Сто лет назад смерть Льва Толстого болью отозвалась в сердцах многих казанцев

Жизненная и творческая судьба “великого писателя земли русской” Л.Н.Толстого постоянно интересовала казанцев. Об этом свидетельствуют материалы, появлявшиеся на страницах местных газет еще при жизни писателя. Особый всплеск газетных публикаций наблюдается в последние годы жизни Льва Толстого. Волнует казанцев и тайный уход графа из Ясной Поляны, и его смерть на маленькой железнодорожной станции Астапово Липецкой губернии. Судя по откликам, кончина великого русского писателя воспринимается казанцами как трагедия и невосполнимая утрата. Лишь официальная газета “Казанские губернские ведомости” обходит стороной эту тему. За 1910 год здесь не появляется ни одной публикации о Л. Н. Толстом…

Уже 8 (21) ноября 1910 года газета “Камско-Волжская речь” выходит с портретом писателя в траурной рамке и некрологом “Памяти Л.Н.Толстого”, в котором, в частности, говорится: “Он был Петром Великим нашей культурной мощи …красой и гордостью нации”. Толстой сравнивается со светильником, “озарявшим своим лучезарным светом весь мир”. Некрологические статьи появляются и в последующих номерах газеты. 9 ноября выходят статьи М.Орловского “Возмущенная совесть (Вечной памяти Л.Н.Толстого)” и Евгения Шамурина “Памяти национального гения”. Орловский пишет о чувстве непоправимой утраты: “Скорбная весть теперь облетела уже весь мир. Миллионы сердец поразила она тяжелым ударом”. Подчеркивается, что “в глубокий траур облеклась родная литература”. В статье говорится о значении писателя и его творчества: “Толстой был для нас не только великим художником-писателем, он был дорог нам, всему обществу своей необычной духовной общностью. Творчество Льва Толстого – это целая гамма гениальных переживаний на основе глубоко личной драмы, драмы, в которой заключены все мотивы, пережитые нашей интеллигенцией в ее отношении к народу…”.

На смерть Л.Н.Толстого “Казанская газета” откликнулась несколькими статьями. В анонимном некрологе (№47) говорится о том, что от “немногих произведений нашей литературы веет такой свежестью, такой искренностью, таким знанием души русской и русской природы, как от произведений Льва Николаевича. Начиная от сияющих душевной красотой типов матери и няни в “Детстве”, Карла Ивановича и юродивого Гриши, батальных картин в “Севастопольских рассказах” и “Войне и мире” и кончая произведениями последних лет (“Смерть Ивана Ильича”, “Хозяин и работник”, “Воскресение”) Лев Николаевич остается величайшим художником слова”.

В последующих номерах газеты (№№ 48, 50) выходят “Заветы Л.Н.Толстого” за подписью К. Задачи статьи определяются так: “Там в городах шумят народные витии, идет словесная борьба, а здесь в деревне мы, читатели “Казанской (Земской) газеты”, молчим. Тогда как покойник со своей страждущей многомятущейся душой бежал от городской сутолоки и суеты, шума и соблазнов в тихую умиротворяющую деревню. Поэтому, чтобы достойно почтить память дорогого, близкого и родного деревне покойника, необходимо вдуматься, вникнуть в его заветы великому русскому народу”.

Автор проводит параллель с Гете: “При мысли о Л. Н. Толстом невольно вспоминается величайший немецкий писатель Гете. Он тоже умер в 82 года и тоже все изведал и всю жизнь усиленно и напряженно искал правду…” Отмечается, что Толстой “оделся в крестьянскую одежду, даже обулся в лапти и пошел в Оптину пустынь. Лев Николаевич увидал, что нас, меньших братий, более всего соблазняет “легкая жизнь нерабочих людей”, и он пошел дальше Фауста и не сказал: “Я не привык – мне трудно приучаться с лопатою и заступом таскаться”. Его гениальный ум понял причины той “глубокой неустрашимой розни и неизмеримой пропасти между интеллигентом и крестьянином… Мы глубоко верим каждому слову тех видных земцев, которые сами, своими руками перекопали всю землю под большой сад, тогда как самые красноречивые убеждения городских теоретиков пропускаем мимо ушей. И эту основную особенность крестьян понял великий искатель правды, ушедший из города в умиротворяющую деревню.

…Великий писатель правды увидал, что игра в любовь с женщинами разрушает брак, губит семью, эту основную ячейку государственной жизни, и он в своей “Крейцеровой сонате” вдался даже в другую крайность. Лев Николаевич увидал, что пьянство разлагает и губит великий русский народ, написал “Татьянин день”, “Для чего люди одурманиваются?” и стал полным трезвенником. Наконец, незадолго до своей смерти великий старец, уже стоя одной ногой в гробу, спел свою чудную лебединую песнь “Три дня в деревне”. В ней он говорит о тяготах деревни и в виде предсмертного завета заблаговременно предупреждает всех мыслящих людей относительно той страшной опасности, которая грозит деревне со стороны отпетой и озлобленной хулиганщины, этой самой низкопробной мефистофелевщины. Лев Николаевич подобно Фаусту под конец жизни стал более всего дорожить всем творческим, созидательным и улучшающим жизнь поселян”.

В заключение проводится мысль о необходимости следовать заветам Толстого, “оберегать деревню от разложения трактирно-фабричной цивилизацией, пролетарского озлобления”.

В Казани – крупном, хотя и провинциальном городе – смерть Толстого была отмечена массовыми собраниями и политическими акциями. Такого пристального внимания казанская общественность не уделяла ни одному современному писателю и ни одному писателю прошлого. Центром траурных мероприятий становится Императорский Казанский университет. Здесь студенты решили объявить 8 ноября днем траура и не приступать к занятиям, а также выбрать делегацию от Казанского университета на похороны Толстого. “Камско-Волжская речь” в № 68 публикует текст “Прощального слова Л.Н.Толстому от Казанского университета”. В нем говорится: “Великому творцу мысли, основателю и до последнего дыхания верному члену своей церкви всеединой мировой любви. На твой могильный яснополянский курган твоего детства шлет тебе бывшая Альма Матер твоей юности Habeat te humus, ivvenis senex!” Студенты университета решили также учредить на свои пожертвования стипендию Л.Н.Толстого. Но 8 ноября студенческую сходку разогнали. Студенты разошлись с пением “Вечной памяти”.

Вспоминая события тех дней, бывший студент-медик, впоследствии кандидат медицинских наук Д.Полещук в статье “50 дней” (“Советская Татария” от 20 ноября 1960 г.) пишет: “Весть о смерти писателя с быстротой молнии облетела студентов. Занятия фактически прекратились. Молодежь толпилась в университетских коридорах и обсуждала волнующее событие. Ректор университета подошел к одной из групп и стал увещевать:

– Нелогично кончину Толстого отмечать прекращением занятий.

– А как вы, ректор, предложили бы ознаменовать смерть величайшего писателя и патриота земли русской, к тому же бывшего студента нашего университета?

Ответа не последовало.

Вскоре студент Британ по прозвищу “Рыжий” (оказавшийся провокатором) вскочил на подоконник и зачитал “Открытое письмо к товарищам по поводу кончины Л.Н.Толстого”.

Не успел он дочитать до конца, как в коридоры ворвалась полиция. В дальнейшем выяснилось, что она еще ночью засела в подвальном этаже главного здания и по сигналу двумя цепями вошла в коридор…”

Студенты университета все же провели сходку под видом заседания литературного кружка. Как сообщает “Камско-Волжская речь”, оно состоялось 10 ноября 1910 года и было посвящено памяти Л.Н.Толстого. Собралось 300 – 400 человек. “Собрание открыл руководитель кружка профессор А.А.Миронов небольшой речью, – пишет газета. – В последней профессор Миронов отметил два факта из жизни почившего писателя, которые особенно роднят его с Казанским университетом и, в частности, с казанским студенчеством. Толстой провел в стенах Казанского университета 4 года, и эти годы, несомненно, повлияли на него, оттолкнув его от пошлой среды высшей аристократии, в которой Лев Николаевич вырос и воспитывался. Со студенческой скамьи Лев Николаевич унес ту жажду правды – справедливости, которая не покидала его уже всю жизнь. Это обстоятельство делает Льва Николаевича особенно близким казанскому студенчеству. Другой факт, относящийся уже к концу жизни великого писателя и также роднящий его с Казанским университетом, это состоявшееся в 1908 году избрание Толстого почетным членом университета”.

“Ученые записки Императорского Казанского университета” (1910. Т. 77. Кн. 2) приводят текст телеграммы, отправленной графине С.Толстой по случаю кончины графа Льва Николаевича Толстого: “От имени Императорского Казанского университета, глубоко опечаленного кончиною своего почетного члена графа Льва Николаевича Толстого, благоговейно почитая память великого писателя и художника, который навсегда останется гордостью русской земли, выражаю Вам и всему семейству почившего сердечное и искреннее соболезнование. Ректор Университета Г. Дормидонтов”.

12 ноября 1910 г. состоялось экстренное заседание Совета профессоров, на котором присутствующие почтили память писателя. “Совет единогласно постановил: 1) в память Л.Н.Толстого освободить от платы нескольких студентов…; 2) посвятить памяти Л.Н.Толстого ноябрьскую книжку Ученых записок университета; 3) ходатайствовать об отпуске из специальных средств университета 1500 рублей в фонд предполагаемой стипендии Льва Николаевича в Казанском университете; 4) образовать особую комиссию из профессоров для детальной разработки вопроса об увековечении памяти Л.Н.Толстого в Казани. В комиссию избраны: заслуженный профессор Д.А.Корсаков (председатель комиссии), профессора Е.Ф.Будде, П.А.Никольский и А.А.Миронов”.

Смерть Льва Толстого потрясла не только студентов и профессоров университета, но и значительную часть казанской общественности. 8 ноября студенты ветеринарного института после первой лекции решили не продолжать занятий и послать графине С.А.Толстой следующую телеграмму: “Студенты Казанского ветеринарного института вместе со всем культурным миром скорбят о смерти великого Льва Николаевича”. В городском театре назначенный на 8 ноября спектакль был отменен. В частной женской фельдшерской школе по желанию учениц 9 ноября занятий не было – по случаю похорон Льва Толстого. Ученицы послали семье Льва Николаевича телеграмму с выражением соболезнования.

Примечательно, что в Казанской Духовной академии 8 ноября 1910 г. прошел обычный годичный акт, “причем по поводу смерти графа Льва Толстого со стороны студентов академии не было сделано решительно никаких заявлений”.

Искреннюю скорбь выразили многие читатели газеты “Камско-Волжская речь”. Здесь были опубликованы два стихотворения: “Светлому праху Льва Толстого” Аркадия Бухова и “На смерть Льва Николаевича Толстого” Екатерины Орловой. В последнем Лев Толстой сравнивается со звездой (“еще одна звезда исчезла с небосклона”). Несмотря на тяжесть утраты, завершающие строки стихотворения не звучат трагически:

Да, умер он, но свет его творений,

Как солнца свет, сияет над землей.

И не заглохнут те слова святые,

Что в души юные запали глубоко,

Слова великие и вечно молодые,

С которыми на сердце так легко.

Его призыв к добру и жизни новой

Все страны облетит,

затронет все сердца…

Уход писателя потряс и читателей газеты “Казань”. В №42 за 1910 год помещено стихотворение Владимира Тюмянцева “На смерть Л.Н.Толстого”, в котором есть такие строки:

И старца больше нет,

Но дух его могучий все же

с нами будет

Жить, как и теперь живет…

Газета сообщает о том, что 9 декабря 1910 г. собиралась особая комиссия, избранная городской Думою по вопросу увековечения памяти Льва Толстого. Комиссия постановила:

– построить здание народной

аудитории Л.Н.Толстого;

– установить памятник на Арском поле, на площадке против промышленного училища, и здесь же разбить сквер и назвать его толстовским;

– улицу от Художественной школы до Сибирского тракта, не имеющую названия, наименовать Толстовским проспектом;

– учредить на средства города и добровольные пожертвования стипендию имени Толстого при местном университете;

– в здании народной аудитории повесить портрет его и прибить на университет мраморную доску с именем Толстого.

Как замечает газета “Казань”, “у города на постройку здания аудитории имеется специальный капитал свыше 30 тысяч рублей” (№70, 1910).

Изучение газетных и архивных материалов позволило установить и другие факты. Во-первых, это факт демонстрации картин похорон Льва Толстого в период с 17 по 22 ноября 1910 года в кинематографах “Аполло” и “Пассаж”. Во-вторых, это информация о проведении в Казани спектаклей в память писателя. Так, казанский губернатор Стрижевский в письме в департамент полиции от 28.11.1910 г. пишет: “Назначенный 27-го ноября в городском театре спектакль с постановкой пьесы графа Льва Толстого “Плоды просвещения” прошел в полном порядке при значительном числе учащихся высших учебных заведений, которые держали себя в театре в высокой степени корректно и не позволили себе ничего такого, что заслуживало бы даже простого упрека”.

Таким образом, материалы казанской периодической печати позволяют судить об отношении к писателю местной общественности. Смерть Льва Толстого болью отозвалась в сердцах многих казанцев, вместе со всей Россией разделивших в те дни всенародное горе и глубокую печаль.

кандидат филологических наук