2 февраля 1943 года в 12 часов 35 минут немецкий разведывательный самолет, совершавший полет над покрытыми снегом развалинами Сталинграда, радировал в свой штаб: "Высота облачности – пять тысяч метров. Видимость – два километра. Температура воздуха – минус 31 градус по Цельсию. Очертания котла в северной части города исчезли. Над Сталинградом туман и красная пыль".

Последний документ вермахта в истории только что закончившегося сражения. Его итоги для Германии были ужасны. Из трехсот тысяч окруженных около сорока тысяч были вывезены из "котла" авиацией, еще шесть тысяч вернулись на родину через двенадцать лет плена, остальные погибли на поле боя, умерли от ран, смертельно больные не дождались освобождения.

Сталинград стал поворотным пунктом в антигитлеровской войне. С него началась цепь тяжелых поражений нацистского рейха, приведшая его к краху. Но эта великая битва, как потом выяснилось, обозначила поворот и в сознании немецкого народа. В одной из бесчисленных книг, посвященных Сталинграду и вышедших в ФРГ, бывший командир батареи армии Паулюса Герхард Денглер вспоминал: "Для меня в огне Сталинграда сгорел мир, в котором я жил. Осталась страшная пустота, чувство одиночества, потерянности. Мой прежний мир был разрушен. Другого я не знал".

Так восприняли трагедию Сталинграда не только ее непосредственные участники, но и миллионы немцев в рейхе. В секретном обзоре настроений, составленном службой безопасности Германии 4 февраля, говорилось: "Люди глубоко потрясены концом борьбы в Сталинграде. Прежде всего – большие потери, о которых чаще всего идут разговоры. Относительно русского плена существует два мнения: одно – плен хуже смерти, другое – плен все-таки оставляет надежду.

Обсуждается вопрос о дальнейшем ходе войны. Всеобщее мнение – Сталинград означает новый этап войны. Часто сравнивают ситуацию с 1918 годом (год поражения Германии в Первой мировой войне. – П.Л.). В среде рабочих говорят, что им под властью большевиков не будет значительно хуже, чем при нацистах". Нацистская пропаганда старалась заполнить образовавшийся вакуум в сознании людей психозом тотальной войны, которая будто бы только и может спасти Германию и немецкую нацию от гибели.

3 февраля в рейхе был объявлен трехдневный траур. По всей стране раздавался похоронный звон колоколов. Он же – и призывный набат к "тотальной войне".

В специальном сообщении из ставки Гитлера, опубликованном в тот день, говорилось: "До последнего вздоха верная присяге 6-я армия под образцовым командованием генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса пала перед лицом превосходящих сил врага… Под флагом со свастикой, укрепленным на самой высокой руине Сталинграда, свершился последний бой".

Газеты и иллюстрированные журналы публиковали портреты Паулюса и других военачальников его армии. Нацистская пропаганда создавала миф о 6-й армии и разжигала в стране и армии страх перед поражением.

К весне вермахту удалось справиться с наиболее грозными последствиями Сталинградской катастрофы и даже вновь овладеть инициативой, правда, на ограниченном участке фронта в районе Харькова и Белгорода. И все-таки именно со Сталинграда в немецком народе начался внешне чуть заметный, долгий, мучительный процесс переоценок. В книге "Сталинград" немецкий писатель, участник этой битвы Теодор Плевир делает вывод, что конец 6-й армии все более осознавался немцами как плата за историческую вину перед другими народами.

Война ушла из Сталинграда. Вместе с ней развалины города покинула жизнь, главным смыслом которой было выстоять в жестокой кровавой борьбе с грозным врагом. Писатель Василий Гроссман, автор сталинградского романа "Жизнь и судьба", может быть, точнее других писавший об этом сражении, воссоздал те первые часы жизни города, который уже не был фронтом, но и не стал прежним (или новым) Сталинградом.

Вот это описание вкратце: "Легкий снег припорошил дорожки, по которым связные бежали из роты в батальон, дороги от Батюка (командир одной из дивизий. – П.Л.) к Банному оврагу и водонапорным бакам… А сеть боевых тропинок и дорожек покрывалась первым снегом, и на всем миллионе километров этих заснеженных тропинок не возникло ни одного нового следа. А на первый снег вскоре лег второй, и тропинки замутились, расплылись, не стали видны. Непередаваемое чувство счастья и пустоты испытали старожилы мирового города, странная тоска возникала в людях, оборонявших Сталинград".

Нечто подобное испытают счастливцы, которые дойдут до последнего дня войны. Ныне даже с помощью профессионала-экскурсовода почти невозможно представить себе тот фронтовой Сталинград. В жестоких схватках исчезали улицы, площади, скверы, их названия превратились в тактические обозначения боевых позиций. Из названий более пятидесяти улиц и площадей Сталинграда, упоминавшихся в оперативных сводках 62-й армии, на современной схеме города вряд ли найти более десятка.

Уже после войны, вновь оказавшись в Сталинграде, я часами бродил по заросшему колючками, обезображенному войной холму, обозначенному на картах как высота 102.0, обнаруживая на каждом шагу наши и чужие каски, ржавое железо бывшего оружия, черепа и кости людей двух противоборствующих армий. Не очень спеша, их собирали и закапывали часто в одной могиле. А еще через много лет курган стал подножьем гигантского мемориала, а его пропитанные кровью склоны – парадной лестницей со скульптурами и барельефами, такими непохожими на тех, кто здесь сражался и кому они посвящались. Но это уже был знак не памяти, а славы, не трагедии, а триумфа.

Только несколько суток было дано войскам, освободившим Сталинград, на то, чтобы передохнуть, привести себя в порядок, подсчитать потерянных и уцелевших. На прифронтовые железнодорожные станции уже подавались воинские эшелоны. Надо было догонять войска, ушедшие на сотни километров вперед.

Сталинградское сражение было завершено, но наступление продолжалось. Бывший Сталинградский, теперь Южный фронт генерала Еременко дрался на подступах к Ростову. Войска Воронежского овладели Белгородом и наступали на Харьков, Юго-Западный освобождал Донбасс. Уже получил боевую задачу и Донской фронт (который после станет Центральным) генерала Рокоссовского. Ему предстоит наступать на Брянск, а потом оборонять северный фас Курской дуги в решающей битве третьего года войны.

До конца войны Василий Чуйков будет командовать армией, все той же 62-й, ставшей 8-й гвардейской. Возможно, полный сил прославленный генерал был достоин выдвижения на более высокий полководческий пост. Но он оставался и должен был оставаться живым символом Победы – командующим армией, отстоявшей Сталинград в сорок втором и штурмовавшей Берлин в сорок пятом.

После войны Чуйков будет занимать высокие посты в руководстве Вооруженными Силами страны. Но по своим жизненным правилам, стилю отношений с людьми, привычкам во многом оставался прежним командармом-сталинградцем. Его жесткая неумолимая требовательность казалась многим чрезмерной для мирного времени. По собственному опыту служебного общения с ним, главным образом, на учениях убедился – больше всего не терпел он небрежности и

безответственности в боевой работе, даже на учебных занятиях. Он слишком хорошо знал войну. Цену побед и поражений.

Чувствуя приближение последнего часа, Василий Иванович обращается "на самый верх" с последней завещательной просьбой похоронить его на Мамаевом кургане, в земле, хранящей останки его павших солдат. Вожди посчитали это вроде как вызовом. Место ему было уготовано в Кремлевской стене. Но все-таки последнюю волю командарма 62-й уважили. Скончавшийся 18 марта 1982 года маршал был похоронен на вершине Мамаева кургана. Рядом – могила командующего 64-й армией Михаила Шумилова. Они снова соседи, как когда-то в огненные дни и ночи Сталинграда.

А вот Фридрих Паулюс не оправится от потрясения Сталинградом – ни физически, ни морально. Но ему хватило нравственных сил, чтобы осознать не только безнадежность и преступность того дела, которому отдал большую часть своей жизни, но и справедливость суда истории, воплощением которого стала Сталинградская трагедия его армии.

Произошло это не сразу. Паулюс долго сопротивлялся попыткам советских органов привлечь его к созданию антифашистской организации из военнопленных офицеров вермахта. Тем временем нацистская пропаганда продолжала попытки сделать его образцом "германской верности до конца". Мало известен факт награждения пленного фельдмаршала Гитлером дубовыми листьями к рыцарскому кресту в июне 1943 года. Окончательный поворот в сознании Паулюса произошел после попытки антигитлеровского переворота в июле 1944 года и последовавшего после его неудачи жестокого террора в вермахте, жертвами которого стали большинство знакомых и ценимых им генералов.

Особенно потрясла его жуткая казнь старого фельдмаршала Вицлебена, с которым его связывали многие годы близких товарищеских отношений. Теперь для Паулюса уже не оставалось надежды не только на победу Германии, но и на спасение ее от поражения силами военной антигитлеровской оппозиции.

Минуло более полутора лет со дня пленения фельдмаршала, прежде чем он открыто заявил о своем переходе на антигитлеровские позиции. После того как жена Паулюса, урожденная румынская графиня, и его сын, капитан вермахта Эрнст, решительно отвергли требование Гитлера осудить поступок мужа и отца, отречься от него и даже сменить фамилию, Елена Констанция Паулюс была отправлена в концлагерь Дахау, а Эрнст заключен в крепости Кюстрин.

11 и 12 февраля 1946 года свидетель Паулюс был допрошен Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Между прочим, вспоминая Сталинград, "где погибли от голода, холода и снега сто тысяч немецких солдат", Паулюс заметил, что инициатива антифашистского движения среди пленных не была привнесена русскими, но исходила "из рядов армии, которую он привел к Сталинграду". Несмотря на эти высказывания, Паулюс не пользовался полным доверием у советского руководства. Просьба быть принятым Сталиным была отвергнута.

Лишь после смерти советского вождя он мог распрощаться с СССР. "Прежде чем я покину Советский Союз, – писал он, обращаясь к советскому правительству, – я хотел бы сказать советским людям, что некогда я пришел в их страну в слепом послушании как враг, теперь же покидаю ее как друг".

25 октября 1953 года фельдмаршал был уже в Восточном Берлине. Большинство прежних товарищей по службе отвернулись от него, считая предательством его сотрудничество с советскими властями. Он так и не увиделся с женой, освобожденной из гитлеровского концлагеря нашими западными союзниками. Его сын Фридрих погиб на итальянском фронте в 1944 году, другой – близнец Эрнст, тоже воевавший на фронте, покончил с собой в 1970 году.

Больной одинокий генерал-фельдмаршал умер 1 февраля 1957 года в Дрездене (тогда ГДР) почти день в день в 14-ю годовщину своего пленения в Сталинграде.

На рассвете 22 июня 1943 года завершился второй год войны, на всех событиях которого лежит отсвет великого Сталинградского сражения. Через тринадцать дней начнется гигантская битва на Курской дуге, в которой будут участвовать многие армии и дивизии с их командирами, боевая слава которых родилась в битве под Сталинградом. Но это уже будет новая глава в истории Великой войны.