Взрыв в Московском метро вновь обострил “чеченскую” тему в российской политике. Тон задал сам Президент РФ, находившийся 6 февраля в предвыборной поездке по Чувашии. Он осудил произошедшее, выразил соболезнования пострадавшим и родственникам погибших, а также выступил с жестким политическим заявлением. В.Путин увязал теракт с событиями во внутриполитической жизни России: “Я не исключаю, что подобные действия будут использоваться в рамках ведущейся политической дискуссии в рамках выборов Президента РФ, а также в качестве давления на действующего главу государства”. Путин также заявил, что связь существует и между людьми, призывающими к переговорам с чеченскими боевиками, и террористами: “Мы не в первый раз сталкиваемся с синхронизацией преступлений, совершаемых в России, и призывов из-за границы к переговорам с террористами. Сам факт, что после совершения преступлений такого рода звучат призывы к переговорам с Масхадовым, свидетельствует о том, что косвенно те, кто делает эти призывы, подтверждают связь Масхадова с бандитами и террористами”. “Нам этих косвенных подтверждений не нужно. Мы наверняка знаем, что Масхадов и его бандиты связаны с этим террором”, – сказал Президент.
Большинство российских политиков и политологов также уверены, что взрыв в Московском метро совершен чеченскими боевиками и связан с предстоящими президентскими выборами. “Эта акция накаляет обстановку перед выборами”, – заявил лидер ЛДПР Владимир Жириновский. А вице-спикер Дмитрий Рогозин вообще предложил срочно собрать Совет Федерации, ввести в стране чрезвычайное положение и отложить выборы. Кандидат в Президенты Ирина Хакамада соглашается, что теракт совершен в увязке с президентскими выборами. Она, кстати, одна из первых заявила, что теракт в Московском метро носит политический характер. Другой претендент на президентский пост – Сергей Глазьев обвинил в финансировании терроризма “торговцев с московских рынков”: “Чтобы пресечь угрозу терроризма, нужно пресечь его финансовые корни, которые, как известно, тянутся из Москвы. Все знают об этих людях, которые работают на московских рынках, собирают с нас деньги, а потом платят их боевикам, чтоб они убивали наших людей. Поэтому душить терроризм нужно здесь”.
И только спецпредставитель Аслана Масхадова Ахмед Закаев, словно предвидя обвинения в адрес своего шефа, еще до выступления Путина распространил за рубежом заявление от имени “правительства Чеченской республики Ичкерия”. По словам Закаева, “террору против мирного населения нет и не может быть оправдания. Правительство ЧРИ всегда осуждало и осуждает терроризм во всех его проявлениях”. Поверить в искренность Закаева довольно трудно хотя бы потому, что Шамиль Басаев давно обещал теракты в Московском метро и, как видим, обещание свое сдержал. Невозможно поверить и в то, что Масхадов и Басаев преследуют разные цели.
Как заявил Владимир Путин, “Россия не ведет переговоров с террористами, она их уничтожает”. Стало быть, и у Масхадова, претендующего на роль легитимного политического лидера чеченского народа, нет иного способа диалога с Кремлем, кроме террора.
Тем временем продолжается процесс политического урегулирования в Чечне, под которым понимаются проведение референдума по конституции и выборы президента республики. Оба мероприятия прошли при почти поголовной явке и подавляющем большинстве избирателей, поддержавших кремлевскую стратегию урегулирования. Но если дела и в самом деле обстоят именно таким образом, то тогда непонятно, почему не горит земля под ногами чеченских боевиков. Если подавляющее большинство чеченцев поддерживает Кадырова, то кто же тогда предоставляет кров и убежище боевикам Басаева и Масхадова? Кто снабжает их продовольствием? Почему российские спецслужбы практически не имеют информации о планах сепаратистов? Приходится констатировать, что после выборов ровным счетом ничего не изменилось – ни в Чечне, ни за ее пределами. Достаточно вспомнить декабрьские взрывы в Ессентуках и в Москве или недавний рейд боевиков в горы Дагестана. И вот теперь – взрыв в метро.
Российское общество сегодня, по существу, оказалось под двойным прессом. С одной стороны – террористы. С другой – государство, чья “борьба с террором” болезнь не лечит, а только усугубляет. И, главное, не видно никакого конструктивного выхода из тупика. Судя по тому, что боевой потенциал боевиков до сих пор не иссякает, несмотря на все усилия федеральной власти в Чечне, война эта уже не может считаться ни маленькой, ни победоносной. Стало быть, и никаких политических дивидендов власти она принести не может. Если только та не преследует цель установить под предлогом борьбы с терроризмом жесткий режим с ограничением гражданских прав и свобод. Согласились же свободолюбивые американцы с ужесточением всевозможных контрольных процедур в аэропортах страны и существенным ограничением своих прав после самолетной атаки на Всемирный торговый центр. В России также зазвучали голоса, призывающие ужесточить Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, а также предоставить больше возможностей силовым структурам.
Путь этот представляется самым простым, но и самым опасным. Свобода действий у армии, милиции и спецслужб в Чечне и так практически ничем не ограничена. И это только ведет к постоянному воспроизводству сил сопротивления. Что может дать для подавления этого сопротивления “завинчивание гаек” по всей стране, не очень понятно. А вот отшумевшая накануне думских выборов борьба с “оборотнями в погонах” как-то потихоньку стихла. Хотя только слепой может не видеть, что террористы без помех проникают в российские города и обустраиваются в них, готовя свои преступления зачастую при пособничестве тех самых “оборотней” – с погонами или без оных. Если же предоставить свободу рук силовым структурам по всей стране, то террор просто станет постоянно действующим фактором запугивания населения и политических противников существующей власти.
