Есть в Агрызском районе нашей республики село, название которого давно уже стало “знаковым” не только для татарстанских учителей, но и для их коллег из других регионов. Почти забытая властью, для тысяч педагогов и историков Иж-Бобья осталась настоящим памятником мужеству духа наших предков… Впрочем, интересно оно не древней, а сравнительно недавней историей конца девятнадцатого – начала двадцатого века, когда в селе возникло медресе “Иж-Буби”.

Вся жизнь этого села напоминает судьбу иного гордого и талантливого человека – расцвет, всеобщее уважение и признание, а затем неожиданное забвение и одиночество. Вернется ли к Иж-Бобье ее былая слава? Вопрос этот отнюдь не праздный…

От райцентра до Иж-Бобьи езда на машине занимает всего минут пятнадцать. Видимо, из полностью татарского Агрыза и потянулись сюда в свое время переселенцы. Так и стало село с удмуртским названием типичным татарским аулом.

Но если уж вести разговор об Иж-Бобье, то начинать его надо с местного медресе. Судя по архивным документам, оно было открыто в 1781 году. Но кто был его основателем, сейчас никто не знает. Известно лишь, что к концу девятнадцатого века его возглавлял мулла Абдулгаллям Нигматуллин, в семье которого родились два сына и дочь – Губайдулла, Абдулла и Мухлиса.

Закончив отцовское медресе, Губайдулла уехал в Турцию, где с 1890 по 1895 год довольно успешно учился в стамбульском султанском лицее “Игдадия”. Талантливому молодому человеку предлагали продолжить образование в Парижском университете, но, зная, что в родном селе его ждет отец, чтобы передать ему медресе, в 1895 году Губайдулла возвращается домой.

С возвращением его в Иж-Бобью здесь произошли поистине революционные изменения… В лице своего младшего брата Абдуллы, который к тому времени закончил обучение в родном медресе, он нашел не только единомышленника, но и инициатора реорганизации медресе.

С этого времени жизнь в сонной Иж-Бобье ускоряется. Буквально за несколько лет братья успевают изменить здесь все, вплоть до своей фамилии. Привезя из Стамбула моду на фамилию по месту проживания, Губайдулла, а вслед за ним и все остальные родственники, берут себе фамилию Бобинские.

А в самом медресе зреют перемены куда более неожиданные.В программу обучения, длившегося 12 лет, помимо ислама, были включены светские предметы, среди которых математика, французский язык и любимая “стамбульцем” физика. Чуть позже к ним прибавились история, философия, русский язык – всему хотелось научить молодых шакирдов, число которых в заштатном некогда селе перевалило уже за полторы сотни!

Под медресе были отведены два больших деревянных одноэтажных здания – в одном размещалось само училище, другое было отдано под общежитие шакирдов. Уровень образования и, соответственно, популярность медресе были столь высоки, что своих сыновей сюда посылали на учебу татары не только из Поволжья России, но и из Польши, Финляндии, с Урала, здесь стали учиться казахи, киргизы, башкиры. К 1907 году медресе стало хорошо известно в мусульманском мире. В этом же году в селе под руководством Мухлисы Бобинской заработала шестилетняя реформированная школа для девочек. Они изучали татарский, арабский, персидский, русский, турецкий языки, арифметику, геометрию, алгебру, всеобщую историю, географию, санитарию, химию, зоологию, ботанику, рукоделие, уход за детьми и многие другие предметы. Естественно, что и это учебное заведение стало знаменитым. Дошло до того, что в 1907 году 35 шакирдов из Оренбургского медресе переехали в Иж-Бобью.

Разумеется, образование требовало денег. И молодые Бобинские не стеснялись где только возможно собирать пожертвования на школу, в первую очередь у татарских купцов. Самую большую поддержку оказал им земляк Мухамметсадык Гайса, эстафету благотворительности у которого переняли Мухамметжан Ахметжанов и Абдрахман Ибрагимов.

“Медресе Боби”, как оно стало называться, превратилось в центр подготовки педагогических кадров, деятелей науки и культуры не только татарского, но и других тюркских народов Российской империи. Поток “абитуриентов” сюда увеличивался, и в 1908 – 1911 годах здесь уже обучалось около 500 шакирдов.

Однако восхищение медресе со стороны российских тюрков отнюдь не передалось чиновникам Министерства народного просвещения России. Среди них рассылается циркуляр, в котором медресе обвиняется в распространении пан-исламистских идей. В ночь с 29 на 30 января 1911 года Вятское губернское жандармское управление послало сюда отряд конных жандармов с обыском, после чего преподаватели были арестованы и заключены в Сарапульскую тюрьму. Естественно, что и следствие искало здесь прежде всего следы пропаганды панисламизма, однако Губайдулла и Абдулла заявляют одинаково: “К панисламистскому движению я непричастен… даже не понимаю значения слова “панисламизм…” Въедливый Абдулла еще и добавляет: “Я думаю, что панисламистского движения, задачи которого объяснены в прочитанном мне требовании судебного следователя, не существует в действительности и таковое является выдумкой некоторых газет…”

Тем не менее, если не в панисламизме, то в неуважении к властям и распространении литературы бунтовщического характера братьев все-таки обвиняют и приговаривают Абдуллу – к шести, а Губайдуллу – к двум месяцам тюремного заключения. Мухлиса Бобинская вынуждена была уехать из родного села в Троицк, где стала руководить школой для девочек, а чуть позже – преподавать в Троицкой женской гимназии. Само медресе было разгромлено, а шакирды разогнаны.

После освобождения из тюрьмы Абдулла уехал в Китай, где в городе Гульджа возглавлял татарскую школу (и там названную им “медресе Бубий”) до 1917 года, а вернувшись, умер в родном селе в 1922 году. Губайдулла уезжает в Уфу, потом работает в Казани, в Средней Азии. Свои последние дни он встретил в Ленинграде в 1938 году.

Трагичной оказалась судьба Мухлисы. В 1937 году она была арестована, ложно обвинена в организации повстанческого движения в Башкирии и расстреляна. Заметим, что Мухлиса Бобинская была единственной в истории исламского мира женщиной, носившей звание духовного судьи. Его она получила в 1917 году на Всероссийском мусульманском съезде.

В 1991 году в Иж-Бобье прошла научная конференция, посвященная 210-летию со дня открытия здесь медресе. На нее съехалось множество известных людей. В том числе и внучка Абдуллы Бобинского Нелли Вассер, австралийка Лейла Садри, мать которой окончила Иж-Бобьинское медресе.

На встрече говорили и о таких малоизвестных фактах, как отмена занятий в медресе по поводу смерти Льва Толстого, приезд в село Габдуллы Тукая, решившего проведать в женском медресе любимую девушку. Подытоживая вклад медресе в культуру республики, один из писателей даже назвал Иж-Бобью татарскими Афинами…

Обо всем этом рассказала мне Рамзия Халиуллина – руководитель музея при Иж-бобьинской средней школе, который в 1999 году занял первое место среди всех школьных музеев республики. И школа иж-бобьинская – одна из лучших татарских школ в республике. В Иж-Бобье быть высокообразованным человеком не исключение, а, скорее, правило.

Р.Халиуллина познакомила меня с нынешним председателем здешнего коллективного хозяйства – ООО “Искра” Расимом Закировым. Рассказав коротко о своем хозяйстве, он застенчиво поинтересовался у гостя из Казани: неужто не нужна в столице былая слава Иж-Бобьи, как известнейшего просветительского центра? Открытие сейчас в Иж-Бобье хотя бы педагогического техникума дало новый толчок развитию педагогики в республике. Увы, традиции национальных просветителей сегодня забыты.

Ветер шевелит жестяную табличку на одном из ветшающих зданий бывшего медресе: “Памятник культуры. Охраняется государством”. А как его охранять, если нет денег на ремонт? Казань, не говоря уже о Москве, денег на это не дает, а у скромного коллективного хозяйства нет средств и подавно. Грустным памятником прошлого величия стоят эти здания.