В эти дни встречает свое 85-летие бывший генеральный директор КамАЗа Лев Борисович Васильев. Особое место в жизни патриарха отечественного автопрома занимает камазовская эпопея, ставшая едва ли не самой заметной вехой в индустриализации страны так называемого периода застоя. В моем архиве сохранился материал – хроника одного из дней жизни гендиректора автогиганта. Этот день пришелся на 7 февраля 1979 года – день, когда Васильеву исполнилось 54 года. Дата была не юбилейная, для Льва Борисовича это был обычный рабочий день, насыщенный будничными заботами. Впрочем, судите сами. Материал публикуется впервые.
Без четверти восемь черная директорская “Волга” причалила к крыльцу генеральной дирекции. Расстегивая на ходу дубленку, Васильев поднялся в свой кабинет, подошел к телефонному пульту и нажал клавишу начальника управления автодорог:
– Логачев, где снегоочистители? Ты видел, что на остановках творится? Если через полчаса трамваи не пойдут, будешь на своих машинах людей развозить!
Обильный ночной снегопад натворил бед. На дорогах пробки, тысячи людей опоздали на работу, “поплыл” график снабжения заводов. Директор по селектору опросил службы обеспечения главного конвейера. Дефицит по комплектующим, сообщили ему, достиг двадцати процентов, не подошли вагоны с электрооборудованием, шлангами, профильным металлом. А вот докладная ночного дежурного: агрегатный завод недодал на сборку 120 балансирных подвесок…
Непогода поломала и распорядок директорского дня, который он тщательно выстроил еще в самолете. Сорвалось утреннее совещание с представителями Заинского завода колес – машины не смогли пробиться сквозь снежную кашу. Ладно, зато выкроено полчаса обсудить ситуацию с техническим директором и договориться с Минавтопромом, чтобы топливные насосы из Ярославля и гильзы цилиндров из Костромы высылали самолетом, – хочешь выиграть время, плати за скорость! На КамАЗ работают около 400 заводов, малейшая заминка в поставках – и захромает гигант на обе ноги…
За те два дня, которые он провел на коллегии в Москве, в папке скопилась кипа телеграмм. Потребитель на погоду не смотрит, ему машины в срок подай! Из Тувы заявка на восьмитонники: у них там овцы в предгорьях остались без корма. Из Латвии просят ускорить поставку шасси по нарядам.
– Лев Борисович, звонили насчет Никонова с ремонтно-инструментального. Его готовят к операции. Просили, чтобы вы сами позвонили на станцию переливания крови.
– А что, без моего звонка не дадут?
Набрал номер главврача городской больницы:
– Здравствуйте, это Васильев. У вас наш инженер с РИЗа… В курсе? Крови хватит? А то тут беспокоятся…
Забегая вперед, скажу, что за день ему вместе с помощниками пришлось еще несколько раз возвращаться к этому делу. Операция оказалась сложной, надо было звонить в Москву министру здравоохранения, консультироваться. Выяснилось, что, возможно, придется везти больного в Киров, где самая подходящая для этого случая клиника. Распорядился, чтоб держали на всякий случай наготове заводской самолет.
Отступление первое. Если в биографии заместителя министра автомобильной промышленности СССP, генерального директора КамАЗа, депутата Верховного Совета СССР, Героя Социалистического Труда Льва Васильева отмотать вспять лет пятнадцать, мы увидим его директором “Москвича” – автозавода имени Ленинского комсомола. А углубимся в еще более ранние записи его трудовой книжки, и он предстанет перед нами в бушлате грузчика Ульяновской автобазы Наркомата речного флота. В сорокаградусные морозы первой военной зимы он выдалбливал из волжского льда плоты, которые потом пилили и раздавали горожанам на дрова… Позже был фронт, тяжелое ранение и госпиталь, после которого – шоферская баранка все в том же наркомате…
…Обежав крендель транспортной развязки на окраине старого города, “Волга” понеслась к заводам. Вереница встречных новеньких “КамАЗов” обдала машину снежной пылью.
– В Нефтекамск пошли, – проводил их глазами директор. – Расточительно, конечно, гонять шасси за столько километров своим ходом только для того, чтоб доукомплектовать их самосвальным кузовом. Одной солярки прожигаем тысячи тонн. Правильно, железной дорогой дешевле, только на Министерство путей сообщения надежда слабая. Выход – в фирменной службе перегона. Начинаем ее создавать…
Завернули на кузнечный завод, где Васильева ждали представители управления монтажных организаций: надо было решить, в какой последовательности размещать оборудование в новом корпусе. Директор ходил под железными сводами завода по буртам свежей глины, вынутой из воронок под фундаменты мощных прессов. Распек кого-то за то, что тот принялся объяснять ему на пальцах, без чертежей.
– Давайте смотреть правде в глаза: если разбросать людей и технику по всему корпусу, то завалите и сроки, и объемы. Сейчас целесообразней сосредоточить все силы на линиях ковки шатуна и кулака – ковать-то придется не только себе, но и другим автозаводам. Согласны со мной? Делайте сразу и навсегда, времени на переделки не дам!
Отступление второе. Человеку, не посвященному в тайны челнинского двора, может показаться, что все эти годы автогигант только тем и занимался, что штамповал и собирал большегрузы. Но, наращивая выпуск продукции, он по-прежнему оставался стройкой. Вторая очередь выводила завод на небывалую производительность – 150 тысяч автомобилей и столько же двигателей в год! До конца 1979 года автозаводцы вместе с монтажниками должны установить более трех тысяч станков и агрегатов, автоматических линий, кузнечно-прессовых машин – по масштабам эти работы можно сравнить с пуском первой очереди, когда в день выполнялось строймонтажа более чем на миллион рублей!
Чтобы помочь строителям, заводчане развернули движение за расширение зоны обслуживания станков и оборудования, выполняли задания меньшим составом бригад. Только за счет этого удалось направить на пиковые точки стройки более четырех тысяч рабочих. И строители, в свою очередь, нажимают – уже дают продукцию в пусконаладочном режиме вторая очередь кузнечного завода, десятки автоматических линий. Напряжение особенно возросло к завершающему году пятилетки: к основному плану строителям добавили еще на 22 миллиона рублей дополнительных объемов… Совещание на агрегатном заводе проходило в кабинете его директора Письменного, аскетичном и строгом, как все директорские кабинеты на КамАЗе. Кроме “генералитета” – трех замов Васильева и руководства завода, присутствовали начальники цехов, служб и участков. Васильев в голове стола остро посверкивал линзами очков, говорил нарочито негромко, как человек, уверенный, что его все равно услышат. То и дело ставил цепкие вопросы, первого же оправдывавшегося резко осадил:
– Заладили – нет того, нет другого… Чего нет, мне известно, лучше объясните, почему линии “Кука”, “Марандо”, “Фишер” работают ниже своей производительности? “Вурхад Вебер” должен давать в сутки до 250 комплектов, а вы сколько получаете? Половину? А ведь за него золотом плачено!
– Много времени уходит на исправление брака, – сообщает главный инженер. – Ночью с кузнечного поступила партия кронштейнов – ни одного годного.
Васильев подвигает к себе телефон, набирает директора кузнечного завода Субботу:
– Вот не знал, что ты сегодня на сборку брак подсунул, а то бы и тебя взял на совещание. Приезжай сейчас же на агрегатный, разберись!
И главному инженеру:
– А я скажу, почему автоматические линии работают плохо! Наладчики закреплены за ними, словно ткачихи-многостаночницы, – там, где нужны двенадцать, едва наберутся трое, нет резерва!
– Не хватает людей, Лев Борисович. В прошлом месяце приняли 54 человека, уволились – 28…
– Значит, легко отпускаете! С этого момента я запрещаю мастерам и начальникам цехов ставить резолюцию на заявлениях об уходе. Пусть директор завода вместе с председателем завкома выясняют причину, пытаются убедить рабочего остаться…
…Час спустя были на авто-сборочном. Пока шли вдоль главного конвейера, к директору протиснулась бойкая электрокарщица, воспользовавшись моментом, поинтересовалась: “В городских магазинах вовсю торгуют свежими овощами, почему же в заводском буфете пусто?” Тут же посыпались вопросы об очереди на квартиру, спецперчатках, путевках в ясли, очереди на “Жигули”…
Отступление третье. Как правило, такие стихийные директорские “пресс-конференции” без “законодательных” последствий не остаются. На другое же утро директору автосборочного и заму по быту Васильев направил записки: “1. Срочно разрядить обстановку с овощами. Организовать выездные автолавки. 2. В цехах не газируется вода для питья. Починить, а где необходимо, заменить сатураторы. 3. Много жалоб на грубость водителей арендуемых автобусов. Шоферам, имеющим замечания, путевые листы не подписывать…”
Директору, как человеку решающему и облеченному большими полномочиями, приходится многое брать на себя. На годы могло затянуться сооружение политехнического института – первого вуза автограда. Васильев вошел в правительство с предложением: перепроектировать под него строящееся общежитие, а заводскую базу предоставить студентам для лабораторных занятий. Так же лично выбивал разрешение на организацию подсобного совхоза, Дворца бракосочетаний, стадиона…
…Возвращались запоздно. День, начавшийся метелью, ею и заканчивался. Снег прямой наводкой бил в лобовое стекло, “дворники” с шорохом разгребали на нем веера чистого пространства. Весь обратный путь Васильев проехал с прижатой к уху скобой радиотелефона – обзванивал через приемную директоров, предупреждая, чтоб выставили пикеты на заводских крышах: давление снега уже достигло тонны на квадратный метр!
В 21.30 “Волга” наконец остановилась. Васильев поднялся к себе за почтой – домашней работой с документами. На зеленом чехле заднего сиденья остался подвядший букет гвоздик – помощники, которым журналист напомнил о дне рождения шефа, исправили оплошность, организовав скромное вручение генеральному цветов. В этот день ему исполнилось 54 года…
