“Век-волкодав”, как называл двадцатое столетие Осип Мандельштам, жестоко обошелся с этой жемчужиной Среднего Поволжья
В начале века это был небольшой уютный уездный городок с четырехтысячным населением. Небольшими были тогда все ближайшие к нему уездные центры – Чебоксары, Цивильск, Лаишев, Царевококшайск (нынешняя Йошкар-Ола). Лишь торговый Чистополь с его 25 тысячами жителей выделялся на общем фоне.
Свияжск же к концу XX века основательно «истрепался» и почти сошел на нет. Добрый десяток соборов был разрушен в годину воинствующего атеизма. Свияжск донашивал, словно старый зипун, застройку вековой давности. Да и самих жителей осталось чуть больше двухсот. В Гражданскую войну бежали состоятельные и знатные; потом лишение статуса города увело отсюда многие ведомства; потом – затопление 1950х годов. Из Свияжска только съезжали. Но добрую память он оставил в сердцах потомков тех, кто когдато был связан с городом.
Так получилось, что со Свияжском был связан и наш род. Мой прадед Михаил Порфирьевич Сапугольцев приехал сюда работать земским врачом в 1911 году из Казани. Сам он был купеческим сыном, но стезю выбрал не по коммерческой части, что по тем временам не было редкостью. Отец его умер рано, и воспитанием мальчика занимался родной дядя Павел Васильевич Щетинкин – известный среди казанцев меценат и владелец гостиницы «Казанское подворье». Он дал Михаилу блестящее образование – сначала тот учился в Казанском ветинституте у профессора Болля, а заканчивал учебу в Берлинском университете, потом – ординатура в Лейпциге. Михаил Порфирьевич был большим знатоком лошадей, к ним он пристрастился благодаря дяде: в щетинковском имении в Среднем Девятове Лаишевского уезда был конезавод, и его арабские скакуны постоянно побеждали в казанских скачках.
Еще до революции вместе со своим другом, профессором Мамадышским, Сапугольцев основывает кафедру ортопедии в родном для него ветеринарном институте. Но науке он предпочел практику и переехал в Свияжск, где возглавил амбулаторию. Дом для него купил Павел Васильевич – это здание сохранилось на острове до сих пор. У прадеда был орловский рысак, и на своей бричке он объезжал весь Свияжский уезд, который в то время был многолюдным – более 200 тысяч населения. Свияжский уезд, в 1920е переименованный в кантон, занимал территорию нескольких со
временных районов – Верхнеуслонского, Кайбицкого, Апастовского, Зеленодольского и Камскоустьинского. В большинстве дворов были свои лошади, крупный рогатый скот. Внезапный падеж коровы или лошади мог поставить семью на грань полуголодного выживания. Сапугольцев проводил уникальные операции. Однажды в соседнем от Свияжска селе Исаково не могла разродиться корова – прилежание теленка было неправильным. С помощью струны, раскаленной на огне, он разрезал плод в утробе и тем спас кормилицу целой семьи. Что интересно, когда Михаил Порфирьевич в последующем проезжал мимо Исакова, та корова, отделившись от стада, мчалась со всех ног в его сторону. Вот тебе и бессловесные твари…
Дед хорошо владел немецким, у него была прекрасная библиотека по ветеринарии на немецком языке, вывезенная им из Германии.
В Гражданскую, когда в Свияжск примчался Троцкий спасать советскую власть и золотой запас, деда, как специалиста, забрали в 5ю армию. Он возглавил фронтовую кузницу, подковывал лошадей. Кстати, в Первую мировую дед занимался тем же. Сохранились фотографии, где он в офицерской форме с казаками стреноживает коней.
Сапугольцев с 5й армией дошел до Томска, и здесь его свалил тиф. В обморочном состоянии его привозят в Свияжск, где в местном лазарете Михаила Порфирьевича выхаживает молоденькая девушка, только что окончившая гимназию, Анна Семина. Вскоре после этого она стала его женой, несмотря на большую разницу в возрасте – почти 20 лет. Они прожили около 40 лет. Анна Михайловна родила ему двух дочерей – Валентину и Ольгу.
Аня Семина, моя прабабка Анна Михайловна, была в последнем потоке окончивших Свияжскую гимназию в 1918 году – спустя 50 лет она помогала учить французский и немецкий языки своей внучке – моей маме Елене Владимировне Абрамовой, зеленодольской поэтессе. В нашей семье сохранился девичий альбом Ани Семиной, в котором ее друзья и подругигимназистки оставили стихипосвящения в духе модных тогда Игоря Северянина, Вертинского и Мандельштама. 1918 год – вокруг смерть, кровь, а у молодежи одно на уме – любовь…
Дед был левым эсером, что неудивительно – эта партия, в отличие от большевистской, считалась крестьянской. А он знал крестьянские чаяния. В Свияжске была сильная организация левых эсеров. В 1917 году они поддержали большевиков, а в июле 1918го подняли мятеж, и их партия была объявлена «вне закона».
1920-е были для кантона тяжелыми. Сначала продразверстка, потом страшный голод 1921 года, затем продолжительные моровые эпизоотии скота (Сапугольцев принимал в их ликвидации самое деятельное участие). На все это наложилась «шакуровщина». Местный конокрад Шакур сколотил банду и сетью явок опутал весь уезд. Конному невозможно было проехать по уезду – убивали, а лошадь прятали и потом перепродавали.
Деда тоже чуть не убили в эти годы. Он возвращался на бричке «с уезда» и был уже недалеко от Свияжска, как вдруг изпод моста выскочили молодчики. Один из них уже хотел полоснуть ножом, но в последнюю секунду его остановили: «Стой, это же наш доктор!» Даже бандиты его уважали. Шакурбабая поймали только в 1925-м.
Михаил Порфирьевич был справным хозяином: он имел двух лошадей и каретник. На плечах Анны Михайловны большое хозяйство: корова, овцы, свиньи, куры, гуси. Она была крестьянской дочерью и труда не чуралась. Жили по советским меркам зажиточно. Подрастали дочки.
В феврале 1938 года деда забрали. Тут ему припомнили все: и левых эсеров, и купеческое происхождение, и учебу в Германии. Сидел он два с половиной года во внутренней тюрьме НКВД на Черном озере, и то, что вышел оттуда в мае 1940го, просто чудо. Как он потом рассказывал, его не расстреляли только потому, что он не сдался и не подписал расстрельный протокол. А не подписать было сложно – пытали, вставляли иглы под ногти… Его обвиняли в том, что он завербован немецкой разведкой Абвер, на что дед резонно отвечал, что Абвера в те годы, когда он учился в Германии, то есть еще до начала Первой мировой, не существовало. Тем не менее Сапугольцева объявили «руководителем левоэсеровской террористической организации». По делу были арестованы 75 человек. Среди них – Илья Андреевич Майоров, бывший член ЦК партии левых эсеров, в Гражданскую руководивший свияжскими эсерами. Дед его хорошо знал, на допросах в Казани им устраивали очные ставки. Майорова вместе с лидером партии Марией Спиридоновой и другими членами ЦК расстреляли в Орловской тюрьме в 1941 году перед отступлением…
Дед вышел из тюрьмы глубоким стариком. По злой иронии судьбы он устроился на работу в Свияжскую колонию, которой руководил тот самый следователь… В годы войны Михаил Порфирьевич занимался отбраковкой лошадей, которые поступали для нашей армии.
Дочки Ольга и Валентина уехали в Казань. Ольга стала медиком, работала главным санитарным врачом Вахитовского и Советского районов Казани; Валентина окончила юридический, работала в органах внутренних дел, была секретарем партийной организации. Скончались обе в один год – в 2010-м.
До 6 лет в Свияжске у деда с бабкой воспитывалась моя мама – Елена Владимировна Абрамова. Анна Михайловна назвала свою внучку Еленой в честь храма Елены и Константина, который находится на набережной реки Щуки неподалеку от дома Сапугольцевых. Позже мама посвятила Свияжску сборник своих стихов «Дорогая сторонка Свияжская» (2003):
Помолюсь на святое распятие,
На икону, что в правом углу,
Я надену неброское платье
И на кладбище к предкам пойду.
Здесь Свияга с горою Хотенскою,
И душистые травы растут,
Мои предки, душой деревенские,
Обрели свой душевный приют.
Вот лежат мои бабушка с дедом,
Половина погоста – родня.
Я смиренно со всеми беседую:
«Помолитесь с высот за меня!»
Перед затоплением в 1953 году прадед перебрался в Мизиново – деревню неподалеку от Свияжска. Здесь он и скончался в 1957 году, прабабушка пережила его на 11 лет. Они похоронены на мизиновском погосте, что на красивом берегу Свияги, как раз напротив нашего острова Буяна.
Мой прадед всю жизнь честно работал, был одним из самых уважаемых людей в уезде. В огромной свияжской округе его знали все… Об этом мне рассказывал известный свияжский краевед Николай Коклюгин, ныне тоже покойный.
Леонид АБРАМОВ
Обращаюсь ко всем жителям республики, чьи корни связаны со Свияжском, с просьбой рассказать о судьбе своих предков, о преданиях и реликвиях, которые хранятся в ваших семьях. В настоящее время казанское издательство «По городам и весям» готовит к выпуску издание «Свияжск. Книга воспоминаний», которое будет основано на семейных преданиях. Выпустить книгу планируется к 460летию Свияжска. Пишите на электронный адрес izdat_rf@list.ru с пометкой «Свияжск». Ждем ваших писем!
