В архиве каждой семьи есть подобные снимки. По молодости воспринимаемые как сентиментальные, а с возрастом как необходимые знаки причастности к своим корням. Бабушки, дедушки, прабабушки…

На этой фотографии моя бабушка Глафира (на снимке справа) снята с Серафимой Александровной Чекаловой. Тридцать с лишним лет назад их дети поженились, переплетя истории двух таких непохожих судеб. Бабушка – олонецкая карелка, жена кадрового офицера, которой советская власть дала по большому счету благополучную жизнь, в которой, тем не менее, были свои трудности и беды. Серафима Александровна – харьковская барышня, чья юность началась в немецком трудовом лагере, где она встретила своего будущего мужа, тогда военнопленного. Вся жизнь ее с мужем была загнана в рамки имеющегося “пятна” в биографии: запрет на проживание в больших городах, негласный отказ в праве на высшее образование и многое другое. Но и в этой семье были свои удачи и преодоления, которым они умели радоваться.

У этих разных не только судьбами, но и характерами (одна – по-северному сдержанная, другая – по-южному эмоциональная в проявлении чувств) женщин было нечто общее. Каждая из них была стержнем своей семьи. Каждая вырастила своих детей, дав им не только образование, но и передав свою веру в добро и неиссякаемый в течение всей жизни оптимизм.

Этому снимку – пять лет. Два очень близких мне человека сняты в Раифе, где прожила большую часть своих лет Серафима Александровна и куда на лето стала приезжать Глафира Владимировна после того, как обе схоронили своих мужей. Уже два года как нет в живых моей бабушки, но фотоаппарат навсегда запечатлел их такими, какими я видела их вместе. Когда я бываю в Казани, стараюсь попасть на кладбище, где бабушка похоронена. На обратной дороге по пути заезжаю в Раифу, где живет Серафима Александровна. Заезжаю, чтобы вновь увидеть, как улыбаются ее глаза, чтобы почерпнуть из общения с нею мудрости и терпения. Так же по-детски открыто радовалась нам бабушка, дожившая до девяноста двух лет и встретившая смерть в полном здравии ума. Не удивительно, что всех тянуло к ней. А многим общение с ней было просто необходимо, так как подпитывало оптимизмом. В ней поражало и то, что, несмотря на болячки, одолевшие ее в последние годы, ей всегда было интересно жить.