В нашей постоянной рубрике мы продолжаем дневник событий, произошедших 65 лет назад на фронтах Великой Отечественной войны. Ведет его наш постоянный автор, военный историк и участник тех нелегких боевых сражений.

К середине 1944 года на фронтах борьбы с гитлеровской Германией произошли крупные необратимые изменения. Неуклонно приближался крах нацистского рейха, нарастали признаки распада лагеря его союзников. В исходе жестокого единоборства с силами зла сомнений уже не было — победа будет за нами. Вопрос был в том, когда она наступит и какой ценой будет достигнута. Каждый же из нас, воевавших, невольно задумывался: а доживу ли до того сказочно счастливого часа?

К 1 июня наша страна обладала самой большой армией в мире да и во всей истории — свыше девяти миллионов человек, из которых почти три четверти — в составе действующей армии. Особенно велика была сила боевой техники и вооружения: 20 тысяч танков и САУ, 36 тысяч боевых самолетов. Бои с врагом вела 461 дивизия, а в резерве Ставки оставались еще шесть армий и десятки дивизий. За этими сухими цифрами стоят гигантские усилия всей страны, самоотверженный труд изнывавшего в лишениях тыла, женщин, подростков, стариков, инвалидов, заменивших ушедших в армию мужчин.

В исключительно трудных условиях зимы и весны того года (об этом уже писалось в нашей хронике) в результате стратегических операций, развернувшихся на огромном фронте, были освобождены Ленинградская область, Правобережная Украина, Крым. Наши войска выходили к границам Польши, Чехословакии, вели бои в Румынии.

«Белорусский балкон»

На центральном направлении линия фронта образовывала большой выступ, нависавший над ушедшими глубоко на запад Украинскими фронтами. Генштабисты называли его «Белорусским балконом». Обе стороны хорошо сознавали значение этого плацдарма для дальнейшего хода войны. Кровопролитные бои шли здесь уже несколько месяцев. Несмотря на большие потери, войскам нашего Западного фронта (командующий В.Соколовский) так и не удалось срезать этот «балкон». Причины были разными. И сил не хватало, и местность оставалась трудной для наступления механизированных войск… И все же больше всего сказывались просчеты фронтового командования в управлении сражением столь большого масштаба.

Еще в начале года разгром врага в Белоруссии был определен как главная задача летней кампании. Он открывал дорогу на главном стратегическом направлении к победоносному завершению войны, которая именно на этих рубежах и начиналась нападением гитлеровской Германии на Советский Союз. Таким образом, «балкон» служил трамплином для прыжка на запад, к границам гитлеровского рейха.

Необычно большим планировался размах этой операции: четыре фронта общей численностью в 2 миллиона 400 тысяч человек, 5500 танков, примерно столько же самолетов. Это обеспечивало крупное превосходство наших войск над противником. Особенно в авиации и танках. Но операция требовала большой и тщательной подготовки в течение значительного времени. По расчетам Генштаба, полтора-два месяца. Выходило, что срок нанесения удара почти день в день приходился на третью годовщину начала вторжения вермахта, в котором группировка немецких войск на главном направлении выступала под тем же названием — группа армий «Центр».

Это в общем-то случайное совпадение дат придавало будущей операции особый знаковый смысл.

Замысел

Очертание линии фронта в Белоруссии подсказывало идею операции на окружение наподобие Сталинградской. Только еще более масштабной. Однако было принято несколько иное решение. Замысел операции «Багратион» заключался в расчленении немецкой группировки дробящими ударами четырех фронтов, уничтожении противника в образовавшихся «котлах» с завершающим разгромом остатков группы армий «Центр» в окружении восточнее Минска.

То, что Ставка отказалась от более амбициозной идеи «белорусского Сталинграда», отвечало военно-политической ситуации, требовавшей разгрома противника на главном направлении в кратчайшие сроки. В противном случае, как свидетельствовал предыдущий опыт (той же Сталинградской операции), ликвидация крупной окруженной группировки противника потребовала бы колоссальных затрат, большего времени, да и завершиться могла не вполне ожидаемым результатом…

Внешняя простота идеи была, однако, обманчивой. Ее осуществление в ходе быстротечной операции требовало подавляющего превосходства в силах над противником, а значит, тщательной и скрытной подготовки. В том числе проведения крупномасштабной операции по дезинформации противника. Предполагалось сосредоточить на относительно ограниченных по площади участках прорыва около полутора миллионов человек, 32 тысячи орудий и минометов, свыше пяти тысяч танков и до шести тысяч боевых самолетов. Это обеспечивало трех-пятикратный перевес наших сил над противником. Но для быстрой и решительной победы в большом сражении и этого, возможно, еще было недостаточно. Три года тому назад развернутый в этих же местах Западный фронт потерпел тяжелое поражение, обладая значительным перевесом над врагом, особенно в танках и самолетах.

Успех в войне, которую мы вели, обеспечивался не только количественным превосходством над противником, высоким патриотическим духом и подвигами бойцов, но не в меньшей степени — качеством управления войсками, всесторонней подготовкой боя и сражения, обученностью личного состава… И еще — многим другим, что в совокупности составляет, как мы теперь говорим, уровень профессионализма вооруженных сил.

«Реформа» испытывалась огнем сражений

Задачи коренных преобразований армии, без которых невозможна была победа над сильным врагом, приходилось решать не в мирное время, не под прикрытием непреодолимых для врага водных пространств, а в тяжелейших испытаниях войны, когда под угрозой была судьба государства и народа. При этом обстановка на фронтах часто изменялась неожиданно и драматически. Платой же были большая кровь и неслыханные страдания миллионов людей.

В ходе грандиозного сражения на полях Белоруссии суждено было оценить результаты этой единственной в истории по масштабу «реформы» вооруженных сил, проводимой в огне тяжелейшего противоборства с армией, которую многие специалисты считали лучшей в мире.

К концу 1943 года нашими конструкторами были созданы, а промышленностью освоены новые тяжелые танки «ИС-2», оснащенные очень мощным 122-миллиметровым орудием, что позволило гарантированно поражать лучшие немецкие танки «тигр» и «пантера» с первого выстрела и с любого ракурса. Знаменитый танк «Т-34» получил новую, более мощную 85-миллиметровую пушку.

Поистине смертельной для всех немецких танков стала тяжелая самоходная установка «ИСУ-152», поступившая в войска весной 1944 года. Она была вооружена страшной по пробивной силе гаубицей — пушкой калибра 152 миллиметра. В войсках ее прозвали «зверобоем». Как показывали уже весенние бои, мощный снаряд этой САУ буквально проламывал броню «пантеры», сносил башню, превращая ее в кучу металлолома. В результате на «линейке» танковой техники были заполнены пустоты, образовавшиеся к сражению на Курской дуге и дававшие немцам некоторое преимущество в качестве этого вида вооружения. Теперь, используя все возрастающее количество новой бронетехники, советское командование могло смело планировать и осуществлять крупные наступательные операции на широком фронте и на большую глубину.

Гений командования

К финальным сражениям войны в основном сформировалась и выдающаяся плеяда командующих фронтами — полководцев, отобранных беспощадной мерой войны в испытаниях успехами и поражениями.

1-м Белорусским фронтом будет командовать 48-летний Константин Рокоссовский. Войну он начинал командиром механизированного корпуса в приграничном сражении на Украине. Отличался высокой военной культурой, умением творчески работать со своим штабом и помощниками, большим личным обаянием. Говорят, в хорошем расположении духа Сталин называл его «мой Багратион».

3-й Белорусский фронт возглавил самый молодой из командующих фронтами — 38-летний Иван Черняховский. Войну он встретил командиром танковой дивизии на границе в звании полковника. Был смертельно ранен, не дожив до Победы менее трех месяцев, на рубежах первого боя уже генералом армии и командующим фронтом. Являясь одним из самых образованных военачальников высшего звена, Черняховский обладал ярким полководческим даром.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом 47-летний Иван Баграмян к началу войны был начальником оперативного отдела Киевского особого военного округа, с началом войны — Юго-Западного фронта. В тяжелейших обстоятельствах катастрофы войск восточнее Киева осенью 1941 года чудом избежал трагической судьбы своего командующего Михаила Кирпоноса, погибшего при попытке вырваться из кольца окружения вместе с руководством фронта. Баграмян последовательно прошел все ступени военной карьеры вплоть до командующего фронтом.

Командовать 2-м Белорусским фронтом перед самым началом операции «Багратион» был назначен генерал армии Георгий Захаров. Это был хорошо образованный военачальник, имевший богатый опыт командования высшими оперативными объединениями войск и руководства крупными штабами. Войну встретил генерал-майором в должности начальника штаба военного округа. Однако подчиненным запомнился не столько своими полководческими успехами (а они, безусловно, были), сколько крайне тяжелым характером, грубым и унижающим личность отношением к людям. Впрочем, «стиль» командования, основанный на внушении страха подчиненным, не был столь исключительным явлением в нашей армии. Но показательно, что генерал Захаров, несмотря на успешное в общем-то выполнение им задач в Белорусской операции, после завершения сражения был освобожден от командования фронтом. Время подобных «волевых» командиров уже проходило.

* * *

Недавно стали доступны записи выступления Сталина перед военными историками в марте 1945 года. Верховный говорил, подводя итоги войны: «Самое важное, чего мы добились в этой войне, — это наша армия, наши кадры. В сражениях мы получили современную армию, и это важнее многих других приобретений».

Пожалуй, то была не только оценка прошлого, но и урок на уже близкое послевоенное будущее, которое представлялось вождю сложным, полным неожиданных поворотов и угроз.