“Девочка хорошенькая, – сказала заведующая грудничковым отделением. – Только…- она помедлила, подбирая нужное слово. – Только она рыженькая!”
Валентина вздохнула с облегчением: вот уж что ей было все равно! Главное, поскорее увидеть дочку.
Заведующая на самом деле немного слукавила: двухмесячная Вика была не просто рыженькая – она была огненно-красная, как огонек. Таких обычно не удочеряют. Но в отделении она была единственной девочкой, и как раз дочку хотела не очень молодая супружеская чета. Это заведующую обнадеживало.
Валентина с Павлом вместе прожили девятнадцать лет. Попыток заиметь собственного ребенка в первые годы после свадьбы было много, но все они заканчивались неудачей. Пустоту Валентина заполняла заботой о племянниках. И до поры это казалось выходом.
Тем более что забот в общем-то хватало: на руках у Валентины была беспомощная мама. Однако родись ребенок, нашлось бы для него, конечно, и время, и силы! Но…
– Вот, Валечка, ты и отмучилась, – сказала подруга, помогая убирать посуду с поминального стола. Понятно, что она имела в виду: уход за незрячим, неходячим и почти не говорящим человеком – испытание не из простых.
Тут Валя в первый раз расплакалась. Такой пустоты, в какую ухнула ее душа после смерти матери, раньше она и представить не могла. Спасти ее мог только маленький родной человечек. И она предложила Павлу усыновить ребенка. Муж согласился.
Если бы Вале сказали, что она когда-нибудь будет любить мужа больше, чем во времена самой пылкой влюбленности, она бы не поверила. В ее новом чувстве было нечто большее, чем просто любовь. Валя просто плавилась от благодарности к человеку, разделившему ее сокровенные чувства.
Жизнь наполнилась новыми счастливыми заботами. Оба без конца повторяли давным-давно выбранное имя. Оставалось пройти холодную, бюрократически выхолощенную процедуру усыновления. “Кого хотите? Мальчика? Девочку? Цвет глаз? Цвет волос?” – такого испытания Валентина вынести не могла, поэтому все формальности выполнял Павел. Ее внешняя отстраненность удивляла даже чиновников. Ей звонили: “Как же вы хотите усыновить ребенка, если вы все время на работе?” Так или иначе, но в результате заполнения анкет прорисовалось, что Аристовы хотят девочку четырех лет, темноволосую с серо-голубыми глазами. Почему четырех? Потому, что к тому времени им было уже по сорок. Успеть вырастить ребенка – эта мысль бежала впереди желания.
Почему темноволосую и так далее? Да потому, что нужно же было что-то написать в анкете!
Они стали ждать. Терпеливо, даже не подозревая, что кто-то в каком-то кабинете поставил их в самую длинную из всех длинных очередей. Поняв, что время катастрофически уходит, супруги решили действовать самостоятельно. Они пришли в один из столичных детских домов и были неприятно поражены: им почти открыто объяснили, что в их ситуации дело требует благодарности…
Такие неформальные традиции усыновления Аристовым категорически не подходили. Несмотря на то, что в детском доме в знак ответной благодарности обещали подобрать ребеночка “со знаком качества” – устойчивой нервной системой, без отклонений в развитии, красивенького и вообще…
Тут Валентина сказала, как отрезала: она выбирает не пару обуви. Кроме того, начинать святое дело со взятки? Да ни за что!
Прошло еще полгода ожидания. Отказные дети за это время не однажды пополняли свои ряды, а они – солидные, обеспеченные, страстно желающие дочку, кругами ходили вокруг – и ничего.
Случайный разговор с бывшей школьной подругой решил дело.
“Слушай, у меня в Нижнекамске есть знакомая, она как раз работает в этой сфере! Только я бы на твоем месте взяла грудничка. Ты не представляешь, какое это счастье – пеленки менять!”
Созвонились в тот же день. Похоже, Валентина попала в полосу везения: в роддоме, как по заказу, молодая мама отказалась от ребенка, девочки.
Заведующая грудничковым отделением посмотрела на Валентину испытующе. “Девочка хорошенькая, – сказала она,- только рыженькая…”. Она знала, что говорила. Не один год ей приходилось “распространять” отказничков. И уж кому, как не ей, было известно, что на “разноцветных” спрос самый маленький.
Валентине же было все равно. Малышку, яркую, как огонек, она полюбила уже заранее. Сейчас ее даже веселит один и тот же вопрос посторонних: “В кого она у вас такая рыженькая?”
Между прочим, глаза у Вали с Викой оказались одинаковыми: и разрезом, и формой красиво выпуклого века, пушистыми изогнутыми ресницами и даже цветом. Поэтому, когда Валентина выкрасилась хной, даже самые любопытные успокоились.
И все-таки она решилась на непростой шаг, поняв в один прекрасный день, что тайны усыновления, по большому счету, не существует. Что рано или поздно найдется добрая душа, которая откроет Вике тщательно скрываемый секрет. Ну а чем это может быть чревато, она догадывалась. И как раз в это время, когда она разрывалась в размышлениях, наткнулась на телевизионную передачу, где участники как раз обсуждали больную для Валентины проблему. Выслушивая их “за” и “против”, она поняла, как ей поступить. Но, даже поняв, решилась не сразу, а сначала перечитала массу литературы по педагогике и психологии. Все-таки, будучи хорошим экономистом, воспитателем Валя была начинающим…
Момент для сообщения важной информации подсказала сама Вика.
В один прекрасный день, когда девочке было три годика и она уже понимала, что у мам бывают такие специальные животики, из которых появляются детки, она поинтересовалась: “А я тоже из животика?”
Валя похолодела, но не теряя внешнего спокойствия, сказала: “Да. Только не из моего, а из другого!”
Вика развеселилась: “Значит, у меня есть еще одна мама?” – “Есть”.
На этом разговор закончился, правда, потом девочка много раз повторяла развеселившие ее слова. Так тяжелая по сути информация стала безобидной.
Уже в первом классе Вика вдруг спросила: “А у меня, наверное, есть братишки и сестренки?” Вопрос был не случайным: девочка усиленно упрашивала приемных родителей родить ей братика.
“Наверное, есть”, – спокойно ответила Валентина.
“Давай сходим к ним”, – предложила Вика.
“Знаешь, – по-взрослому возразила ей Валя. – Мы можем сходить, если ты очень хочешь. У меня есть адрес. Только сама подумай: скорее всего, твоя мама вышла замуж. А вдруг ее муж ничего не знает о тебе? Представляешь, какие у нее могут быть проблемы? Ты хочешь для нее проблем?”
Нет, проблем для другой мамы Вика не хотела. Так их секрет без секрета стал не просто общим, но и очень важным для благополучия чьей-то судьбы. Они еще больше сблизились с дочкой.
Сейчас Валя с каждым днем дышит все спокойнее: все-таки, беря на воспитание рожденного другой женщиной ребенка, она ничего не знала о возможной наследственности, да и диагнозов при выписке из больницы у Вики было достаточно, и неизвестно, во что они могли вылиться в будущем.
Сегодня девочка-огонек не просто хороша собой и беззаботна, как все дети ее возраста – она во многом опережает в развитии своих ровесников, рисует, поет, ходит в музыкальную школу, на плавание, сочиняет рассказы и розыгрыши, занимается английским. Уход и воспитание сделали свое дело, постепенно сняв проблемы, полученные при рождении.
При всей родительской продвинутости Вале и в голову не пришло бы в колыбели знакомить ребенка с алфавитом. Но в детской комнате висел красочный календарь с изображенными на нем буквами. Вика тянулась к картинкам, тыча в них пальчиком, а мама просто так для разговора поясняла: “Это буква “А”, это – “К”…”.
И в три года девочка уже читала вместе с мамой свою любимую “Азбуку” и легко могла назвать несколько слов на нужную букву. В четыре умела читать, научившись этому без видимых усилий. А если быть точными – читать Вика начала за два месяца до своего четвертого дня рождения.
Валя откровенно признается, что за восемь лет у нее не было ни одной проблемы с воспитанием девочки. Все восемь лет пролетели на одном дыхании.
Своих родителей Вика любит до безумия. “Папа, ты лучше всех на свете!” – кричит она вслед Павлу, провожая его на работу. Это может подтвердить вся округа: ведь именно папу Пашу с колясочкой знали мамочки в песочнице, бабушки на детской площадке, продавщицы в гастрономе за углом. Они восхищались мужчиной, у которого всегда было столько времени для дочки. А уж дочку, огненно-рыжеволосую Вику, знали, без преувеличения, все.
– Занятые отцы – это те, кто домой вовремя не приходит, – смеется Валентина. – Мой муж всегда после работы домой спешит! Сходил на работу – и с ребенком гулять.
Семейное счастье Аристовых, а их брак и взаимные отношения в общем-то всегда были счастливыми, теперь четко делится на “до” и “после”. Долгие девятнадцать лет до дочки и яркие восемь – с Викой. Среди этих восьми они даже проглядели свою собственную серебряную свадьбу…
Упредила Валентина и еще один вопрос девочки, который бы мог стать очень болезненным. Она объяснила Вике, что родная мама никогда бы не оставила ее в роддоме, если бы родила ее не в одиннадцатом классе, а позднее, и если бы родители в свое время поддержали ее юную маму.
P.S. Имена в этой истории мы все-таки изменили, хотя Валя на этом не настаивала. Мало ли что…
