В нашей постоянной рубрике мы продолжаем дневник событий, произошедших 65 лет назад на фронтах Великой Отечественной войны. Ведет его наш постоянный автор, военный историк и участник тех нелегких боевых сражений.
То, что происходило весной 1944-го на Юге, будет названо «вторым сталинским ударом» («первым», напомню, считалась Ленинградско-Новгородская операция).
Но то не был одномоментный удар на сравнительно ограниченном направлении фронта, а серия нескольких операций, проводимых Украинскими фронтами на гигантском пространстве войны от предгорий Карпат до Черного моря, объединенных единым замыслом и общим стратегическим руководством. Но, как почти в каждом большом сражении, не каждый замысел приводил к ожидаемому результату. Так произошло и на 1-м Украинском фронте в первых числах апреля в районе города Каменец-Подольска.
В конце марта здесь появилась возможность организовать немцам новый «Сталинград». Во исполнение директивы Ставки 26 марта фланги 1-го и 2-го Украинских фронтов сомкнулись северо-западнее Каменец-Подольска вокруг 1-й немецкой танковой армии знаменитого в Германии генерала Хубе. В Сталинградском сражении однорукий командир корпуса избежал плена, вылетев по вызову Гитлера в Ставку из кольца буквально за две недели до капитуляции 6-й армии Паулюса. Теперь в «котле» оказались 10 пехотных и столько же танковых и моторизованных дивизий, всего — около двухсот тысяч человек. На 1-м Украинском так были уверены в безнадежном положении противника, что 2 апреля по радио окруженным был предъявлен ультиматум от имени маршала Жукова с требованием сдаться в двухнедельный срок.
Но Хубе сам готовил прорыв двумя танковыми корпусными группами навстречу 4-й танковой армии. В ее составе действовал танковый корпус СС с хорошо оснащенными дивизиями, предназначенными для отправки во Францию в связи с нараставшей угрозой высадки англо-американских войск.
4 и 5 апреля немцы нанесли удар. Причем не в южном направлении на Днестр, как ожидало командование 1-го Украинского фронта (и на котором настаивал сам Хубе) , а в западном, по замыслу Манштейна.
Старый фельдмаршал выиграл. 7 апреля авангарды танкового корпуса СС соединились с частями 1-й танковой армии в местечке Бучач. «Сталинград» на этот раз у нас не получился.
И все же если и было это неудачей, то неудачей частной, в успешно развивающейся стратегической наступательной операции. Неудача на пути к Победе. Ни упрека, ни обычного в подобных случаях язвительного замечания Сталина в адрес своего заместителя на этот раз не последовало. А 10 апреля командующий 1-м Украинским фронтом Георгий Жуков будет удостоен высшего полководческого ордена «Победа» за первым номером.
Для фельдмаршала Манштейна прорыв окруженной под Каменец-Подольском группировки стал последней операцией во Второй мировой войне и всей его долгой военной карьере. Он успел подготовить ее, но осуществлял уже его преемник на посту командующего группой армий. 30 марта Манштейн, как и другой генерал-фельдмаршал — Клейст, командующий соседней группой армий, были отправлены в отставку. Гитлеру теперь не требовались мастера глубоких стратегических маневренных операций. Их время для вермахта безвозвратно миновало.
Генерал Хубе погибнет в авиационной катастрофе через две недели, возвращаясь из Ставки Гитлера, где получал «бриллианты» к Рыцарскому кресту — высшей военной награде рейха.
Тем временем ожесточенное сражение на Юге продолжалось. Всю первую половину апреля шли бои за город Тернополь, который был объявлен указом Гитлера «крепостью».
15 апреля, сосредоточив на узком участке фронта шириной в два-три километра не менее ста танков с пехотой на бронетранспортерах, немцы сомкнутой колонной двинулись в атаку. Это было
Успешно наступала и наша стрелковая дивизия. В ночь на 25 марта она вышла на реку Прут — государственную границу с Румынией. Одной из первых во 2-м Украинском фронте и вообще в Красной Армии. В Москве салютовали по этому поводу по «первому разряду» (напомню, это 24 залпа из 324 орудий). Дивизия будет награждена орденом Ленина, а ее командир — генерал Максим Козырь — станет Героем Советского Союза («РТ» писала о его судьбе).
Мне рассказывали о солдате пехоты, который шел сюда от самого Воронежа, перед Прутом был ранен в ногу, но в тыл отправиться категорически отказался. Хромая, он медленно шел к реке, с трудом преодолевая метр за метром. И только когда спустился к самому берегу да испил холодной водицы, вздохнул облегченно: «Ну вот и дошел. Теперь отправляйте к врачам».
Отсюда начиналась война…
Я переписал откуда-то в свой дневничок стихотворение неизвестного мне тогда автора (потом выяснилось: им был поэт-фронтовик Сергей Тельканов):
Время траншей не замыло,
Всюду воронки видны,
Тяжко
В первые сутки войны.
Где их могилы, не знаю,
Сколько их пало в бою,
Молча ушанку снимаю,
Долго в раздумье стою…
На этой черте завершался важный этап войны. И не только в стратегическом или политическом смысле. Позади оставалась земля, каждый клочок которой напоминал о разыгравшейся трагедии поражений начала войны, нашей неизбывной боли. Общей для всех и наособицу для каждого. Война и сейчас оставалась тяжелой и кровопролитной. Но главным смыслом жизни для солдата стало достичь того рубежа, за которым нас ждало пространство мира, возвращение из войны в жизнь, представлявшуюся сказочно-счастливой и бесконечной… Одним словом — Победа.
* * *
Противник отступал. Отходил за реку Серет к своему укрепрайону под Яссами. Тогда в ходу была поговорка: «Русские — на Прут, румын — на Серет». На слух звучало грубовато. Но обстановке соответствовало вполне.
16 апреля в нашей атеистической стране праздновали Пасху. Неслыханные испытания войны во многом изменили отношение к религии и церкви. И не только в народе, но и в высших сферах большевистской власти. Председатель комитета по делам православной церкви (была тогда такая должность) в те дни доносил Сталину, что Пасху впервые широко отмечали воины Красной Армии. Многие бойцы заходили в храмы, долго молились — за себя, за родных, за Родину…
Это был весьма символичный факт. Вера неумолимо возвращалась к людям. И власти этому уже не препятствовали.
