку вообще много не надо. Есть вещи, которые мне очень нравятся. Сейчас у меня в кабинете висит, например, картина с изображением головы лошади. Когда увидел, как говорится, душа на нее легла. Ну не мог отдать на хранение. Оставил временно, а убрать не могу. Есть и такие моменты.

– А чье полотно?

– Кажется, работа немецкого автора XVIII века. Раньше лошадей искусно рисовали. Само отношение к ним было другим, лошадь же в то время всегда была рядом с человеком.

– В нашей газете есть рубрика “Ничто человеческое…”, рассказывающая об известных людях Татарстана, которые имеют какие-то необычные увлечения, хобби. Могли бы Вы стать, на Ваш взгляд, героем такой публикации?

– И опять скажу в связи с этим об отношении к земле. Очень люблю в свободное время покопаться на огороде. Сами сажаем и едим только свою картошку.

– Но картошку на огороде вырастить непросто. Это великий труд.

– А много ли нам надо – пять мешков на зиму. Еще и остается. Зато никакими химикатами ее не обрабатываем. И ягоды у нас свои, и яйца. Для меня это большая радость. Раньше мечтал: хорошо бы иметь землю для себя, для своих сыновей, обрабатывать ее, жить на ней. Сейчас времена другие. Поэтому когда бываю на селе, всегда говорю, видя энергичных ребят: “Берите, мужики, землю, потом такой возможности не будет, это исторический момент”. На самом деле тот, кто сегодня берет землю, если у него есть такая возможность, берет ее навсегда, это и для него, и для потомков. Земля дешеветь не будет, она имеет свойство только дорожать.

– В нашей газете недавно появилась фотография с Сабантуя в Зеленодольске – две команды изо всех сил тянут в разные стороны канат. Первым в одной из них – Вы. Просто любопытно, как удается сохранять такую энергичность, работоспособность? Знаю, что Вы не курите…

– Не курю и практически не употребляю спиртное. Компанию поддержу, но для меня оно безразлично.

Отец раньше всегда приглашал нас всем семейством на обед, если мы были на досягаемой дистанции. Это была величайшая традиция для воспитания. И дети сейчас с удовольствием вспоминают, как ездили к деду. Не важно было, что подавали на стол, важно, что общались. И я тоскую по такому общению, но собирать всю семью регулярно, к сожалению, не удается.

А для человека моего возраста, считаю, очень полезно плавание. С начала года на сегодня проплыл в бассейне 240 километров. Пытался заниматься большим теннисом, чем-то другим, но понял: лучше плавания ничего нет. Вода хорошо снимает стрессовые нагрузки. Поплаваю, и вся дурь, все негативное, что накопилось за день, отрицательная информация – все остается в воде. Я уже раб этого увлечения. Если будучи, например, в командировке, не смог поплавать, чувствую себя не в своей тарелке.

– Спасибо, Минтимер Шарипович, за содержательную беседу, в том числе и от читателей нашей газеты. Дай Вам Бог здоровья на последующие годы.