“Мама, мама, а кто у них в этом автобусе такой неграмотный?” – громким шепотом спрашивает девочка лет десяти, показывая матери на дверь маршрутки. Над дверью красуется гордая надпись – “А я говарю – не рычи!”. Видимо, эта фраза должна была символизировать водительское остроумие, а стала символом безграмотности как характерной черты нашего времени.

Где течет река Амозонка?

Надо сказать, надписи в казанских (да, думается, и не только казанских) маршрутках вообще достаточно ярко характеризуют уровень грамотности среднестатистического гражданина. Призывы “держаться за поручень во избежании падения” и “оплачивать проезд в течении одной остановки” беззастенчиво игнорируют правило написания сложных предлогов, а смысловая неточность формулировки “пенсионные удостоверения и МВД недействительны” вообще должна бы насторожить соответствующие органы – что это за правовой нигилизм такой, когда МВД считается недействительным? Ну а строчные первые буквы в сложных названиях улиц – это для наших маршруток просто норма: улицы “Аделя кутуя”, “Шамиля усманова” частенько фигурируют на табличках рядом с “Площадью свободы” и “Сквером тукая”.

Говорить о том, как соблюдают наши частные перевозчики правила устной речи, не будем – строгая редакторская цензура все равно не пропустит ни одного образчика оной на газетную полосу, а читатели, думается, и так неплохо знают примерный словесный репертуар шофера, которого, как бы это помягче сказать… замучили пробки, бестолковые пассажиры и наглые водители легковушек.

Да и вообще – что это мы все о транспорте. Поговорим лучше о телевидении. Или о радио.

Была когда-то такая организация – Гостелерадио. И все теле- и радиоканалы в стране были государственными, официальными. И речь дикторов и ведущих строго регламентировалась, подчинялась нормам и правилам русского языка. Сегодня, конечно, жизнь в эфире кипит куда более насыщенная и интересная, но иногда, слушая речь популярных ведущих, нет-нет да и вспомнишь с грустью старые времена, когда ударения в словах делались правильно, а жаргонизмам (не говоря уже о более грубой лексике) места в эфире не было ни под каким предлогом. Сегодня же стиль общения, например, некоторых радиоведущих становится, как нам рассказали на филологическом факультете ТГГПУ (бывшего педуниверситета), предметом научного исследования студентов-дипломников. На его примере изучают “новый русский язык” в средствах массовой информации – язык, богатый на всевозможные вульгаризмы, граничащие с нецензурщиной. И нынешние молодые люди, особенно те, кто часто ездит в автомобиле, слушая в течение дня весь этот “поток сознания” (а как еще развлекаться за рулем?), настолько привыкают к подобному стилю речи, что искренне считают: он и есть норма.

Впрочем, что там стиль, если наши теле- и радиоведущие подчас неграмотны в простейших вещах. И если “улицу Эсперантов” в исполнении молодого корреспондента на самом популярном казанском телеканале еще можно, повздыхав, списать на юношескую неосведомленность, то выражение “красивЕйшие места” из уст седовласого ведущего, преподавателя журфака, между прочим, слышать уж совсем досадно.

А бегущая строка на наших телеканалах? О, это просто неистощимый источник всевозможных ляпов! Чего здесь только не встретишь! Квинтэссенцией всех грамматических ошибок, здесь допущенных, для меня стало объявление “Требуются комунекабельные сотрудники”. Да уж, кому – кабельные, кому – некабельные… А когда в течение нескольких (!) дней на телекомпании “Эфир” крупными буквами в пол-экрана анонсировался фильм “Амозония” с Бельмондо в главной роли, становилось просто обидно – и за Бельмондо, и за самую длинную реку в Южной Америке, давшую название фильму, а главное – за телевизионщиков, которые, будучи, думается, людьми как минимум со средним образованием, все же не знают, что на всех географических картах мира эта река числится как Амазонка.

Грамматическое бесправие

Конечно, несоблюдением элементарных правил русского языка грешат не только транспортники и представители электронных СМИ. Просто их ошибки чаще бросаются в глаза. Но уж коль так, наверное, стоило бы этим структурам повнимательнее относиться к грамматике. Между тем, как выяснилось, никто особенно за этим и не следит. Правда, в отделе организации пассажирских перевозок казанского Комитета по транспорту и связи нам сказали, что, если в ходе проверок маршрутных такси выявляются ошибки в вывесках, водителям делают замечание. Но, учитывая, сколько в работе маршруточников бывает нарушений, касающихся их прямой обязанности – перевозки пассажиров, можно догадаться, что на надписи в салоне проверяющие обращают внимание в последнюю очередь.

Что же до телевидения, то, обзвонив все казанские каналы, мы выяснили, что ни на одном из них нет специальной корректорской службы, которая отслеживала бы правильность надписей (в том числе и рекламных объявлений), появляющихся на экране. Где-то объясняли, что у них в рекламной службе работают люди с высшим филологическим образованием, а в “Деталях” на СТС, например, сообщили, что этот вопрос лично отслеживает редактор программы. Отслеживает, хочется заметить, не всегда внимательно. Скажем, в одном из августовских выпусков зрителям предложили поучаствовать в интерактивном голосовании, ответив на вопрос: что они считают главным событием этого лета? Среди вариантов ответа значилось: “тысячилетие Казани”. Соединительной гласной “и” в русском языке, как известно, нет, детям это объясняют еще в начальной школе. Тем не менее надпись оставалась на экране все двадцать минут, что шла передача. Более того, ее не убрали и во время вечернего повтора.

Проблема грамотности в электронных СМИ вообще, видимо, назрела настолько, что в начале октября электронный портал “Грамота.ру” совместно с Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям объявили для них специальный конкурс – “За образцовое владение русским языком в профессиональной деятельности” – с премиальным фондом более чем в полмиллиона рублей. Может, хоть это сподвигнет сотрудников телевидения, радио и интернет-изданий отнестись к родному языку с большим пиететом.

Кстати, в первоначальном проекте российского закона “О государственном языке” было положение о том, что “использование русского литературного языка, соблюдение его орфоэпических, орфографических, грамматических, стилистических и иных норм в средствах массовой информации и средствах коммуникации является обязательным”. Но из окончательного текста документа эта формулировка исчезла. Так что законодательной базы, позволяющей защитить “великий и могучий” от грамматического произвола, нет.

Задачка для политиков

Конечно, язык – структура очень изменчивая. Сегодняшние его нормы сильно отличаются от тех, что были в ходу во времена Пушкина или Толстого. А за последние двадцать лет изменения произошли просто колоссальные. Появился Интернет, который принес свой собственный стиль общения. Здесь новые слова, фразы, способы построения предложений – всевозможные “поки-чмоки-споки” (для тех, кто не понял, – так в Интернет-чатах частенько передают словосочетание “Пока, целую, спокойной ночи”) и иже с ними… Предусмотрено даже особое графическое оформление письменного текста – многочисленные “смайлики”, зрительно иллюстрирующие интонацию послания. Вот уж где специалистам-филологам раздолье, на этом материале диссертации можно защищать “пачками”! И, кто знает, возможно, пройдет еще пара десятков лет – и то, что сегодня звучит дико, станет нормой. Но хотелось бы, чтобы при этом оставалась какая-то незыблемая языковая база, не подверженная веяниям времени. Чтобы школьники знали, скажем, что “жи-ши” по-прежнему пишется через “и”, а “ча-ща” – через “а”. Ибо элементарная грамотность – это показатель общей культуры населения.

Кстати, о школе нельзя не вспомнить, если уж говорить об истоках той эпидемии безграмотности, которая сегодня охватила практически все сферы общественной жизни. Когда-то, лет двадцать назад, у детей в среднем звене было одиннадцать уроков русского языка и литературы в неделю. Сегодня – шесть. Но дело даже не в этом, считают в республиканском Министерстве образования и науки.

– Дети сегодня перестали читать книги, отсюда и безграмотность, – говорит ведущий специалист министерского отдела программно-целевого управления среднего образования Галина Соловьева.

Это верно, нынешним детям телевидение и компьютеры практически куда ближе и интереснее, чем книги. Но, оказывается, растить учеников, хорошо знающих русский язык, можно и в этих условиях.

– Есть прекрасные методики, позволяющие серьезно поднять уровень грамотности детей, – говорит педагог-словесник с тридцатипятилетним стажем Лариса Бабко. Ее ученики, к примеру, начиная с пятого класса постоянно пишут мини-диктанты по произведениям русской классики. На это не нужно много времени, всего пять минут. Но – каждый день. Это должно стать системой, и тогда, говорит Лариса Тимуровна, результаты будут просто поразительными. Вопрос лишь в том, что с каждым годом в нашей школе остается все меньше учителей, готовых заниматься с детьми по нестандартным методикам.

– Работают-то в основном пенсионеры, – констатирует заместитель декана факультета русской филологии ТГГПУ Рушания Закирова. – Они за те деньги, что платят нынче учителям, перерабатывать не будут, да у них уже и сил на это нет. А молодежь в школу не идет. Наши студенты на педагогическую практику ходят с удовольствием, но работать на 1200 рублей (ставка молодого учителя) никто не хочет. А ведь раньше учителя-словесники организовывали школьные театры, ставили с детьми русскую классику, приучали их к правильной речи…

Сегодня же, говорит Рушания Юсуповна, образуется заколдованный круг. С каждым годом на филфак педагогического (нынче гуманитарно-педагогического) университета приходят все более слабые по части грамотности абитуриенты. Их плохо научили в школе. Вуз делает все возможное, чтобы к пятому курсу сделать из них хороших специалистов. Но лучшие выпускники уходят работать в бизнес. В школу же зачастую идут те, кто не смог устроиться в более “теплое место”. Кстати, это касается не только преподавателей русского языка. Если учитель географии, к примеру, делает в записи на доске элементарную ошибку, а когда дети это замечают, смеясь, говорит, что по русскому-де, всегда был троечником, то как можно требовать от школьников уважения к правилам грамматики?

Но и это еще не самое грустное. Плохо то, что в обозримом будущем, может статься, и таких учителей некому будет готовить. Ведь и в вузах нынче преподавательский состав – это в основном люди старшего поколения.

– Статус вузовского преподавателя в глазах сегодняшней молодежи ниже, чем у парикмахера-стилиста, – говорит Рушания Закирова. – Скоро с проблемой нехватки кадров столкнется не только средняя, но и высшая школа. И с какого звена в этих условиях начинать бороться с безграмотностью – трудно сказать. Наверное, для того, чтобы были результаты, нужна серьезная государственная политика в этой области.

Что ж, мы опять возвращаемся к вопросу государственного контроля за языком.

– Во Франции, например, принят закон о чистоте французского языка, – говорит председатель Комитета Госсовета РТ по культуре, науке, образованию и национальным вопросам Разиль Валеев. – Я его очень тщательно изучал и считаю, что на его примере и мы могли бы подумать о принятии подобного документа. Но, к великому сожалению, пока этот вопрос не отрегулирован законодательно в Российской Федерации, мы в республике им тоже заняться не можем. Конечно, на уровне Госудмы целесообразно было бы принять такой закон, а на его основе в Татарстане могли бы разработать свой, более детальный. Мы к этому готовы.

Но государственная политика, думается, не должна ограничиться только принятием законодательных актов. В последнее время много говорят о том, что надо повышать престиж учительской профессии, что педагоги должны получать достойную зарплату. Только когда работать в школе будет престижно и выгодно, туда пойдут грамотные специалисты, способные воспитать таких же учеников. Пока же приходится лишь повторить: да, грамотность – это показатель общего уровня культуры нации. И пока этот уровень, увы, невысок.