“Я рыбачил, стоял с перфоратором смену, менял штуцера на нефтедобыче, подучивался навигаторскому делу, водил самолет, участвовал во взрывных работах, снимал на зимовках показания приборов, был киноактером, фотографии выставлял в Доме журналистов, прыгал с парашютом, стоял на границе в наряде, служил радистом и заработал первый класс, ремонтировал моторы, водил яхту, выступал с концертами, чинил радиоаппаратуру, тренировал горнолыжников, был учителем в школе, работал на лесоповале, водил в горах и на Севере альпинистские и туристские группы, строил дома, занимался подводным плаванием. Вот, пожалуй, и все. Нет, не все. Я еще журналист. Все это я делал во имя своей основной профессии, во имя и для нее. И еще я сочинял песни, рассказы, пьесы, стихи…”

Это строки из записок Юрия Визбора, известного журналиста, поэта, писателя, актера, барда. Почти 30 лет назад Международный астрономический союз присвоил малой планете, открытой Крымской астрофизической обсерваторией, имя VIZBOR. А 20 лет назад Юрия Иосифовича не стало. В июне этого года ему исполнилось бы 70 лет. Он стал легендой, но был земным человеком. Поговорить о Визборе нам довелось с одним из самых близких ему людей…

Знакомство на морском берегу

Бирюзовое море. Янтарное солнце. Ласковый шум прибоя не мешает нашей беседе. Скорее, наоборот – настраивает на неторопливый откровенный разговор. Мы сидим на горячей гальке сочинского пляжа. Наши собеседницы – две потрясающие женщины, с которыми мы встретились здесь, в Сочи, на IX всероссийском фестивале СМИ “Вся Россия-2004”. Ирина Петровская – известный журналист, телекритик, академик телевидения. И Татьяна Визбор – популярная ведущая канала “Четыре четверти” Радио России, дочь Юрия Визбора от первого брака.

Ирину и Татьяну связывает многолетняя крепкая дружба. Они учились в одной группе факультета журналистики МГУ, живут в одном доме, даже почти одновременно родили детей. Поэтому называют себя не просто подругами, а “практически родственницами”.

– У нас был потрясающий, очень сильный курс, – говорит Татьяна, – наши однокурсники почти все в профессии. Света Свистунова сегодня работает на радио “Маяк”, Саша Каверзнев-младший является главным редактором еженедельника “Экстра М”, Дима Лиханов – писатель, руководитель Восточно-европейского отделения Международной ассоциации детективного и политического романа, основатель нескольких изданий. С нами учились Владик Листьев и многие другие ребята, ставшие настоящими профессионалами…

Визборы нашли дочку… в пленке

– Журналистика – это папино наследство? – обращаемся к Татьяне Визбор.

– Нет. Почему же? – отвечает она. И на секунду задумывается. – Хотя… Чем я еще могла заниматься? Отец шутил: “Детей обычно в капусте находят или в “Детском мире” покупают, а мы тебя в пленке нашли”.

Действительно, моими первыми игрушками были пленки от катушечных магнитофонов – старых “Репортеров”. Мама (Ада Якушева. – Прим. авт.) всю жизнь проработала на радиостанции “Юность”, а отец стоял у истоков создания этой радиостанции и какое-то время тоже там работал. Родители привозили меня в коляске в московский радиокомитет, который тогда находился в местечке под названием Путинки. Я сидела в коляске, а будущие руководители нашего Гостелерадио делали мне “козу”. Тетешкались со мной все кому не лень. И так прошло мое детство: родителям оставить чадо было не с кем, так что сидела я в уголочке аппаратной и тихо плела для книжек закладки из цветных ракордов-пленочек.

Уже будучи взрослой, в 1992 году я рассказывала одной американской журналистке (через переводчика, естественно, поскольку английский у меня школьный) про отца, про свое детство с закладочками, про пленку, в которой меня нашли. Та вроде бы все понимала, улыбалась так мило, а в результате выдала вопрос: “Наверное, вы испытываете гордость, что работаете на семейной радиостанции?”. Это был, напоминаю, 1992 год, когда о частных радиостанциях в России и слуху не было. То ли переводчик не точно передал смысл моего повествования, то ли я своей активной жестикуляцией сбила американку с толку. Однако так я оказалась “наследной владелицей” частной радиокомпании…

– В песнях отца вы как-то больше упоминаетесь спящей. Ну, вроде “дочка спит в своем углу” и так далее…

– Это вы про песенку на стихи друга отца и его соавтора по многим песням Дмитрия Антоновича Сухарева – “На Неглинке, у Адели, где игрушки на полу, пили, ели, песни пели, дочь спала в своем углу”? Действительно, многие друзья моих родителей помнят меня только спящей. По этому поводу на одном из концертов Веня Смехов, простите, Вениамин Борисович, пошутил: “Представляю вам дочь Визбора Татьяну – она наконец-то выросла и выспалась”.

Вообще-то я и вправду была тихим, спокойным, “удобным” ребенком. Привыкла к тому, что в родительском доме всегда была толпа гостей – если начну перечислять всех, кто у нас бывал, мы с вами до завтра не расстанемся, – и я не должна мешать взрослым. В общем, набегаюсь под столом и усну.

К папиным друзьям я привыкла настолько, что воспринимала их как родных. Вспоминается один случай. Однажды летним вечером перед входом в детский сад появилась компания бородатых мужчин с рюкзаками. Воспитательницы принялись возмущаться: мол, чьи это родители? Тут вышла я и заявила: “Это мои родители”. Причем отца в толпе не сразу различила, но знала точно: раз такие бородатые, да еще с гитарами, значит, мои. Было мне тогда полтора года.

А вот у Сергея Никитина я уже не сплю. Есть у него замечательная песня, где упоминаются Танька Визбор и Анька Визбор (сводная сестра Татьяны от второго брака Юрия Визбора с актрисой Евгенией Ураловой. – Прим. авт.). Там есть такие строчки: “Старый хрыч с животом отвислым… как увижу девицу Визбор, омолаживаюсь всерьез”. Трогательные слова – просто рыдаю, когда их слышу…

“У нас не завод – нам трудовые династии не нужны”

Татьяна Визбор окончила факультет журналистики МГУ в 1982 году. И благополучно положила диплом на полку: на работу по специальности ее никуда не брали.

– Тогда председателем Гостелерадио был Сергей Лапин, – рассказывает Татьяна. – Он был очень талантлив на афоризмы и какую бы “крылатую фразу” ни изрек, его окружение ее тут же подхватывало и возводило в ранг закона. Так вот, Лапин как-то произнес: “У нас не завод “Красный пролетарий” – нам не нужны трудовые династии”. И в соответствии с этой фразой я летела далеко от всех средств массовой информации.

Пришлось поскитаться. Год работала старшим инженером в НИИ машиностроения на ставке в сто сорок рублей – добросовестно чертила на картонках некое подобие бланков для рационализаторских предложений. Потом по великому блату меня взяли в “Союзинформкино” – с окладом в девяносто рублей. Вскоре туда пришла анонимка, в которой говорилось, что дочь известного писателя Визбора и жену известного киноактера Михайлова (речь идет о Вере Мусатовой) в “Союзинформкино” пристроили по чьей-то протекции.

Интересно, что эта анонимка… переполнила папу гордостью: его впервые назвали писателем, да еще и известным! Нас вызвали в обком партии, чтобы выяснить, каким образом мы пробрались в святая святых. Однако, когда увидели справки о наших зарплатах, вопрос потерял актуальность: это не те деньги, на которые устраивают по большому блату. Перед нами даже извинились. А я была безумно счастлива…

На Радио России я пришла в 1991 году. В то время очень не хватало музыкальных программ. И вот бригаду молодых журналистов собрали на только что созданном музыкально-развлекательном канале, который назвали “Четыре четверти”. Я стала там ведущей…

На Радио России Татьяна и по сей день. Правда, было время, когда уходила на “Маяк”. Но вернулась, “хоть и с деньгами одно время был совсем караул”.

– Может, это и смешно, но мы бюджетники, – говорит она. – Почему-то считается, что журналисты стригут большие купоны и живут богато. Но мы с Ириной часто повторяем слова Алексея Верницкого: “Мне ни рубля не накопили строчки…”

О нагой леди и спущенных колготках

– Друзья отца, которых, к сожалению, на этом свете становится все меньше, до сих пор относятся ко мне так, будто я по-прежнему маленький ребенок. Расскажу вам очень личные истории.

Потрясающий актер и замечательный человек Зиновий Ефимович Гердт частенько бывал у нас на Неглинке, а отец, в свою очередь, гостил у него. Как-то ко дню рождения Радио России мы готовили программу, одним из героев которой был Зиновий Ефимович. Я приехала к нему в Театр имени Ермоловой. Интервью получилось блестящее – собеседником Гердт был изумительным. Включаю я дома “Репортер”, чтобы мама послушала, а из динамика – ровное шипение. Оказывается, очарованная его речью, я неправильно включила магнитофон, и запись не получилась. В панике звоню Зиновию Ефимовичу и со слезами описываю сложившуюся ситуацию. “Что делать?” – спрашиваю. А он так спокойно: “Приезжайте”. “Но вы же не вспомните всю беседу, а так хорошо говорили”. Он: “Деточка, я же актер”. В общем, все повторил с еще большим блеском, чем в первый раз.

Во время второго “дубля” мне пришла в голову тщеславная мысль: надо как-то дать понять слушателям, что мы с Зиновием Ефимовичем знакомы давно. Ожидала, конечно, дежурной фразы вроде: “Я Таню знаю с детства”, а он выдает в эфир: “Я счастлив сообщить твоим радиослушателям, что неоднократно видел тебя нагою…” Выдерживает небольшую паузу и добавляет: “Тебе было четыре месяца”. Пленку с этой записью я храню по сей день.

Не менее шокирующую шуточку любил отпускать Егор Владимирович Яковлев (в прошлом – главный редактор газеты “Московские новости”, председатель Всесоюзной телерадиокомпании, позднее переименованной в “Останкино”, главный редактор “Общей газеты”. – Прим. авт.). На каком-нибудь банкете или тусовке он выискивал меня в толпе, брал за руку и с гордостью сообщал жене или приятелям: “Эту женщину я видел в спущенных колготках… Ей было полтора года”.

Повезло мне с такими знакомствами? Это удивительное везение! Понятно, что оценить в свое время это окружение я в полной мере и не могла – это было нормой жизни нашей семьи. Даже о том, насколько популярен мой отец, я узнавала от подруг. Не было вокруг него ажиотажа, толп оголтелых поклонниц…

Кстати, популярность Визбора проявлялась иногда весьма своеобразно. На “Голубом огоньке” 1966 года журналистка Галина Михайловна Шергова, которая работала в музыкальном журнале “Кругозор” (одним из его основателей был Юрий Визбор), рассказывала, как однажды в редакцию журнала пришло сообщение о том, что в одном дальневосточном городе ограбили киоск “Союзпечати” – из него вынесли весь тираж “Кругозора”, больше ничего не тронули. На гибких тонких пластинках, вшитых в журнал, были записаны новые песни-репортажи Визбора…

– А силу зрительской любви к творчеству отца я лично смогла оценить во время концерта, состоявшегося в 1979 году в зале ВТО, – продолжает Татьяна. – Кроме папы в нем участвовали многие известные барды – такие, как Юлий Ким, Сергей и Татьяна Никитины. Удивительное дело по тем временам – авторская песня была в глубоком подполье, и чтоб дали зал ВТО… Думаю, Гердт со Смеховым очень постарались. Был полный аншлаг. Я наблюдала, как в зал проникали зрители, которым не посчастливилось достать билеты: кто через ресторан, кто через служебный вход. Одна моя подруга заблаговременно пробралась в туалет, полчаса просидела там, чтобы потом выйти и смешаться с толпой.

Концерт долго не мог начаться, потому что зрителям некуда было сесть. Смехов – он вел концерт – вышел на сцену, долго ждал, пока народ утихнет. А тем временем в помещении разгорелась настоящая перепалка. “Да сядьте же, – слышались возгласы, – не видно же ничего! Да хоть на пол сядьте!” И только призыв Вениамина Борисовича – “Сядьте на пол, вас же просят” – разрядил обстановку, народ как-то расселся, и концерт начался…

“Гляди, какой хорошенький!”

Лучшим из почти двух десятков фильмов, в которых снялся, Визбор считал картину Ларисы Шепитько “Ты и я”. На Венецианском кинофестивале фильм получил один из призов. А в СССР удостоился лишь “второго экрана”.

– Второе рождение эта картина получила в 1980 году, когда я училась на третьем курсе университета, – вспоминает Татьяна Визбор. – Отец взял билеты и торжественно повел меня и моих сокурсниц на просмотр в кинотеатр “Художественный”.

Зал полон. Впереди нас сидят две молоденькие особы – совсем девчушки. Когда на экране появился отец, они принялись толкать друг друга локтями с возгласами: “Гляди, гляди, Визбор… Хорошенький какой!” Отец так и приосанился. А я прямо возмущена была: “Вот соплюшки! Как серьезного мужчину оценивают!” Но потом поняла – это признание.

– Такое впечатление, что Визбор в фильмах не играл, а просто был самим собой…

– Так оно и было. В фильме Всеволода Плоткина “Миг удачи” Николай Караченцов играл главную роль, а отец – главного тренера сборной России по горным лыжам. Фильм получился не самым удачным, сегодня мало кто его помнит. Плоткин во время съемок говорил: “Визбора можно сравнить с Жаном Габеном, который никогда никого не играл, кроме самого себя – так он обаятелен”.

После “истинного арийца” Бормана в “Семнадцати мгновениях весны” отца буквально засыпали приглашениями на роли убийц, насильников, царей-тиранов, фашистов. Его это удивляло и даже пугало. Он, конечно же, решительно отказывался. Но, с другой стороны, подобное внимание свидетельствует о том, что Визбору роль Бормана удалась.

Урок Визбора

– Дочь – журналист начинающий, отец – уже мэтр. Появлялось ли у него желание поучить вас уму-разуму?

– Специально этим не занимался. Но однажды преподал такой урок…

На Центральном телевидении была программа “Адреса молодых”. Мне предложили сделать нечто вроде ремикса, или ремейка, как сейчас говорят, отцовской песни-репортажа о курсанте-пилоте Павле Шкляруке, который совершил подвиг, отказавшись прыгать с парашютом из своего сломавшегося самолета и направив машину в Волгу – в сторону от жилых кварталов Саратова. По сценарию эту песню-репортаж должен был представлять сам Визбор. А я – задавать ему вопросы. Снимали сюжет в нашей маленькой квартире на улице Чехова. Собралась огромная съемочная группа – режиссер, редактор, операторы, гример и другие. Я задаю один вопрос, отец отвечает: “Да”. Задаю другой, он: “Нет”. И дальше в таком же духе. Я не выдерживаю, говорю ему: “Пойдем выйдем”. Закрылись в ванной, спрашиваю: “Что происходит?” А он: “Ты задаешь вопросы так, что на них можно ответить только “да” или “нет”. Какие вопросы – такие ответы. Учись формулировать”. В общем, от интервью остался лишь монолог Визбора.

Кроме того, отец всегда говорил: “Если ты не поработал вместе с людьми, ты не имеешь права писать о них”. Чтобы прочувствовать атмосферу, не путать наименования приборов и так далее, он должен был во все это влезть, попробовать “на ощупь”. И того же требовал от меня.

– При всем народном обожании Визбор был “невыездным”. Он что, против Советской власти в своих песнях агитировал?

– Да Боже упаси! Вы сможете мне объяснить, почему за песню “Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей,/ А также в области балета мы впереди планеты всей…” отцу инкриминировалось чуть ли не разглашение государственной тайны? После такого обвинения руководство радиостанции “Юность” срочно отправило отца в дальнюю четырехмесячную командировку – чтобы его не арестовали. А он тогда был на пике популярности. Потом Визбору запретили выпуск готового сборника, на десять лет лишили теле- и радиоэфира. Видимо, надо было хоть за что-то “прищучить”: мол, если вы такие умные, так что же строем-то не ходите? Уж слишком отец был независимым.

Он даже партбилет клал на стол, чтобы его выпустили в Италию на съемки фильма “Красная палатка”. В соцстраны еще пускали – с большим скрипом. Но когда отец принес приглашение в Штаты от своего американского приятеля, то поднялась страшная волна – в нем увидели врага, чуть не уволили (тогда он работал в сценарном отделе творческого объединения “Экран”).

– Самые красивые произведения обычно создаются в периоды сильной влюбленности. Относится ли это к Юрию Визбору?

– Конечно. К примеру, одну из самых нежных песен “Ты у меня одна…” он посвятил моей маме. А “Милая моя, солнышко лесное…” – второй жене, актрисе Евгении Ураловой.

– Вы никогда не ревновали отца к его второй жене?

– Развод родителей я даже не ощутила. Они расстались в 1967 году, мне тогда было восемь лет. Он перестал быть маминым мужем, но остался моим отцом. Вскоре мама вновь вышла замуж. Я часто меняла школы и жила то с матерью, то с отцом. Так что мне пришлось понянчиться и с мамиными детьми Максимом и Дашей, и с папиной дочкой Аней. Мы всегда были очень дружны. Между прочим, Женя многое сделала для моей дочери Вари, два года занимаясь с ней актерским мастерством. В результате Варвара поступила в Щукинское училище.

– Прошло почти двадцать лет с тех пор, как ушел от нас Юрий Визбор. Это была потеря для всех, что уж говорить о близких…

– Говорят, время лечит. Ничего подобного. Смерть отца я так и не пережила. Он умер от рака… И во мне по сей день жива обида на всех и вся: как же так, этого не должно было произойти…

Сочи – Казань.