История гласит: 2 мая 1945 года фотокорреспондент “Правды” Виктор Темин, чтобы доставить в редакцию свой знаменитый снимок “Знамя Победы над Берлином”, угнал личный самолет командующего Первым Белорусским фронтом Жукова. За что и был приговорен суровым маршалом к расстрелу. Жизнь Темину якобы спас сам Сталин. Увидев в свежем номере газеты фотографию поверженного рейхстага, Верховный главнокомандующий остался доволен и царственно изрек: репортера наградить, Жукову – объявить благодарность! После этого расстреливать Темина было уже политически недальновидно…
Красивая легенда, которых так много родилось после Победы? Или все-таки реальный факт, имевший место в последние дни войны? Главных действующих лиц далеких событий давно нет в живых. А публикации прошлых лет рассказывают о героическом хулиганстве Темина так красочно и подробно, словно авторы лично присутствовали при разговоре Сталина и Жукова или хотя бы сидели за штурвалом “Дугласа”, летевшего 65 лет назад из Берлина в Москву. Жаль, одни и те же эпизоды часто выглядят так, будто речь идет о разных событиях. Где же правда, а где вымысел?
Авантюрист с благородными намерениями
Виктор Темин мемуаров о своем военном прошлом не оставил. Наведываясь в Казань (он начинал свою трудовую биографию фоторепортером в нашей газете, которая в те годы называлась “Красная Татария”), рассказывал коллегам, как делал свои самые известные снимки, охотно вспоминал забавные случаи из фронтовой жизни. Но про “Знамя Победы” и связанные с ним события старался не распространяться – будто кто-то наложил на эту тему табу. Зато характер Темина, поступки, которые он совершал, позволяют предположить: версия с угоном самолета у командующего – вполне в духе склонного к авантюрам репортера. Его с радостью принимали в центральные издания и с радостью, случалось, увольняли. Но потом – снова принимали. Соперничать с Теминым в умении раньше других оказаться на месте события никто не мог, а для достижения своей цели он использовал любые доступные средства.
Известный художник Борис Ефимов вспоминал забавный эпизод. Самолет, в котором находились аккредитованные на Нюрнбергский процесс журналисты, готовился к взлету, когда в дверцу постучали. Это был опоздавший фотокорреспондент Виктор Темин. “Не пускать!” – распорядился руководитель делегации. “Тогда Темин будет встречать нас в Нюрнберге”, – предупредили коллеги фоторепортера. Все так и случилось. А когда на борту линкора “Миссури” подписывался акт о капитуляции Японии, Темину определили такое место съемки, что никакого фото исторического события не могло быть в принципе. Если бы Темин не просочился, с помощью личных запасов водки и икры, сквозь цепи американских морпехов, не подобрался вплотную к советской официальной делегации и… не оказался в ее составе – под видом личного фотографа Сталина.
Снимок поверженного рейхстага, вошедший в историю под названием “Знамя Победы над Берлином”, тоже вряд ли состоялся бы, не прояви Темин бесшабашную смелость. Когда он задумал снять здание с высоты птичьего полета, город был в сизом дыму от пожаров и разрывов снарядов, бои не прекращались ни на минуту. Лететь в это пекло на закрепленном за фотокором По-2 было сродни самоубийству.
Пилот Иван Вештак рассказывал: “В тот день был сильный туман. Убеждаю Темина, что погоды нет, а он мне: “Найдешь!”. Пришлось лететь очень низко, пробиваясь сквозь пелену тумана, дыма, сквозь огонь зениток. Снаряд пробил плоскость крыла, но из переделки в итоге пилот и фотокор выбрались целыми и невредимыми. Вблизи рейхстага, правда, удалось пролететь только раз, однако нужный кадр был сделан!
Воспоминания Вештака в свое время опубликовали сразу несколько изданий, и их подлинность сомнений не вызывает. Сложнее с тем, что произошло в дальнейшем. Здесь никаких ссылок на очевидцев уже не делается, хотя живописных деталей больше чем достаточно. Сразу после съемок, утверждают источники, Темин помчался на ближайший аэродром – нужно было срочно доставить пленку в Москву, в редакцию “Правды”. Там стоял готовый к вылету “Дуглас” командующего Первым Белорусским фронтом Жукова.
Благодарность “товарищу Жюкову”
Дальше история принимает детективный оборот. Майор Темин делает решительное лицо и тоном, не терпящим возражения, командует пилотам: “Срочный пакет для Верховного главнокомандующего! Летим в Москву!” Летчики поднимают самолет в воздух, а дежурный по полетам докладывает в штаб фронта: приказ маршала Жукова выполнен!
Домыслить реакцию Георгия Константиновича, чей крутой нрав всем был хорошо известен, несложно. Жуков рвет и мечет: “Как? Какой приказ? Я не давал никаких приказаний!” Он яростно выговаривает подчиненным. Потом, когда ему рассказывают, как было дело, чеканит: “Немедленно вернуть и расстрелять подлеца!”
Команда Жукова уходит по инстанциям. И на полпути к Москве экипаж самолета получает радиограмму: “Самолет развернуть. Темина арестовать и расстрелять! Командира экипажа разжаловать в рядовые и отправить в строй. Жуков”.
Досье “РТ”. Виктор Антонович Темин (на фото слева) родился в 1908 году в Казанской губернии в семье настоятеля церкви. Работал фотокорреспондентом газеты “Красная Татария” (ныне “Республика Татарстан”), в 1928 году стал собкором этого издания в Москве. С 1934 года – фотокорреспондент газеты “Правда”. Снимал первую советскую экспедицию на Северный полюс, эпопею спасения челюскинцев, рекордные перелеты Чкалова, Байдукова и Белякова, экспедиции в Арктику на ледоколах “Таймыр”, “Мурман”, “Ермак”, “Садко”. Темину, единственному из фотокоров, посчастливилось запечатлеть все победные знамена СССР: у озера Хасан, у реки Халхин-Гол, на взорванных дотах “линии Маннергейма”, над рейхстагом в Берлине, на Электрическом утесе в Порт-Артуре. В 1945 году снимал, как подписывались акты капитуляции Германии и Японии. В 1946 году освещал ход Нюрнбергского процесса. В послевоенные годы был фотокорреспондентом “Известий”, “Красной Звезды”, “Огонька”, ТАСС. Умер в 1987 году в Москве.
Конец авантюре? Только начало! Темин уговаривает летчиков не выполнять приказ командующего! Давит на жалость: “Ребята, вы оправдаетесь! Свалите на погоду, еще на что-то, но только доставьте в Москву. Иначе мне – “крышка”!” Срабатывает. Пилоты сажают самолет почти в самом центре столицы – на аэродроме “Центральный”. Темин прыгает в “эмку”, и через несколько минут он в редакции “Правды”.
Сенсационный снимок ставят прямо в номер, на первую полосу. Текстовка предельно лаконична: “Знамя Победы над Берлином”. Рядом, шрифтом помельче: “Фото В.Темина. Доставлено в Москву на самолете по приказу маршала Советского Союза Г.К.Жукова”. А уже на рассвете свежий номер попадает к Сталину. Верховный, оценив оперативность газетчиков, связывается с главным редактором “Правды” Петром Поспеловым и произносит спасительную для Темина фразу: “Все же иногда товарищ Жюков принимает правильные политические решения. Передайте ему мою благодарность”. Сталин распоряжается: “Фотокорреспондента и летчиков – наградить!”
“Смотри-ка, сукин сын, благодарность командующему обеспечил!” – якобы только это и смог сказать Георгий Константинович, узнав про реакцию Верховного. О расстреле Темина, разумеется, уже не могло быть и речи.
Расстрелять? Лучше наградить!
Подобную фантастическую историю в разных вариантах рассказывали газетчики о своем коллеге на протяжении последних шести десятилетий, часто дополняя ее новыми деталями. Один из вариантов, например, включал эпизод, в котором разгневанный Жуков лично звонил редактору “Правды”, требуя расстрелять Темина, а Поспелов на это ехидно ответил: “К сожалению, товарищ маршал, это невозможно. Только что звонил товарищ Сталин и просил передать вам его благодарность за предоставленный самолет, а фотографа – наградить”.
По другой версии, “Дуглас” по пути в Москву едва не был сбит своими же зенитками, поскольку экипаж не знал паролей пролета через государственную границу СССР. Сталин никаких ценных указаний относительно дальнейшей судьбы Темина не давал, а вернувшись в Берлин со свежими газетами, фотокор был тут же арестован. И, мол, не был расстрелян только потому, что Жуков сменил гнев на милость, увидев фотографию на первой полосе “Правды”.
Авторы, пересказывавшие легенду, похоже, сами чувствовали, что слишком многое в ней неправдоподобно. И старались по-своему подправить сюжет, не решаясь посягнуть на его ключевые моменты. Сомнения в первую очередь вызывали эпизоды с участием Сталина. Теоретически можно было допустить, что Верховный, оценив достоинства снимка, лично позвонил главному редактору “Правды”. Но чтобы Хозяин через него передавал благодарность своему командующему фронтом? Это так же невероятно, как если бы в наше время Президент передавал свои распоряжения министру обороны, например, через министра культуры.
Как ни красивы слова, которые вроде бы произносили Сталин, Поспелов и Жуков, они, скорее всего, от начала и до конца выдумка. Да и кто, собственно, мог их передать общественности? Поспелов? Он лично никогда не вспоминал ничего подобного. Так же, как и Жуков. Об их окружении умолчим – утечка информации была исключена в принципе.
История с угоном самолета и возможными последствиями, если ее рассматривать в контексте того времени, – тоже сплошные вопросы без ответов. Летчики личного самолета Жукова, конечно же, знали в лицо всех генералов и офицеров фельдсвязи, которые могли быть командированы в Москву с пакетом для Верховного, да и о готовящемся вылете их оповестили бы заранее… Так что “купиться” на дешевый трюк Темина, если таковой был, они не могли в принципе. Как не могли и нарушить приказ вернуться обратно в Берлин, если таковой и был. Шла война, и любое серьезное нарушение дисциплины каралось примерно одинаково. И не только у Жукова.
А если бы все-таки угон самолета действительно имел место, то никто бы не стал дожидаться, пока Темин вернется в Берлин. Зная характер командующего, легко предположить: головы и звания полетели бы еще до того, как “Дуглас” приземлился. А на аэродроме в Москве журналиста встречала бы совсем не редакционная “эмка”. Впрочем, без паролей до столицы самолет добраться не мог в принципе. Объявись тогда Матиас Руст – не долетел бы и до Смоленска. Не те времена…
Угон, которого не было?
Единственная правдоподобная версия того, что на самом деле происходило с Теминым в ночь со 2 на 3 мая 1945 года, следующая. Фотокор лично обратился к Жукову с просьбой дать самолет в Москву. Статус корреспондента главной партийной газеты страны и личное знакомство с маршалом сработали. Командующий разрешил: “Лети!” Но в Польше Темину предстояло пересесть на ночной бомбардировщик, сдать снимки в номер журналист не успевал. И тогда он попросил летчика связаться с командованием: а вдруг разрешат лететь прямо в Москву. В ответ – молчание.
Взяв ответственность на себя, Темин приказал пилоту лететь в столицу. Пароля экипаж действительно не знал, пришлось давать радиограмму командованию с просьбой разрешить перелет границы. Пока ждали приказ, нарвались на зенитный огонь. К счастью, пароль с земли пилотам все-таки сообщили, и самолет благополучно добрался до Москвы, хотя, чтобы сесть на аэродроме “Центральный”, снова пришлось давать радиограммы командованию.
Согласитесь, ни на какой угон самолета происшедшее уже не похоже. И дисциплинарный поступок, который совершил фотокор, превысив свои полномочия (при выполнении важного редакционного задания), на расстрел явно не тянет.
И все же последний, вполне реалистичный сюжет, видимо, тоже не истина в последней инстанции. Не так давно на одном из сайтов были опубликованы дневники ответственного работника “Правды” Л.Бронтмана. В записи, датированной 5 мая 1945 года, о событиях 2-3 мая читаем: “В 9 часов вечера позвонил Телегин (член военного совета Первого Белорусского фронта. – Прим. ред.) и сообщил, что Темин вылетел со снимками Берлина. Магид (тогда заведующий отделом авиации редакции “Правды”. – Прим. ред.) сразу связался с маршалом авиации Фалалеевым, и самолет повели. Разрешили ему лететь без посадки в Яново, перенацелили на Внуковский. В 3 часа Темин прибыл в редакцию, проявили, напечатали, дали три снимка”. Что ж, газета, слово которой в советское время казнило и превозносило, наверное, могла себе позволить и такую роскошь, как доставка срочных снимков специальным самолетом. Даже с фронта, из далекого Берлина.
Конец легенде? Честно говоря, осознавать это как-то нерадостно. Очень уж захватывающей была история. Да и Бронтман, не исключено, мог не знать всех деталей того перелета. Или просто не посчитал нужным подробно их описать. А в этой ситуации все-таки есть надежда, что для Темина 65 лет назад все закончилось именно так, как говорят, он сам когда-то рассказывал. Жуков, вызвав его, сказал: “За свою работу ты достоин звания Героя. Но за то, что угнал самолет… Получишь Красную Звезду!”
Между прочим, орден Красной Звезды Виктор Темин действительно тогда получил. Факт достоверный.
Аскар САБИРОВ, “РТ.