Вся страна заботилась о ленинградских детях В годы Великой Отечественной войны татарстанская глубинка стала надежным пристанищем для эвакуированных сюда десятков юных жителей блокадного Ленинграда.

Как сейчас помню, 12 сентября 1941 года состоялось общее собрание сельчан Соколки, на котором обсуждали предстоящий прием ленинградцев, подготовку для них помещений, ремонт печей, заготовку дров.

Вскоре стало шумно: в селе, что в самом устье многоводной Вятки, разместились два интерната – для детей работников фабрики “Большевичка” и интернат №314 для двухсот подростков.

Вот что писала в своих воспоминаниях, присланных позднее в Мамадыш, директор интерната №314 Евгения Азанчевская: “Сначала 314-ю школу (затем – интернат. – Авт.) эвакуировали в село Ильинское Ярославской области. Это в 27 километрах от Углича. Но в середине октября из-за опасной близости фронта решено было переэвакуироваться. Обитателей и нехитрое хозяйство нашей и других шести школ разместили на большом дебаркадере “Каченин”. Теснота на нем была такая, что ни помыться, ни переодеться возможности не представлялось. Плохо оказалось и с питанием – даже не потому, что нечем было кормить. На все семь образовательных учреждений была одна плита у сторожа, где можно поставить на одну группу единственный котел, чтобы сварить кашу. На одну школу приходилось по три часа на готовку пищи в разное время суток. Иногда очередь кухарить выпадала ночью. Тогда детям выдавали холодную кашу один раз в день. Воду кипятили в огромном самоваре. Хлеб получали на стоянках по 400 граммов. В итоге дети худели и слабели на глазах.

7 ноября прибыли в Казань и узнали, что предстоит добираться до Перми. 11 ноября пароход остановился на ночь. Утром Кама оказалась напрочь скована льдом. Температура – минус 35 градусов по Цельсию. Это случилось в районе Набережных Челнов. В ледяной панцирь реки вмерзли все пароходы, а на их борту – дети и педагоги из тридцати трех школ.

В Москву и Казань понеслись тревожные телеграммы. На следующий день на самолете прилетел нарком просвещения Татреспублики Латыпов. Наконец выяснилось, что 314-й школе в качестве остановочного пункта достались Соколки…”

Сюда стали прибывать подводы с большими плетеными корзинами, тулупами, подушками, валенками. Из подушек шили муфты, которые иногда вполне сходили за шапки или валенки. Малышей привезли на крытой утепленной машине, детей постарше – на подводах. Их одевали, кормили, чем могли, размещали в прогретых бараках. Началось обживание детишек на новом месте.

Начальник рейда Новоселов, начальник лесосплава Суханов помогали эвакуированным, как могли. За два месяца пути дети сильно вымотались – сказывались завшивленность, чесотка, недоедание и голод. Вскоре после прибытия в Соколку умер от дистрофии маленький Коля Пантелеев, и одновременно в небольшом интернате фабрики “Большевичка” скончались сразу четверо детей.

На бюро райкома ребром был поставлен вопрос об активной помощи эвакуированным. Прикрепили шефов – ими стали передовые колхозы “Вершина” и “Красная новь”.

В январе 1942 года в Казань прибыл уполномоченный Ленсовета Василий Акимов. Татнаркомпрос выдал ему смету и гарантированные хозяйственные лимиты. Приобрели хорошую одежду, учебные принадлежности, оборудование. С первым пароходом весной того же 1942-го сами директора интернатов, расселенных по камским городам и весям, были вызваны в столицу республики, представлены в Наркомпросе. Получили в отделе детских домов твердые сметы с уточнением штатов, норм питания, обмундирования.

Первый год жизни на новом месте был самым трудным. К весне мы вылечили детей от вшей и чесотки. Зато 80 процентов детей переболели малярией. Донимали морозы. Зима 1941-42 года была трескучей. Надо было протопить большое здание барака и несколько соседних домов. Сколько сил необходимо на заготовку дров, доставку! Мальчишки никогда не отказывались от этой работы. А позднее, летом, баграми вылавливали бревна из Камы (помогали вятские сплавщики леса), а потом общими усилиями поднимали на вершину высокого обрывистого берега к бараку.

На второе лето, в 1943 году, получили землю для огорода за Камой и собрали богатый урожай. К этому времени построили по всем правилам овощехранилище и соорудили большие чаны для засолки огурцов и капусты. У местных речников и плотоводов ребята научились плавать, переплывать на завознях на противоположную сторону Камы, ловить рыбу, собирать дикий чеснок, ягоды, грибы. Трудились в колхозе, зарабатывали трудодни. В обмен колхозники снабжали интернат и детдом горохом, из которого варили вкусную кашу.

В третью и четвертую зимы стало намного легче и спокойнее, ведь к тому времени мы были уверены, что войне скоро конец. Да и снабжение улучшилось, хозяйство устоялось, окрепла уверенность в скором возвращении в родные места…

Все эти годы дети еще и учились, формировали характер, развивали способности. Трудности сближали, делали всех одной большой семьей. В интернате проводилась большая внеучебная работа, активно пополнялась библиотека. Девочки охотно работали на завезенных из Казани швейных машинках и с помощью учителей шили платья по вкусу и размерам. Поэтому впоследствии одевались воспитанники вполне прилично.

На занятиях следили за культурой чтения, ставились концерты и тематические вечера с интересными докладами старшеклассников. Выявляли лучших чтецов стихов и певцов. Уже в первое лето по памяти восстановили ленинградские тюзовские “Сережу Стрельцова” и “Снегурочку”. Дружное общение приводило к тому, что малыши с легкостью усваивали все, что знали старшие. Так, однажды, готовя к пушкинскому вечеру постановку “Барышни-крестьянки”, вдруг обнаружили, что четырехлетняя Наташа Порхачева читает весь текст… наизусть.

Центральное место в воспитательной работе занимал драмкружок. “Дочь Родины”, “Большие надежды”, “Домик в Черкизове”, “Иван Сусанин” – все эти пьесы, поставленные и показанные самими воспитанниками, формировали убежденное чувство патриотизма. И в них самих, и в сельчанах, с которыми ленинградцы тесно сжились и сдружились. В Соколку часто приезжало руководство района. На Новый год – обязательно. К праздничным маскарадам готовились задолго. Сами придумывали и шили костюмы, готовили сценарии…

Летом победного 1945-го питомцы интерната и детского дома сдали экзамены, попрощались с работниками речного рейда (сколько было эмоций!), с местными друзьями и отправились на родину, в Ленинград.

Наша справка. Лидия Дмитриевна Тельнова всю жизнь проработала в сельской школе. Педагогический стаж начала в неполной средней школе Соколки, долгое время вела краеведческий кружок, возглавляла детское общество следопытов и тимуровцев. До сих пор поддерживает связь с учителями-ленинградцами, с которыми познакомилась и подружилась во время их эвакуации.

Сегодня – на заслуженном отдыхе. Имеет многочисленные ведомственные благодарности и награды. Живет в Мамадыше.

Лидия ТЕЛЬНОВА.