Горными тропками

У каждой тропы, сбегающей по крутому лесистому склону к Волге, есть свое название – Сосновка, Кленовая, Кабаний спуск, Козья тропка… Дед обычно водил внука по Обходной, которая серпантином постепенно спускалась к берегу. Артемке она казалась бесконечной – идешь-идешь, а Волга ничуть не приближается. Все так же синеет и шумит беспокойно где-то далеко внизу накатывающимися на берег волнами, над которыми мечутся без устали острокрылые белые чайки.
Вести внука другим, более коротким, но опасным путем дед не решался. Пока не появился у них Дружок. Брошенный кем-то не породистый, но симпатичный лохматый пес, которого они в начале лета встретили на берегу. Артемка его сразу Дружком прозвал, а как еще было называть пса, который с первой же встречи, виляя дружелюбно хвостом, начал лизать пацана в щеку и следовать повсюду за ним по пятам? На лбу у пса красовалась белая звездочка, а весь остальной он был угольно-черным, как осенняя пасмурная ночь на Волге.
На следующий день дед с Артемкой сколотили просторную конуру для Дружка, в ней устроили мягкую постель из старого тряпья. Поставили внутрь принесенную бабушкой миску с мясным супом, которую пес тотчас опорожнил и улегся дремать в уютном домике, как будто жил в нем сто лет.
А через три дня дед с внуком снова собрались на Волгу рыбачить. Ну и побежал Дружок впереди них, уверенно, не раздумывая, свернув на Козью тропку, видимо, запомнившуюся ему с прежним хозяином. Пришлось и деду с Артемкой последовать за ним по крутому спуску. Козья тропка, начиная с середины, где она делала резкий поворот влево, бежала узкой полоской по самому краю отвесного обрыва. От обвала берег удерживали только густо переплетенные корни деревьев, казавшиеся Артемке живыми чудовищами, о чем он, конечно, деду не заикнулся. Еще чего, бросит дед Дружка и поведет опять внука по скучной Обходной…
Коварные повороты у Козьей. Выходишь из сумрака липовой рощицы, и сразу ослепляет внезапным сияющим видом бескрайняя волжская синь. Искоса лишь заметишь далеко внизу – от тропы нельзя отрывать взгляд ни на мгновенье – маленькие игрушечные лодки, колыхающиеся на огромных прибрежных волнах, и застывшие в них чернеющие фигурки рыбаков. Артемка вдруг представил, помимо своей воли, как он срывается с обрыва в глубокий овраг, заросший чертополохом, камышом, ивняком… Дед рассказывал об опасных гадюках, что водятся в низинах по берегу, да о злых кабанах, которые иногда забредают сюда. Живым из оврага не выберешься.
Артемка сильнее сжал ладонь деда. Вот бесстрашный Дружок – перебирает себе черными лохматыми ножками по глинистой, покрытой плотной прошлогодней подстилкой тропе, только на мошкару назойливую изредка огрызается. Впереди, наконец, последний поворот, уже пологий, лишь по сторонам колючие кусты шиповника тянутся, нет-нет да ужалят в бок, и пряный аромат бледно-фиолетовых цветов кружит немного голову. В этом месте можно и назад оглянуться: не верится, что на той громадной высоте, нависшей над бечевой, они только что находились.
– Осторожно, гадюка! – выкрикивает дед, отстраняя внука за плечи от метнувшейся под ногами черной змеи с коричневой волнистой полосой на спине. Но еще раньше зарычал предупреждающе Дружок, которого опытный дед сразу понял, а Артемка на волжскую, внезапно открывшуюся даль бесконечную загляделся…
– Беляк пошел по Волге, видишь, как начали пениться гребни волн? – Дед недовольно покачивает головой. – Придется подождать, когда ветер повернет и горыч подует.
Рыбацкая стоянка
На нижнем ярусе берегового выступа, на пригорке приютилась рыбацкая избушка. С тропы ее не видно, прикрыта густыми зарослями ивняка, и с Волги ее не разглядишь, спряталась за рядком ветвистых кленов. Срублена была когда-то Артемкиным дедом из бревен, выловленных им в реке во время весеннего сплава.
Артемке нравилось ночевать летом в дедовой избушке. В ней было все необходимое для рыбацкой отшельнической жизни. На случай холодов имелась подтопка, за ней сложена про запас поленница сухих дров. Слева от входа устроена широкая лежанка из досок, покрытая старым тряпьем – фуфайками, бараньими полушубками, одеялами. Под ней лежали запасные весла, лодочный мотор, а также все, что могло пригодиться при случае: веревка, топор, пила, лопата… На задней стене избушки были прибиты полки для рыбацких снастей. У единственного окошка, из которого в сильный ветер в промежутках между кронами кленов открывался замечательный вид на Волгу, стоял самодельный стол со скамейками. Над столом висела керосиновая лампа. В дальнем углу свисали с потолка пучки сушеной душистой травы.
Когда появился Дружок, место нашлось и для него – дед расстелил ему под лежанкой старый лисий полушубок. Поначалу пес ворчал, чуя сохранившийся внутри полушубка лисий дух, но со временем смирился – постель оказалась мягкой и теплой.
По ночам в избушке слышался мерный плеск где-то внизу набегающих на берег волн. Бывало, разыграется на Волге буря, и казалось, что огромные гребни вот-вот подхватят избушку длинными языками и швырнут, словно песчинку, в бурлящую черную пучину. Не уснуть было в такую ночь Артемке. Охватывали одновременно его и страх и восторг, поглядывал он в окошко, которое время от времени ослепляли всполохи молнии, зажимал ладонями уши от оглушительных раскатов грома и терпеливо ждал рассвета, когда река угомонится и дед, которому нипочем была страшная буря, произнесет долгожданные слова:
– Ну, пора на утренний клев… Пойду покурю да гляну – не сорвало ли с цепи лодку – эка Волга ночью бушевала… А ты пока снасти собирай.
Подкормку они накануне вечером варили на костре. Пропаренная перловая каша, смешанная с ячменем и горохом, пахла так ароматно, что Артемка с трудом удержался, чтобы не попробовать аппетитное варево.
Они перетаскивали к берегу весла, садок, сачок, сумку с подкормкой и приманкой, донки; загружали все в лодку и выходили на приваженное место на Волге напротив избушки. Дружок тем временем в ожидании хозяев то бегал по бечеве, что-то выискивая между большими валунами, свалившимися сверху, то тщетно гонялся за трясогузками, будто дразнившими его и улетавшими из-под самого носа в последний момент. А когда ему надоедало это занятие, садился напротив лодки и следил за хозяевами, терпеливо ожидая их возвращения на берег.
Неожиданная встреча
За лето Дружок подрос, стал настоящим волжанином – разузнал все уголки и тропы на берегу, перезнакомился с соседями рыбаками, которые каждый раз угощали его чем-нибудь вкусненьким. Шерсть у пса стала шелковистой, блестящей, и только карие глазки все так же светились озорными огоньками.
Однажды в конце лета они снова отправились втроем на Волгу. Дружок, как обычно, дежурил на берегу, а дед с Артемкой рыбачили с лодки. Как-то мальчик уговорил деда взять с собой в лодку Дружка. Сначала пес мирно лежал в носовом закутке, но скоро ему надоело бездельничать, и он начал по днищу сновать туда-сюда, “помогать” хозяевам рыбу ловить… Спутал все лески – потом дед с Артемкой три дня их распутывали.
В то августовское ветреное утро клев был вялым – попадалась лишь мелочь. Дед подбадривал внука рассказами о своем прошлом.
– Помню Волгу другой, еще до разлива, – вспоминал он. – Мы с пацанами наперегонки ее переплывали. На той пологой стороне луга были прежде, сейчас все под водой оказались. Что там луга, целые деревни были затоплены. Вода сейчас медленно течет, иногда кажется, что на месте стоит, уже в середине лета начинает цвести. Пить ее нельзя, а раньше прямо с ладоней пили. Чистая была, вкусная. Какой только рыбы не водилось в реке! Осетра сейчас не поймать. Однажды даже многопудовую белугу с приятелями в Волге выловили, полдня на берег вытаскивали, в желудке у нее оказалось с добрый мешок стерляди и налимов.
– Ого! – завидовал Артемка. – Нам бы так…
Он оглянулся на берег, услышав громкий лай Дружка. Пес, радостно размахивая хвостом, побежал навстречу какой-то девочке, спускавшейся по Козьей тропке. Вслед за ней шел мужчина, похоже, ее отец.
– Наверно, прежние хозяева Дружка, – догадался первым дед.
– Они заберут его у нас? – встревоженно спросил Артемка.
– Давай-ка к берегу, – отозвался приглушенным голосом дед. – Закончилась на сегодня рыбалка.
Когда они пристали к берегу, Артемка различил слова, с которыми девочка обращалась к Дружку, радостно прыгая вокруг него:
– Черный Принц, ты дождался нас! Какой молодец!
– Его Дружком зовут, – пробурчал Артемка.
– Нет-нет, это же наш Черный Принц, он нашелся!
Мужчина подошел к рыбакам и представился:
– Михаилом меня зовут, а это моя дочь Кристина.
Девочка подошла к Артемке и протянула руку. У нее была холодная ладошка, маленькая и хрупкая. В глазах прыгали синие задиристые искорки.
– Вы ухаживали за Принцем? Спасибо!
– Родом я из этих мест, хорошо знаю здешние рыбацкие места и тропы, – объяснил Михаил. – Иногда приезжаю сюда в отпуск. В начале лета мы бывали здесь, приходили с дочкой порыбачить с берега на удочки. Брали с собой Принца. Кристина в нем души не чает. В один из дней, когда мы спускались по Козьей тропке, нас ливень застал. У обрыва, где тропа делает резкий поворот, земля глинистая, дочь поскользнулась и вниз сорвалась. Недосмотрел я, да и она – упрямая, ни в какую не хотела идти по Обходной. Ногу сломала, руки до крови содрала. Надо было срочно в больницу везти. Принца не могли мы взять с собой, пришлось оставить здесь. Да вдобавок дочка простудилась, получила воспаление легких. Так до конца лета и проболела. А я приезжал потом, дочка просила вернуть пса. Но не нашел его.
Артемка хмуро наблюдал, как Дружок вился радостно вокруг Кристины. Через какое-то время пес успокоился и вспомнил про Артемку. Подскочил к нему, начал трепать за куртку, будто прощения выпрашивал.
Неужели придется вернуть Дружка? Артемка посмотрел на деда.
Выбор
– Что будем делать? – обратился к Михаилу дед.
– Мы возьмем его с собой! – воскликнула Кристина.
– А может, он сам решит, с кем ему жить? – предложил дед. – Давайте пойдем в разные стороны, не оглядываясь. За кем он побежит, с тем и останется.
Так и порешили. Дед с Артемкой пошли к избушке, а Михаил с Кристиной начали подниматься по Козьей тропке. Дружок бросился вслед за старыми хозяевами, но, увидев, что Артемка с дедом пошли в противоположную сторону, вернулся. Покрутился вокруг Артемки, но потом вдруг встрепенулся, громко залаял и снова побежал к Козьей тропке, скрывшись вскоре за кустами ивняка. Дед потрепал внука за плечо:
– Что ж, он сам так решил… С ними он жил дольше, запомнил крепко…
Артемка отвернулся к реке, чтобы дед не заметил навернувшиеся на глаза слезы и тут услышал за спиной радостный лай.
– Дружок! – Артемка бросился навстречу псу, обхватил руками родную лохматую черную голову с блестевшими карими глазками-пуговками, в которых отражалась волжская синь. – Ты вернулся!
Но Дружок отбежал от Артемки и засеменил снова к тропе. По ней спустились Михаил с дочерью. Михаил подошел к деду:
– Отойдем в сторону, дед, поговорим?
Артемка искоса взглянул на Кристину: красивая, хоть и глаза покраснели от недавних слез. Немного озорные, с печалинкой в глубине.
– Чего вернулись?
– Принц решил с тобой остаться… (Да вроде неплохая девчонка, подумал Артемка.) Он может кувыркаться – ляжет на спинку и смешно лапками машет. Ему бы в цирке выступать…
Мальчик улыбнулся:
– Знаю. А еще за трясогузками любит гоняться…
– Он мне все время снился, пока я в больнице лежала. Даже письма ему писала. Фотография его на моем столе стояла. Он еще на ней совсем неуклюжий щенок.
– Вы его купили?
– Папа мне на день рождения подарил… Я его сразу полюбила – черный весь, и звездочка на лбу белую коронку напоминает. – Она внимательно посмотрела на Артема.
– Приходи еще, с Дружком по-играешь… – осекся он, поняв, что сказал что-то не то.
– Нет, нам завтра в город уезжать, папе на работу надо, – потупила она взор. – А ты какую рыбу ловишь?
– Мы с дедом на донки с лодки ловим лещей и судаков. Иногда язи попадаются. У них такие золотистые жабры, нижние плавники ярко-красные, спина и хвост темно-серые. На леща лучше вечером рыбачить, но его можно и днем с лодки поймать, когда на глубину уходит. Он пуглив, осторожен, надо в лодке тихо сидеть. Берет приманку тихо, незаметно.
– А щуку ты ловил?
– Весной с дедом на спиннинг поймали одну. Крупную, еле вытащили на берег. У щук по весне жор бывает, хватают с жадностью блесну и все, что светится.
– Да ты настоящий рыбак!
– Вот дед у меня – точно. Хочу таким же стать.
– А я артисткой стану. На фортепиано учусь играть, уже выступала один раз на концерте для взрослых. У меня хороший слух, любую мелодию с первого раза запоминаю. (То, что Кристина начала хвалиться, Артемке уже не понравилось.) Но природу я люблю. Вокруг нас у всего есть своя мелодия – у листьев, у дождя, у ветра. Надо только уметь слушать ее. Вот ты слышишь мелодию волжских волн? Она немного грустная…
Артемке запомнился разговор с Кристиной на всю жизнь. На берег им под ноги скатывались с берега спелые августовские яблоки, их аромат перебивал терпкий запах цветущей волжской воды. Между разноцветными камешками, отшлифованными волнами до блеска, сновали трясогузки. Жалобно выкрикивали чайки.
Дружок метался по берегу, словно радуясь, что его хозяева теперь вместе. Отбегая ненадолго, он начинал гоняться за падавшими с высокого берега на бечеву желтыми кленовыми листьями и смешно огрызаться на них…
Вернулись дед с Михаилом. По осунувшейся фигуре деда Артемка все понял.
– Ты отдал его?
– Ты уже взрослый, Артем, – дед взял внука за руку, отвел в сторону. – Понимаешь, какое дело. У Кристины не стало недавно мамы. Принц стал для нее близким другом. Нам надо принять решение. Мужское решение.
– Вообще-то я тоже так подумал.
– Давай в лодку, порыбачим? Лещи сегодня наверняка пойдут.
Артемка потрепал Дружка по голове, улыбнулся Кристине.
…Сидя в лодке, Артемка старался не оглядываться. Только разок не выдержал, заметив краем глаза, как на крутом повороте высоко над отвесным обрывом показался Дружок. Он легко катился по Козьей тропке, забавно перебирая черными лапками, а вслед за ним, держась за руки, шли Кристина с отцом. Пес остановился на минутку, повернул голову к Волге.
Может, разглядел Артема с дедом и попрощался с ними?
* * *
На следующий день мальчик вернулся на место, где распрощался с новыми друзьями, и долго сидел в одиночестве. Он прислушивался к грустной мелодии набегающих волжских волн, слизывавших собачьи следы на песке…

Юрий МЫШЕВ.