Помнится, в ночь на 14 апреля 1945 года, оставив тягачи-автомашины на правом берегу, мы на конной тяге переправлялись на левый берег реки Одер, на легендарный впоследствии Кюстринский плацдарм. Переправа была трудной. Во-первых, мост понтонный был жидкий, ходуном ходил. Во-вторых, переправу бомбили и круглосуточно обстреливали так называемыми бризантными снарядами, которые на заданной высоте взрываются по графику и множеством осколков поражают живую силу. В-третьих, нас очень торопили. Всюду звучала команда: “Живей, живей, не останавливаться!”
Наша колонна тоже попала под бризантный обстрел почти у самого берега. Не обошлось без жертв. У ездового на передних лошадях по фамилии Бабёр осколок, пробив голову, вышел из нижней челюсти. Но каким-то чудом убитый Бабёр до берега доехал, не свалившись с лошади.
Переправившись на левый берег Одера, мы заняли указанные позиции на Кюстринском плацдарме. Вскоре по другим понтонным мостам форсировали реку автомашины-тягачи, машины со снарядами, наш повар Малыгин с кухней, а также танки и тяжелая техника. Личный состав войск и техника зарылись в землю и ждали своего часа, как огнедышащий вулкан.
Час пробил, и огнедышащий кюстринский вулкан взорвался. Взорвался 16 апреля 1945-го.
Было еще темно, когда загрохотали тысячи орудий и минометов. И случилось, как в той песне: “И сотни тысяч батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь, огонь!”
Снаряды моей пушки также явились частицей небывалого шквала огня, обрушившегося на позиции врага на Зееловских высотах. Стрелял я беспрерывно в течение получаса.
Примерно в половине четвертого утра по берлинскому времени мы увидели мощнейший поток света прожекторов, направленный в сторону врага. Это было какое-то чудо, что-то сверхъестественное. Вначале мы даже перепугались, приняв это представление за конец света.
Как тут не растеряться! Свет был такой сильный и яркий, что хоть иголки собирай, позиции врага – как на ладони. Через минуту мы вышли из оцепенения, поняв, в чем дело. Оказывается, впервые в истории войн было применено “оружие” – свет для ослепления противника перед самым наступлением на его позиции.
И действительно, направленные на вражеские окопы яркие лучи ста сорока (о количестве я узнал позднее) мощных зенитных прожекторов сразу же деморализовали и подавили гитлеровцев. А на ярко освещенные вражеские позиции двинулись танки и пехота, артиллеристы же перенесли огонь своих орудий вглубь, на вторые позиции. Залпы тысяч орудий, минометов и “катюш” были столь сильны, что сметали все живое с позиций врага.
Оставшиеся в живых гитлеровские солдаты, взятые нами в плен, вздрагивали и, заикаясь, говорили:
– Огонь артиллерии с вашей стороны был так силен, что в первые же минуты боя в окопах нашей передней линии не осталось почти ни одного солдата – снаряды перепахали все.
Командир фашистской дивизии, занимавшей оборону западнее Кюстрина, сообщал по радио в штаб своей 9-й армии: “По нашим позициям открыт адский огонь. Связь с полками потеряна. Во многих местах полыхает непонятный мощный свет. Миллиарды свечей. Что такое, объяснить невозможно. Может быть, новый вид оружия…”
По данным командующего артиллерии 1-го Белорусского фронта генерал-полковника Василия Казакова, только в первый день наступления артиллеристы сделали свыше одного с лишним миллиона выстрелов. На голову врага обрушилось почти 98 тысяч тонн металла!
Валентин ДАУТОВ,
участник Зееловской
операции.