После перестройки историческая наука Татарстана попала в двоякую ситуацию. С одной стороны, стало возможным свободно говорить и писать о темах, до того запретных – Золотой Орде, Казанском ханстве, политической истории татар. Появилась возможность работать с учеными других республик и стран не только на частном уровне, но и в плане выстраивания долгосрочных связей. С другой, советская историография стала разваливаться на глазах. В результате Москва потеряла координирующую функцию, а в регионах среди ученых появилась растерянность и, как следствие, – увлечение мифологизацией истории.

На этом фоне Академия наук Татарстана оказалась одним из катализаторов новых направлений в гуманитарных исследованиях. После создания Института истории в 1996 году за относительно короткий срок были решены наиболее кричащие проблемы, как то: определение основных направлений работы, установление связей с ведущими профильными центрами России, Казахстана, Украины, Болгарии, Венгрии, Германии и др., создание минимальной материальной базы, обеспечение роста для молодого поколения. После этого стали возможными масштабные разработки.

В новых условиях нужна была стратегия исторических исследований. Таким “хребтом”, вокруг которого могли собраться не только историки, но и археологи, языковеды, литературоведы, искусствоведы, архивисты, стал проект подготовки семитомной “Истории татар с древнейших времен”. Традиционная практика написания “очерков” не требовала больших усилий и значительных финансовых вложений, она не использовала потенциал коллективной работы и не могла реализовать прорывные проекты. “История татар”, которая охватывает значительную часть истории Евразии и касается многих народов, стала методологическим и организующим плацдармом для самых разных начинаний. Этот проект позволил собрать дееспособный международный коллектив, стимулировал исследования не только в Татарстане, но и во многих регионах России. Опираясь на это издание, можно было готовить более конкретные разработки, популярные книги, снимать фильмы… В частности, одним из итогов работы стала теперь уже знаменитая серия фолиантов “Tartarica”.

После выхода первых трех томов “Истории татар” стало ясно, что для понимания глубинных пластов нашей истории нужно иметь свою базу на Алтае и в Крыму. Так родился новый проект “Идель-Алтай”, охватывающий территорию от Великой Китайской стены до Дуная и период начиная с VII века до н.э. вплоть до наших дней. Он позволяет прояснить вопросы политической и этнической истории Евразии, происхождения тюркской цивилизации. К этому проекту подключился широкий круг ученых. Поэтому у нас в планах – не только продолжить раскопки в Поволжье, но также совместно с учеными России и Украины организовать постоянные экспедиции на Горном Алтае и в Крыму.

Одновременно мы углубляем исследование болгарской цивилизации и Золотой Орды на территории Татарстана. Инициирование нового этапа музеефикации Болгара и острова-града Свияжска стало примером соединения научных изысканий с туристическим бизнесом. Эта работа опирается на опыт Казан-ского Кремля и Елабуги, где симбиоз ученых, администраторов и бизнес-менов дал хорошие результа-

ты.

Естественно, без внимания не остаются современная история, этнические процессы, вопросы национального образования, огромная работа ведется по подготовке 15-томной “Антологии татарской богословской мысли” и т. д.

Первый том “Истории татар” сейчас переводят на турецкий язык, а первую книгу из серии “Tartarica” – на фарси. Большим успехом стало издание на английском языке под эгидой Организации Исламская Конференция фундаментального труда “Татарская история и цивилизация”. Публикация на английском языке – принципиально важный шаг, позволяющий представить историю татар и Татарстана на международном уровне.

Хотелось бы коснуться не только достижений, но и проблем, которые предстоит решать. Никто не сомневается, что историю изучать нужно, однако из этого не вытекает высокий статус ученого-историка. Благодаря проведению 1000-летия Казани в город было инвестировано около 80 млрд. рублей, после чего на ученых-гуманитариев перестали смотреть как на попрошаек. Но ведь средства инвестировали в строительство, инфраструктуру, но не в историческую науку, положение которой мало изменилось. Чтобы представить общую ситуацию, достаточно назвать одну цифру – ставка директора Института истории составляет 15500 рублей. Неудивительно, что все ученые, включая директора института, вынуждены подрабатывать на стороне. В Российской академии наук ставки намного выше.

Говорить о требованиях рыночной экономики стало хорошим тоном. Сегодня от ученых требуют зарабатывать деньги. В этом моменте есть негативные и позитивные стороны. Отрицательное заключается в том, что психология лавочника становится довлеющей не только над чиновниками, ответственными за эту сферу, но и над сотрудниками Академии наук. Специалист-гуманитарий, озабоченный рыночными отношениями, перестает быть ученым. Отличие ученого от просто профессионала заключается в том, что у первого существуют, кроме специальных знаний, еще и моральные принципы. Погоня за “золотым тельцом” разрушает один из мировоззренческих ориентиров общества – гуманитарные знания. Мы за эти годы потеряли немало ученых, которые стали продавать свои способности и знания тем, кто заплатит больше.

Невозможно оценить в денежном выражении инвестиции в человека, его культуру, общественные ценности. У гуманитариев в отчетах требуют каких-то индикаторов практической значимости… Но ведь родной язык, история находятся вне сферы рыночных категорий. Это ценности более высокого порядка, ибо они составляют фундамент общества. Во время празднования юбилея Елабуги, гуляя среди жителей, слышал, как люди переговаривались с чувством гордости за свой город. И в этом была однозначная заслуга и нашего института. Но как ее оценить в рублях?

Привязанность людей к своей республике, городу, району (а ведь это непосредственно влияет на экономику) не учитывается при подведении итогов деятельности гуманитариев. Стоимость керамических изделий бугульминского завода и значение выкопанных археологами черепков не может рассчитываться по единой методике. Раскопки нельзя вести бульдозером. Орудие археолога – кисточка и его голова, а не ковш экскаватора. Эрмитаж нельзя оценивать по количеству купленных билетов, как и работу любого музея. Предметом гордости народа является культура, а все остальное – нефть, машины, вертолеты – преходящее. Предмет гордости республики – интеллект, который изобретает новые технологии, делает открытия, обеспечивает возможность создавать автомобили, каучук, лечить людей, а назначение рынка – быть одним из инструментов в руках общества, но не диктовать людям свои законы. Не рынок должен нести ответственность за состояние гуманитарных наук, а государство. Рынок гибок, он отучает от лени, но с его помощью не откроешь Галактику. А если нет достаточного общего интеллектуального уровня, прикладные работы ничего не стоят и само общество ничего не стоит.

Возьмем пример из другой сферы. Почему вся Европа доплачивает за сельскохозяйственное производство, несмотря на его убыточность? Эта сфера находится в иной системе координат, нежели просто производство или цена на рынке. Это целая философия. Все стоит на земле – дома, экономика, государство. Деревня становится неперспективной только у государства, не думающего о будущем. Разруха не в российской деревне, а в головах людей, увлеченных агломерациями. Все люди живут на земле и не могут существовать без нее.

Точно так же они не могут существовать без языка, культуры, морали. Нет ничего выше этих ценностей. Замените понятие “справедливость” на “прибыльность” – и государство рассыплется. Замените свободу на культ “золотого тельца” – и общество сгниет в течение одного поколения.

Вопрос об инвестициях в науку стоит примерно так же в других дисциплинах. Наши ученые открыли новую Галактику. Спрашивается: что теперь с ней делать? Какая у нее рыночная стоимость? Как оценить эту работу? Именно в таких вопросах выпукло проявляются различия передового и отсталого мышления. Открытие Галактики говорит об уровне интеллектуальных способностей. В ХХI веке главный капитал – знания. Народ, который способен открывать галактики, может решить и другие проблемы. Не случайно выдающегося астрофизика Рашида Сюняева, почетного члена Академии наук Татарстана, пригласили возглавить Институт имени Макса Планка в Германии. Немцы – люди практичные, а Рашид Сюняев – это капитал.

Оценка всего сквозь призму рыночных отношений – признак слаборазвитых стран, он губителен для научного сообщества. Выстроенная иерархия ценностей, в которой знания занимают высшую ступень, – признак развитых стран. У Сингапура в 60-е годы не было никаких ресурсов, даже питьевой воды. Но была выстроена иерархия ценностей, и была политическая воля. Сейчас Сингапур выдвинулся в форпосты мировой экономики, а безыдейная Россия потеряла многие ведущие позиции.

Институт истории умеет находить внебюджетные деньги. У нас существует понимание необходимости менеджмента, соответствующего современным условиям. Однако при этом возникает вопрос: на какие цели мы тратим силы? “Инвестиционный потенциал науки” – звучит красиво, но во что инвестиции? На детские книжки по истории невозможно найти денег. А ведь вложения в детей – это инвестиции в будущее.

Позитивная сторона требования практической значимости гуманитарных наук заключается в приближении их результатов к нуждам людей, общества, республики. Система создания фондов, из которых можно получать гранты на научную работу, – безусловно, правильное направление. Оно требует дополнительной защиты проектов, оценки их значимости не только с точки зрения традиций научной дисциплины, но и сегодняшнего дня. Вместе с тем в требовании зарабатывать деньги кроется угроза академичности науки. Особенно это касается хоздоговорных работ. Не всегда заказы со стороны городов, районов или отдельных спонсоров имеют научный смысл. Они прикладные, в них тиражируются уже отработанная методика и ранее полученные знания. Такая практика приветствуется, поскольку она действительно нужна людям, к тому же дает возможность дополнительного заработка, но она отвлекает научные силы на обеспечение прожиточного минимума. Здесь важен критерий. Как директор, я скептически относился к некоторым заказам, как к “шабашке”. Создавать специальные бригады для такой работы не имеет смысла, поскольку заказы разовые и на них долго не проживешь. При этом хорошо, если во-время заплатят по договору. 

Однажды мы подготовили два тома “Золотые страницы истории предпринимательства в Республике Татарстан”. На презентации книг внуки, родственники бывших купцов и промышленников плакали: “Вы нас реабилитировали”, “Мы всю жизнь ждали этого дня”. С тех пор я выступаю за подобные работы, но мы не можем разбрасываться научным потенциалом только ради дополнительных заработков. Важно, чтобы коммерческие проекты несли определенную научную или социальную значимость.

Прикладные работы невозможны без фундаментальных, это известная истина. Большинство людей уверены, что определение даты основания Казани стало возможным благодаря одной монетке, и даже в научной среде нет ясного понимания, что за решением этой задачи лежали фундаментальные академические исследования. Не случайно гуманитарное отделение Российской академии наук пятый археологический слой, ставший базой для определения возраста города, признало научным открытием, а методику датировки возраста городов более совершенной, чем предыдущую. Баланс фундаментальных и прикладных исследований определяет формулу успеха, а фундаментальные исследования не могут инвестироваться по рыночным критериям, их надо вынести за скобки экономических уравнений и подходить к ним с точки зрения общественных приоритетов.

Конечно, историки, находясь в собственной среде, рискуют уйти в мелкотемье, поскольку нередко критерием работы становится возможность защиты диссертации. Порой это далеко не безобидно. Например, ориентированность гуманитариев на более дробное изучение этнических групп татар привело к тому, что особенности культуры сибирских татар или кряшен возводятся в ранг нациообразующих факторов, а любое отличие в произношении татарских слов – в ранг диалектов. Не случайно при переписи в реестре народов России появились десятки этнических групп татарского народа, а некоторые из них, как нагайбаки, выведены за рамки татарского этноса. Это является следствием не только целенаправленной политики известных московских кругов, но и работ наших ученых, абсолютизирующих этнографические различия в ущерб единству нации.

От историков требуют хороших учебников, популярных книг, детских книжек, фильмов, охраны памятников и т. д. Иначе говоря, уровень претензий и функции академических институтов расходятся, и ряд функций государственных органов и общественных институтов пытаются переложить на ученых. Никто больше нашего института не занимается учебниками истории на уровне России и республики, но, по большому счету, это не наша функция.

Не менее болезненная проблема – сохранение памятников. Иногда возникает вопрос: а зачем мы открываем памятники, если их затем сносят? Мне не раз приходилось посещать Италию. Там отношение к культуре трепетное, чего не скажешь о Татарстане и России в целом. У нас строители “вкладывают живые деньги в будущее республики”, а историки мешают им, устраивая “Помпеи” на месте найденных древних сооружений. Кисточка археолога против экскаватора бизнесмена со связями в “верхах” – силы неравные. В Италии же предприниматель, приглашая в свой офис, вначале ведет тебя в подвал, где под стеклянным полом находятся руины построек римской эпохи. Для него это – предмет гордости, он не возмущается, что это задержало стройку и увеличило затраты, наоборот, ему несказанно повезло. Он своим потенциальным партнерам вначале показывает не свой бизнес, а свою культуру, тем самым подчеркивая, что с ним можно иметь дело. Потому в Италии зафиксировано и охраняется 60 процентов всего культурного наследия человечества, что, кстати, приносит немалый доход.

Институт истории квалифицирует и заносит памятники в реестр для охраны, а затем здания за ветхостью выводят из списка и сносят. И ведь кто-то дает разрешение на снос памятников, у кого-то рука поднимается… По этой логике и башню Сююмбике можно снести – старая, наклонилась, опасна для туристов, реставрации не подлежит, а на этом месте можно выгодно построить добротный офис…

К гуманитарной сфере должен быть государственный подход. Рынок никогда не поставит интересы духовности выше прибыли, а для будущего республики нужны стратегические ориентиры. В этой работе должны участвовать, наряду с учеными, государственные структуры, общественные организации, депутаты, которых, кстати, давно не видно и не слышно, СМИ. Нужен

принцип оркестра, иначе симфония не прозвучит.

Академия наук Татарстана – это звучит гордо. Но чтобы мы могли похвалиться достижениями мирового уровня, в республике нужно выстроить иерархию ценностей, опирающуюся на приоритет знаний. Величайший философ всех времен Платон был олимпийским чемпионом по борьбе, но в истории остался основателем первой в мире академии. Не забудем об этом.

Рафаиль ХАКИМОВ,

член-корреспондент АН РТ