Жители самого большого татарского села России в одночасье стали… ваххабитами. Накануне одна из центральных газет объявила Среднюю Елюзань, которая находится в Пензенской области, очагом экстремистского движения…

В Альметьевском районе нашей республики, в самой ее глубинке, есть небольшое село Старое Суркино. Здесь испокон веков, никто вам и точную-то дату не назовет, живут чуваши. Язычники. Из века в век жгут костры по весне, приносят жертвы своим многочисленным богам. Молятся им, живут по их заветам, оберегают оставленное предками духовное наследие. И если сохранилась сегодня деревушка со своим необычным укладом в той первозданности традиций, какую отмечали историки еще в семнадцатом веке, то только потому, что в Татарстане давно уже научились понимать и уважать стремление других жить по-своему.

Это непросто – понять непохожих на тебя, преодолев собственную косность, помочь им сохранить свою культуру, свою религию. В противном случае, бывает, целые села, инородные и инокультурные, становятся заложниками чьих-то амбиций. Так, как это случилось с пензенской Средней Елюзанью…

Легко ли стать ваххабитом

29 ноября в газете “Известия” была опубликована статья “Семь мечетей Пензенской Мекки” с одиозным подзаголовком “Cело Средняя Елюзань превращается в очаг ваххабизма”.

Процитирую ее начало, чтобы ввести вас в курс дела: “Вокруг самого крупного в Европе татарского села Средняя Елюзань разгорается скандал. Муфтий Пензенской области Аббас- хазрат Бибарсов заявляет, что местная молодежь уже ушла к ваххабитам. В 10-тысячном селе построено семь мечетей, официально зарегистрировано 800 стволов оружия, из трубопроводов воруют нефтепродукты, а недавно власти провели обыск в местном медресе, которое, по их мнению, существует незаконно, и изъяли подозрительную литературу. Прокуратура бьет тревогу и предупреждает, что ситуация в селе, прозванном Северной Меккой, выходит из-под контроля”.

И дальше на целую полосу автор Борис Клин живописует “бандитское” село, куда он не рискнул приехать без вооруженной охраны.

Честное слово, прочитавшему до конца этот материал и поверившему на слово корреспонденту “Известий” есть чего испугаться…

Пензенская аномалия

Надо сказать, Средняя Елюзань со своим десятитысячным населением вниманием журналистов и раньше была не обделена. О ней пишут по-разному. Любимое определение корреспондентов, приезжающих сюда, – “аномальная зона”.

Аномальным кажется не только то, что все население здесь исповедует ислам. Не укладывается в голове и то, что село также поголовно – непьющее. И на десять тысяч его жителей – ни одного безработного.

Имеются семь мельниц, где перерабатывают зерновые и масличные культуры. Действуют три скотобойни и четыре цеха по переработке мяса. Есть своя макаронная фабрика, маслобойня, четыре пекарни, пункт по ремонту сельхозтехники и техобслуживанию транспорта. Работают пятьдесят два магазина, из них только два торгуют спиртным. И те бы не стали продавать горячительные напитки, но гости… Построены три крытых рынка. А на здешние огромные пятничные базары приезжают торговцы из Самары, Пензы, Саратова. Знают, деньги у народа тут есть.

Благополучие селу обеспечили … “КамАЗы”. В начале девяностых, когда экономика страны рухнула и аграрный сектор российских регионов почил в зарослях овсюга, Средняя Елюзань тоже напряглась. Но спасением села стало то, что здесь была крепка вера. Именно духовные пастыри не дали народу удариться в беспробудное пьянство и воровство, как это случилось в соседних селах. И слово “община” – тут не пустой звук. Здесь не выживали каждый сам по себе. Пока политики придумывают, как обеспечить благополучие народа, преодолеть бедность, чтобы укрепить экономику страны, тут этот вопрос решили. Практически все мужчины пересели на грузовой транспорт. Но нужно добавить, что первоначально многие машины по винтику собирали из давно уже списанной на металлолом техники. Кто-то рискнул продать свой легковой автомобиль и на вырученные деньги купить грузовик.

И заколесили елюзанские мужики по всей России в поисках заработка. Перевозки, работа на стройках, на плантациях сельхозкультур… Сегодня в частной собственности у местных жителей 1700 “КамАЗов”. Сто из них сейчас работают в Москве на строительстве. Триста – в Татарстане на перевозке свеклы. Еще несколько сотен – в других регионах, часть вернулась с сельхозработ из соседних областей. Елюзанцы владеют более чем тремя тысячами легковых автомобилей, половина из которых – иномарки, и тысячью других машин. Когда тут пить, когда работы невпроворот?

Никогда не пустовали здесь и личные подворья, которых больше двух тысяч двухсот. В Средней Елюзани зарегистрировано три тысячи голов крупного рогатого скота, более тысячи лошадей, столько же овец. Кур, гусей и уток никто и не считал.

Работяги-елюзанцы не дали сойти на нет и своему сельхозпредприятию. И снова – разительная непохожесть на соседей. Здесь никогда не бросят в беде односельчанина, не оставят его один на один с возникшими проблемами. Вот история, случившаяся с механизатором Джафаром Адикаевым. Его дом сгорел дотла, вместе со всем имуществом и документами. Хозяева едва успели выскочить из огня. “На следующий день после пожара односельчане пришли на сход и скинулись. Кто сколько мог, столько и дал”, – вспоминает погорелец. Так Адикаев построил новый двухэтажный дом. А сельчане скинулись еще раз и купили пожарную машину, чтобы впредь не быть безоружными перед “красным петухом”.

Не только ему научились давать отпор елюзанцы. Тут еще помнят историю, когда пензенские авторитеты решили установить контроль над сельскими рынками. Нагрянули в село, но “мзда” оказалась такой, что мало не показалось. С тех пор этот населенный пункт они объезжают стороной.

“Золотое клише” Елюзани

Подъезжаешь к селу и поражаешься контрастам. Через межу – поле, давно и прочно поросшее бурьяном, и поднятая зябь. Межа отделяет не только разные хозяйства, но в первую очередь разное отношение к жизни. В Средней Елюзани не согласились с тем, что сельское хозяйство – дело убыточное. И в самые трудные времена здесь отвоевывали одну позицию за другой. Несомненно, главной удачей агрофирмы “Елюзань” стало наличие лидера, сильного, уверенного, который опирался на дружную общину села.

Кязым Дебердеев, директор агрофирмы “Елюзань”, совмещает этот пост с должностями председателя национально-культурной автономии Пензенской области и председателя попечительского совета областного ЕДУМ. Человек он известный далеко за пределами региона. С отличием окончил Пензенский сельхозинститут, получил специальность ученого-агронома и поступил было в аспирантуру. И ждала бы его карьера ученого, но… В автомобильной аварии погиб отец Кязыма. Семеро детей – пять братьев и две сестры – остались без кормильца. И агроному Дебердееву пришлось вернуться в родное село. Работал в совхозе “Елюзанский”, входившем тогда в состав АПК “Кузнецкий”. Затем был назначен руководителем самого отстающего в Городищенском районе совхоза “Труд”. За пять лет поднял убыточное хозяйство на ноги. Уже будучи отцом троих детей, поступил учиться в аспирантуру Московской сельхозакадемии имени Тимирязева. В 1991 году защитил диссертацию и стал кандидатом сельскохозяйственных наук. Была возможность остаться работать в Москве, тем более что и квартира имелась в столице, но вернулся в родные края. Стал директором совхоза “Елюзанский”, затем преобразованного в многопрофильную производственную агрофирму “Елюзань”. Работал и главой администрации самого крупного в области сельскохозяйственного района – Городищенского, откуда вновь вернулся в любимое село.

Детище Дебердеева – агрофирму “Елюзань” – знают не только в России. В 1996 году на Всемирной сельскохозяйственной выставке в Тель-Авиве елюзанцы были удостоены престижной награды “Золотой колос” за создание новых рабочих мест, повышение уровня рентабельности, развитие внешнеэкономических связей и перерабатывающего производства. Кстати, Россию на этой выставке представляли девятнадцать предприятий и только одно – из Поволжья. На следующий год Кязым Шагазамович привез еще одну престижную международную награду – “Золотое клише”. На сей раз из Парижа. Она дала право аграрному предприятию из российской глубинки вести беспошлинную торговлю со странами Шенгенского соглашения. А в выставочном павильоне парижского Лувра висит теперь памятная доска агрофирмы “Елюзань” – лауреата конкурса “Золотое клише”.

Еще у агрофирмы имеется свой институт. В девяностые годы, когда Ставропольский институт семеноводства оказался на грани краха, елюзанцы вложили в него свой капитал. И теперь исправно поставляют семена лучших сортов кукурузы и сахарной свеклы во многие российские регионы, в том числе и в Татарстан.

– В агрофирме работа есть для каждого, – рассказывает нам бывший заведующий механическими мастерскими, ныне пенсионер Ибрагим Бадаев. Его труд отмечен орденом

Трудового Красного Знамени, бронзовой медалью ВДНХ, десятками почетных грамот и других наград. – Ведь тут действуют девятнадцать цехов, каждый из которых – настоящий мини-завод. И шорный, и столярный, и швейный. Есть своя молочная и мясная переработка. Работает кирпичный завод. Наш народ трудится много и с удовольствием. И как же можно вот так, мимоходом, целое работящее село в бандиты записать? Только по тому, что мы живем зажиточно? Но наш достаток заработан честно. Ведь тот журналист ни с одним человеком в селе не пообщался, ни с одной семьей не познакомился. Побывал только в мечети – и уехал. А у нас есть что посмотреть, о чем поговорить.

Предмет особой гордости елюзанских аграриев – коневодство. Уж не работников ли конного цеха агрофирмы счел заезжий журналист за конокрадов? На племенной конеферме занимаются разведением породистых лошадей – тяжеловозов, орловских рысаков, арабских скакунов, пони. Даже верблюды были! Из молока кобылиц здесь делают целебный кумыс. А еще завезли овец романовской породы. Дебердеев считает овцеводство перспективным. Односельчане с ним согласны, и потому сегодня романовские овцы прописались и в частных подворьях.

– Пишут, что елюзанцы крадут нефтепродукты, в трубопроводы врезаются. Была такая история. Но не у нас и не с нами, – разводит руками предприниматель Рафаэль Бибарсов. – Это случилось на территории соседней Ульяновской области. Другое дело, что мелькнула там татарская фамилия. Но это же не повод, чтобы целое село, расположенное далеко от того места, походя обвинить в воровстве!

Рафаэлю обидно и за родное село, и за репутацию земляков. Его трудовые будни (а он начальник цеха по переработке мяса, где производят халяльные колбасы, которые реализуются в Казани), как и многих елюзанцев, начинаются в пять утра. Весь день крутится как белка в колесе.

– Каково теперь ребятам, которые работают в Москве, в других регионах? Так же доверие партнеров к ним подрывается, – расстраивается он.

Да, нравы здесь строгие

Не буду лукавить, ехала я в село, предупрежденная о его особенностях. В частности, о том, что женщины тут ходят практически в “униформе”. Одеты одинаково в хиджабы, серые плащи. Нравы весьма строгие, одним словом, – монастырь. Только мусульманский.

…Наш водитель только присвистнул, увидев первую сельскую молодуху: она шла по обочине, осторожно обходя в своих сапогах на высоченных шпильках снежные наносы. Ярко-розовая кожаная куртка, отделанная таким же ярким мехом, просто светилась на фоне белого снега. Вот пробежала стайка нарядных девчонок. Да и на рынке, куда с раннего утра отправились на еженедельный шопинг местные женщины, серости мы не заметили.

– И в самом деле про нас так говорят? – округлила васильковые глаза работница агрофирмы Хорият Мураева. – Неправда это. У нас любят и умеют одеваться. Да, вы не увидите в селе полуобнаженную девушку в короткой юбке. И нравы у нас строгие. Появление молодого человека в людном месте даже в состоянии легкого опьянения считается позором для его семьи, а общение девушки с парнем без разрешения родителей – повод для всеобщего осуждения. Но молодежь не оторвана от жизни. Ей есть где повеселиться в своем кругу. Например, на дискотеках. В селе работает интернет-кафе. Строится фитнес-клуб с тренажерным залом.

Ежегодно в селе справляют до ста шестидесяти свадеб. При этом на сто свадеб приходится всего два развода (по области – до пятидесяти). Только в этом году на свет появились сто сорок восемь малышей. Трезвый образ жизни не одного поколения принес свои плоды. Здесь рождаются здоровые дети, нет среди них инвалидов. Да и сама рождаемость в три раза выше показателя смертности среди населения.

В медресе

Прежде чем встретиться с Аббасом-хазратом, который обвинил молодежь родного села в поголовной принадлежности к ваххабизму, я решила поговорить с теми, кто, по определению старого священнослужителя, и подвиг “младых и непорочных” на этот скользкий путь. Не буду вдаваться в теологические подробности нашего разговора, скажу только, что и ректор медресе Хайдар Курмашев, и его помощник Юсеф Букменов, и имам Рифат Абузаров, да и другие верующие елюзанцы – люди не просто грамотные и образованные, они реально и адекватно оценивают обстановку в стране и мире. Твердо стоят на ногах, знают свое место в этом мире, учитывают интересы и потребности молодых.

Да, они – другие. Умные, компромиссные, готовые к диалогу. Желающие своим землякам честной и чистой жизни. Отстаивающие свои интересы. Но интересы эти не в сфере увеличения инакомыслящей паствы, которую можно дергать за ниточки из далеких восточных стран, в чем их обвиняет со страниц “Известий” муфтий Аббас-хазрат Бибарсов…

Он сидит напротив и глядит на меня, часто-часто помаргивая.

Пожилой священник категоричен.

– Я вам клянусь, что ни слова из того, что написано в газете “Известия” от моего имени, не соответствует истине. Да, я предостерегаю паству от общения с ваххабитами, они несут реальную угрозу миру в нашем общем доме. Да, я с первого взгляда могу отличить, кто просто заблудший, а кто есть ваххабит. Их я за версту чую. Но с сельскими имамами и другим муфтиятом мы живем в мире и согласии. И уж тем более я не мог сказать дурного слова о собственном сыне Мукадасе-хазрате, который является муфтием Поволжья (и его со слов Аббаса-хазрата назвали в статье “ваххабитом”. – Ред.).

– Если сказать, что публикация больно задела нас, это почти ничего не сказать, – замечает опытный педагог, ныне возглавляющий просветительский центр медресе Зуфар Муратов. – Во всех семи мечетях села и в молельном доме медресе во время пятничного намаза только об этом и говорили. Прихожане расценили статью как откровенную клевету и заявили, что намерены подать на “Известия” в суд. Вот забрали у нас во время обыска книги, а ведь изъятая литература представляла собой учебные пособия по основам исламского вероучения, которые поступают в свободную продажу в мечети страны.

Глава пресс-службы ДУМ Поволжья Ахмед Махметов назвал статью “очередной антиисламской провокацией”. Он считает, что главным мотивом автора публикации была зависть: “Село действительно богатое, и на фоне беспробудного пьянства в других российских селах оно заметно выделяется. Это не только мое мнение, но и мнение саратовской съемочной группы, принимавшей участие в съемках документального фильма о жителях Средней Елюзани. Члены группы – немусульмане – были поражены укладом жизни елюзанцев, которые встают задолго до зари и работают. Мы готовы кассету с отснятым материалом подарить редакции “Известий”, чтобы показать им, что Средняя Елюзань – пример для других сел, а не “рассадник ваххабизма”.

Все, наверное, так и есть. Только ради объективности отметим один момент.

Следом за нами в Среднюю Елюзань приехали коллеги из других татарстанских газет, ТНВ и представители Всемирного конгресса татар. И им Аббас- хазрат, как поведали мне свидетели этой беседы, рассказал о ситуации в мусульманской умме сел практически то же самое, что и журналисту из “Известий”. То есть обвинил молодых имамов в том, что те пляшут под дудку саудовцев.

Вот так: мне – одно, этим -другое.

Ларчик тут открывается просто. Многие годы Аббас-хазрат единолично руководил елюзанской уммой. А тут незаметно подросли и выучились другие. И мечетей в селе прибавилось. К слову сказать, здесь еще до войны было семь культовых зданий. И даже в самые тяжелые годы оголтелой борьбы с “опиумом для народа” они действовали. Село разделено на приходы. На каждого имама – несколько улиц. Работы хватает всем. Вот только старому мулле, видимо, обидно до глубины души, что вокруг теперь все иначе. Что есть и кроме него религиозные авторитеты.

– Хазрат придумал для себя ругательство и всех, кто ему не по душе, называет ваххабитами, – вздыхают прихожане. – Мы с большим уважением относимся к его сединам, к его возрасту и опыту. Приходится терпеть…

Терпят. Вот только непримиримость амбициозного священнослужителя оказала плохую услугу целому селу… Молодые муфтии процитировали мне хадис, который я постаралась запомнить: “Могуч не тот, кто побеждает противника в борьбе, могуч тот, кто побеждает свой гнев”.

У губернских властей своя позиция

Что касается властей, то чаще всего в наших разговорах мелькала фамилия Валерия Горбунова, помощника губернатора Пензенской области. Человека, судя по всему, хорошо известного елюзанцам. Именно к нему, ввиду отсутствия губернатора и его заместителя, ведающего национальной политикой области, мы и обратились за комментариями по поводу публикации в “Известиях”.

– Валерий Михайлович, действительно ли татарская община Елюзани – источник беспокойства для местных властей?

– А вы внимательно читали статью? Тогда знаете нашу позицию. Заместитель губернатора Елена Столярова отметила, что в области делается многое для сохранения добрых межнациональных отношений. Как увидел обстановку в селе корреспондент – это его право. У нас ведь свобода слова? Я интересовался у журналиста и фотокорреспондента, кто вас, мол, пригласил. Говорят, мы прочитали материалы проверки прокуратуры, узнали о том, что творится в медресе этого села.

– Как власти Пензы отреагировали на публикацию?

– В целом тут неоднозначная картина. Вы знаете, что власть у нас подразделяется на федеральную и региональную. УВД, прокуратура, ФСБ – это структуры федеральные. У нас, региональной власти, со Средней Елюзанью теплые отношения. Я всегда с открытой душой приезжаю сюда, поздравляю сельчан с мусульманскими и светскими праздниками. Приятно посмотреть на то, как дружно и зажиточно здесь живут.

А федеральные структуры во многом в свои дела нас не посвящают. Московских корреспондентов встречали представители именно тех федеральных органов, которые осуществляют контроль над этой территорией. И если у муфтия есть определенная озабоченность ситуацией… Мы же не диктуем ему, что говорить…

– А как вы относитесь к тому, что здесь на сравнительно небольшой территории действуют два муфтията?

– Они, между прочим, спокойно уживаются. Были между муфтиями споры, но сейчас этого нет. А то, что молодежь не прислушивается к старым людям… Это уже проблема отцов и детей, хотя она и вызывает беспокойство. Но вот связывать выходку второго января с религиозной обстановкой в селе нельзя. Это были чисто хулиганские разборки. Дело в стадии разбирательства.

– Каково все же отношение местных властей к материалу в “Известиях”? Негативное?

– Нет, скорее, настороженное. Мы ждем сейчас от прокуратуры, от соответствующих органов ответов, где они увидели эти проявления экстремизма.

А вообще мы хотим приехать в село большой группой. Давно назрела необходимость встретиться с жителями за “круглым столом”, поговорить. Поймите правильно, нам тоже нужно учитывать то, что творится в мире. Для меня предметом разговора стало бы то, как видят свое будущее жители в ситуации, которая сложилась после событий в Нальчике, что их настораживает. Вон матери в Кабардино-Балкарии удивились, откуда у сыновей оружие взялось и как они пошли на захват государственных органов.

– Вы тоже ставите Елюзань на одну ступеньку с Чечней, Ингушетией, Кабардино-Балкарией?

– Ни в коем случае. Но определенная настороженность у местных жителей есть, и нам ее игнорировать нельзя. Прокуратуру заинтересовало, например, что в сельском медресе проживали сорок человек на незаконных основаниях. У того же медресе нет соответствующей лицензии. Заметьте: на это опять-таки население в первую очередь реагирует, не мы. И потом, там не ОМОН, а прокуратура района проводила плановую проверку. Мне позвонили и пригласили поехать. В прокуратуре люди серьезные. Я в процесс проверки не встревал – с жителями в это время общался. Все прошло спокойно, в рамках закона.

– Вы тоже с милиционерами в село приезжаете?

– Ну что вы, приезжаю по-доброму. И поехал туда, чтобы быть рядом с местными в такое сложное для них время. Отдельные факты в отношении села, конечно же, передернуты. Муфтий слишком резок в своих высказываниях. Я даже его иногда одергиваю, мол, молодые – они все равно другие. Необходим постоянный диалог с молодежью, нельзя сталкивать лбами поколения.

А если возвращаться к той публикации, то должен сказать, что материал оказался для нас очень непредсказуемым. Я спрашивал журналистов: как писать будете? Они ответили, что вправе рассматривать ситуацию, как ее видят. Что тут скажешь?

Представителей губернской власти, конечно, в чем-то можно понять. И все-таки…

И все-таки. Материалы, подобные известинскому, – откровенный клин, который пытаются вбить между двумя народами. Разве можно спокойно относиться к тому, когда пытаются разделить русских и татар, для которых эта земля одинаково родная, одинаково дорога? С другой стороны, в области, где живут более 130 тысяч татар, нет ни теле-, ни радиопередач на татарском языке, ни газеты? А ведь именно средства массовой информации, как мы убедились, позволяют довольно эффективно в случае необходимости влиять на ситуацию…

…Да, Средняя Елюзань на невнимание к себе не жалуется. Жизнь здесь не просто кипит, она бурлит. Судите сами: елюзанцев показывали по российскому телевидению, о селе писали “Труд”, “Новые Известия”. В начале ноября сюда нагрянули в медресе с обыском правоохранительные органы, а в конце месяца тут провели Дни татарского просвещения с участием губернских властей и представительной делегации из Татарстана. Сразу после публикации скандальной статьи в “Известиях” здесь прошел День татарской книги, который для молодежи села провели пензенские писатели…

Что еще ждет елюзанцев?