23 марта Владимир Путин подписал указ о назначении Татьяны Вороновой начальником управления Президента РФ по внутренней политике. Другим указом он освободил от этой должности Олега Морозова, который работал начальником управления с мая 2012 года.
Совпало так, что именно нашей газете Олег Викторович, прежде чем сложить служебные полномочия, буквально накануне дал интервью на тему, близкую ему как политику, ученому, человеку. Разговор шел о становлении парламентаризма в новой России, о бурных политических событиях 90-х годов в Татарстане, о государственной национальной политике и о многом другом…
Напомним: Олега Морозова, который в ближайшее время приступит к руководству центром в сфере подготовки управленческих кадров при МГУ имени М.В.Ломоносова, с Татарстаном связывают давние и крепкие отношения. Долгие годы наш земляк представлял интересы республики на федеральном уровне в качестве депутата Государственной Думы всех семи созывов от Татарстана, причем шести созывов – ее вице-спикера.
Журналисты «Республики Татарстан» считают Олега Морозова коллегой: в 1991–1993 годах он работал в нашей редакции, тогда газеты «Советская Татария», политическим обозревателем.
– Олег Викторович, в этом году в Татарстане отмечается 25-летие новой государственности Татарстана, точкой отсчета которой принято считать принятие 30 августа 1990 года Декларации о государственном суверенитете республики, положившей начало радикальным изменениям в том числе в деятельности ее парламента. По сути, начиналась новая история становления парламентаризма в Татарстане. Насколько, на ваш взгляд, эта дата актуальна сегодня? Что она собой символизирует?
– Парламентаризм, в том числе его развитие как на общероссийском поле, так и на татарстанском, – это часть очень большой, серьезной, сложной и неоднозначной темы. Она называется «новая Россия». Татарстан – тоже часть новой России. Сейчас можно много говорить, что было в эти 25 лет – с момента распада Советского Союза – и плохого, и хорошего, и тяжелого для значительной части нашего населения, особенно в период девяностых годов. На то время основное со знаком «минус» (с точки зрения нашего положения в мире) было то, что мы действительно чуть не потеряли себя как народ, заметно утратили уважение к себе, чувство причастности к большому государству, к его истории…
К счастью, постепенно ситуация менялась.
- Отсюда, из Москвы, было видно, что практика татарстанского парламентаризма опережает подходы в этом других субъектов Российской Федерации
А Татарстан здесь оказался в особой зоне, потому что, как и Россия, активно занялся своей историей. Появлялось много чего нового. Вспомните: в республике появилось исламское образование, что очень важно. До этого молодежь в данном направлении могла учиться только за рубежом, а потом приезжала обратно с неизвестно в какую сторону повернутой головой. Поэтому тот период России я бы назвал «путинским». Это было время возрождения наших коренных ценностей, подлинной многонациональности и многоконфессиональности, повышения самооценки, самоуважения народа. Вот мы с вами беседуем в годовщину крымских событий, а это яркий показатель консолидации общества вокруг Президента и показатель того, что Россия вернулась в большую мировую политику. Сегодня она не ведомая, а страна, которая сама отвечает за свои поступки и решения и показывает, что мир должен строиться на уважении прав каждого народа. Поэтому сейчас нужно внимательно отнестись к тем правилам, по которым должен строиться современный мир, современная цивилизация. И если Россия как многонациональное и многоконфессиональное государство находится фактически на таком высоком духовном подъеме, то это, на мой взгляд, является позитивным фактором и для мира в целом!
– В начале девяностых годов, когда политический котел в Татарстане бурлил и переливался через край, вы уже работали в Москве. И не сомневаюсь, внимательно следили за событиями в родной Казани и республике. Какими они виделись из федерального центра?
– Взгляд из Москвы?.. Он, конечно, имел немножко своеобразный ракурс. Татарстан тогда шел особым курсом. Многие вещи, которые были очень болезненными в других субъектах Федерации, в Татарстане проходили иначе. Например, та же «ваучерная» приватизация. Здесь она была с «татарстанским уклоном». Республика с самого начала заявила о своей самостоятельной позиции по целому ряду вопросов – и федеративного устройства, и взаимоотношений с федеральным центром. Прямо скажу: здесь, в Москве, это воспринималось неоднозначно. Я как раз был свидетелем долгого и обстоятельного разговора между Президентом республики Минтимером Шариповичем Шаймиевым и только что назначенным исполняющим обязанности Президента страны Владимиром Владимировичем Путиным, которые обсуждали тему возвращения Татарстана в правовое поле России. И Минтимер Шарипович тогда сказал, что понимает, с одной стороны, неизбежность этого процесса, а с другой, представляет, что этот процесс крайне непростой. Именно тогда родилась идея пятилетней программы социально-экономического развития Татарстана. У нее были две стороны. За эти годы должны были быть созданы социально-экономическая, правовая и политическая базы для возвращения республики в конституционное правовое поле Российской Федерации. Одновременно необходимо было сохранить темпы социально-экономического развития региона, взятые в предыдущие годы, реализовать начатые проекты. Не надо напоминать, что Татарстан в силу ряда причин развивался по специфическим, скажем так, договорным правилам – в 1994 году был подписан Договор по разграничению полномочий и предметов ведения между федеральным центром и республикой. Понятно, что отменить в одночасье этот механизм было бы просто губительно для экономики региона, и Путин прекрасно это понимал.
– В чем проявились особенности российского и в том числе татарстанского парламентаризма на начальном этапе?
– Нужно признать, что двадцать четыре года парламентаризма в нашей стране, если вести отсчет с момента, когда собственно появилась Российская Федерация в ее нынешнем виде, то есть новая Россия, – это сложнейший путь. Тогда пришлось писать российское законодательство, что называется, с чистого листа. Вы же понимаете, невозможно было взять и как готовые использовать законы бывшего Советского Союза. Я прекрасно помню, что, когда в 1994 году весной принимался бюджет страны (кажется, это был бюджет-93, который принимался задним числом, а потом и бюджет-94), это были несколько скрепленных машинописных страничек текста. Контрольные функции парламента за исполнением бюджета тогда были минимальные, и Правительство получало возможность в рамках этих базовых цифр совершенно свободно распоряжаться им. То есть бюджет как документ, в котором каждый рубль должен быть прозрачным и понятным, куда он уходит, в нынешнем виде просто не существовал. Сегодня бюджет, который поступает на рассмотрение в Госдуму, это, образно говоря, такая магазинная тележка, набитая доверху соответствующими документами. Он сформирован на основании Бюджетного, Налогового кодексов, другой правовой базы. Все это позволяет бюджету: «а» – быть полноценным финансовым документом и «б» – находиться под контролем парламента.
Татарстан формировал свою правовую базу, принимал свои законы, по которым собственно развивалась и экономика, и политическая жизнь республики. Отсюда, из Москвы, было видно, что практика татарстанского парламентаризма опережает подходы в этом других субъектов Российской Федерации. Хотя опять же было много вопросов, связанных с тем, что ряд законодательных актов республики расходился с федеральным законодательством. Поэтому велась большая, кропотливая, очень вдумчивая работа, чтобы в целом правовое поле России перестало быть лоскутным одеялом!
- И если Россия как многонациональное и многоконфессиональное государство находится фактически на таком высоком духовном подъеме, то это, на мой взгляд, является позитивным фактором и для мира в целом!
– Как вы полагаете, что позволяло Татарстану сохранять индивидуальность, не ссорясь, скажем так, с федеральным центром? Тем более в девяностые годы это было крайне непросто!
– Мне кажется, имею право с большим знанием дела говорить о конце восьмидесятых годов, когда я работал еще в обкоме партии, возглавлял идеологический отдел. Символично, что с площади Свободы в Казани, где располагалось здание обкома, было видно, как пробуждается в республике общественно-политическая жизнь, какая она сложная, противоречивая, неоднозначная, насколько высока общественная активность граждан Татарстана. Могу уверенно сказать: сохранить стабильность в республике позволило политическое искусство тогдашнего татарстанского руководства, прежде всего Минтимера Шариповича Шаймиева, который прошел все ступени регионального лидера – возглавлял обком партии, затем Верховный Совет ТАССР и был избран первым Президентом Татарстана. Это искусство позволило реализовать совершенно понятные желания многих татарстанцев. С одной стороны, например, обучать ребенка на родном языке, издавать новые литературно-художественные издания на татарском языке, чего раньше не было многие годы. С другой, консолидировать общество и получить максимальную поддержку у самых разных слоев населения, партий и общественно-политических организаций.
И если говорить о государственном устройстве нашей страны, то у меня сто-
процентная уверенность, что другого варианта, кроме как создание федеративного государства, история нам не оставила. Россия – многонациональная страна, в которой всегда был баланс между сильной федеральной властью и огромным разнообразием региональной жизни. Трудно представить, как из единого центра управлять такими разными и по национальному составу, и по климатическим, природным особенностям территориями.
Поэтому все-таки возможность развиваться самостоятельно, если речь идет о национальных республиках, иметь свои бюджеты – это то, что сегодня, на мой взгляд, не ослабляет, а укрепляет Российское государство.
– Олег Викторович, в заключение можно блицопрос? Вы скучаете по парламентской работе?
– Скучаю (отвечает, вздыхая).
– В родной Казани часто приходится бывать?
– Сейчас реже, к сожалению…
– У вас есть любимое место в нашем городе?
– Люблю бывать в старом центре, в районе, где я родился, к которому примыкают улицы Бутлерова, Ульянова-Ленина, Волкова, где живет моя мама. Вот это для меня настоящая Казань – одновременно и старая, и новая.
– Не тянет обратно к журналистскому перу?
– Если жизнь поменяется, почему бы и нет!
– Новости из Татарстана для вас значимы?
– А как же! Все, что касается Татарстана, для меня, во-первых, это люди, которых я знаю. Когда услышал о трагедии, которая произошла в торговом центре «Адмирал», содрогнулся. Ведь это же
– Спасибо!
