Все больше наших соотечественников перебирается через океан в надежде почувствовать себя гражданами мира. Кому-то это удается лучше, кому-то хуже… Набирается сегодня такого опыта и татарский композитор Масгуда Шамсутдинова. О своей жизни в Америке она рассказала в недавнем интервью (“РТ”, 7 октября с.г.) для нашей газеты и там же обмолвилась о предстоящем ее концерте в Нью-Йорке, который организует Ассоциация американских татар (АТА). И вот на днях мы вновь связались с возвратившейся в Сиэтл М. Шамсутдиновой и попросили ее поделиться своими нью-йоркскими впечатлениями о встречах с соотечественниками.

Это был мой первый полет в пределах Америки. Несмотря на то, что ежедневные звонки из Нью-Йорка успокаивали, будто это проще пареной репы – прилететь в Нью-Йорк по заказанному электронному билету, я все-таки совершила контрольную поездку в аэропорт Сиэтла. А в день полета один знакомый татарин сделал мне подарок – привез денег и сказал, что в Нью-Йорке я могу потратить их в свое удовольствие. А другой знакомый татарин любезно отвез меня в аэропорт.

Мое место было у окна. Наш самолет как-то сразу поднялся в небо, и это было странно. Я привыкла, что в России самолеты сначала разгоняются по взлетной полосе, а тут он сразу взмыл высоко в небо. В очередной раз я занервничала, вспомнив, что в аэропорту Нью-Йорка меня будут встречать у места выдачи багажа, а я не знала, как это место называется по-английски. Я обратилась к впереди сидящему мужчине, и через полчаса он наконец понял, чего я от него хочу. Он успокоил меня, сказав, что тоже сдал свой багаж и, следовательно, сможет проводить меня до места его выдачи. Мой попутчик летел в Ирландию через Нью-Йорк, и все шесть часов перелета мы с ним проболтали. Он оказался хорошим гидом: перечислял названия штатов и прочие достопримечательности, над которыми мы пролетали. Но, честно говоря, я мало что запомнила. Самое главное, что теперь я знала, как называется по-английски то место, где выдают багаж. На прощание мой новый знакомый поинтересовался, нельзя ли ему прийти на мой концерт, но я уверила, что он ничего не поймет, так как концерт будет на татарском языке.

В аэропорту Нью-Йорка меня встретили Сурайя и Равиль Гайнуллины, ученые из Москвы, которые сейчас живут и работают в Нью-Йорке. Сурайя – двоюродная сестра нашей замечательной певицы Альфии Галимовой, а Равиль, как и я, родом из Башкортостана. Меня они никогда не видели, но у нас была договоренность, что на мне будет алый шарфик, подарок от Президента Шаймиева к Международному женскому дню.

Бурно порадовавшись встрече, мы вышли из зала аэропорта и буквально столкнулись с президентом Ассоциации американских татар Рустамом Борлуча. Он тоже приехал в аэропорт, чтобы пригласить нас к себе на ужин. Там нас ждали его жена Нурия и друзья их дома – Наркиз и Ильдар Агиш. Стол был накрыт по всем правилам татарской кухни, и я буквально набросилась на перемячи.

Было столько расспросов и разговоров, что мы разошлись по комнатам уже за полночь. Надо было выспаться и отдохнуть, так как на следующий день я была приглашена на торжественный прием американской Ассоциации крымских татар. Однако мое предвкушение сладкого сна не оправдалось. До первых петухов Нью-Йорка мы не могли наговориться с Сурайей…

На следующий день к назначенному часу за нами приехал Рустам-эфенди. Мы ехали целый час, и я все переживала, что мы опаздываем. Неудобно… Рустам рулил, как у себя в Бахчисарае. Я сжималась в своем кресле, так как была уже приучена к строгим правилам на дорогах Сиэтла. Один лишний поворот руля – и уже штраф.

Мы не опоздали. Восток не любит “быстрой езды”, и приглашенные тянулись бесконечно. Респектабельные гости радостно общались между собой. Много было детей в национальных одеждах крымских татар. Нас, казанских татар, усадили за отдельный стол. Я была заранее предупреждена, что мне предоставят слово, и от волнения у меня в голове смешались все языки – турецкий, английский, татарский, русский. Волновалась за меня и Нурия Борлуча. Она попыталась обучить меня нескольким фразам на крымско-татарском языке, чтобы ими я начала свое выступление, но в конце концов махнула на меня рукой и сказала: говори по-казански. Меня оставили “на десерт” , и я вышла из положения, сказав свою речь на красивом языке северных татар и исполнив старинную татарскую песню.

На том же вечере меня представили организаторам Всемирного тюркского конгресса, который состоится в следующем году в Нью-Йорке. Я им пообещала, что с удовольствием выступлю с докладом и спою тоже.

Следующий день был самым трудным для меня. Я приехала в Нью-Йорк по приглашению Ассоциации американских татар и понимала, какая сложнейшая задача стоит передо мной, как много разделяет меня и моих слушателей. Прожив часть жизни в Японии, Китае или Турции, они уже давно ощущают себя американцами. И вдруг перед ними я – продукт эпохи развитого социализма… Нас разделяли не только страны – нас разделяли система, социальный строй.

Ну что можно сказать о концерте… Все плакали, и я вместе со всеми. Я им пела колыбельные, которые тысячу лет назад пели бабушки своим внукам, песни любви, смерти. Я читала и пела Тукая, одинаково нами любимого. Я им рассказывала о родине, которую многие из них никогда не видели. И столетний туман, разделявший нас, рассеялся. Мы снова были детьми одного народа.

После концерта состоялось чаепитие с безумно вкусным десертом – женщины-татарки, члены АТА, приготовили его своими руками. А потом меня снова попросили спеть, и я исполнила отрывки из “Баита Сююмбике”. Мои новые американские друзья и сами читали стихи, играли на фортепиано, пели. В том числе и неизвестные мне татарские песни, и я пожалела, что не захватила с собой магнитофон.

В тот же день свое драгоценное время мне уделил Рустам Нур – известный американский художник. Он родом из Менделеевского района, где прошло и мое детство. Я увидела Нью-Йорк глазами художника. Он останавливал машину на известных только ему местах. Алый закат окутывал туманные небоскребы, ажурные мосты очерчивали немыслимой геометрией сумерки. Рустам хотел, чтобы я полюбила его видение этого города, которому он посвятил свое творчество. И до сих пор мое воображение возвращается к увиденному образу фантасмагорического города-призрака – так ярко и зрелищно это было.

Нью-Йорк, как и Москва, очень дорогой город. Ассоциация потратила на мои удовольствия внушительную сумму. Мне вручили билеты на бродвейские мюзиклы, в Карнеги-Холл. Кстати сказать, американцы, члены АТА, признались, что у них есть мечта сделать мой концерт в Карнеги-Холле. Меня представили президенту Ассоциации татар Канады, который любезно предложил свою помощь в продвижении татарской музыки в Канаде. Словом, после посещения Нью-Йорка я поняла, что для американских татар нет ничего невозможного.

Не буду описывать прекрасные вечера, проведенные у Агишей, Борлуча, Мирзаяновых, Багаутдиновых, Гайнуллиных, Каняевых, Рукии-ханум и ее дочери Саиды, где меня представили княгине Кугушевой, и т.д. Мы говорили, говорили и не могли наговориться. Это общение доставило мне такую радость души, что я почувствовала большую ответственность перед американскими татарами как художник. Они и сами мне говорят: в Татарстане 50 композиторов, а ты у нас одна на весь континент. Они приняли мою музыку, к моему приезду был выпущен компакт-диск, который я назвала “Мифы из страны татар” (по-английски это звучит лучше). Его презентацией и стало мое выступление в Нью-Йорке. На память о нашей встрече я также подарила членам Ассоциации свою книгу “Время, пропущенное через сито”, посвященную истории и этнографии древнего татарского села Нижняя Мактама. Ее вдохновителем я считаю известного нефтяника Марса Залятова, который и сам родом из этого села.

Обратно в аэропорт Кеннеди меня отвез таксист Федя. Всю дорогу он ругал Америку, с упоением рассказывая мне, какая у него была роскошная квартира в Москве, и работа денежная… Говорит, дурак, что приехал сюда. А меня все подмывало спросить, почему же он не возвращается обратно.

В самолете усталость навалилась пудами, и я сразу уснула. А проснулась, когда объявили, что через двадцать минут мы будем в Сиэтле. Под нами распростерся “изумрудный город” (так его американцы называют), вечно зеленый город, где всю зиму цветут розы. Город, расположенный между каскадами высоких гор с белоснежными вершинами, куда Тихий океан приносит свой свежий ветер. Индейские резервации… Многочисленные озера, реки, водопады, термоисточники, окутанные алым туманом. Видимо, этот Алый туман начинается от нас и опоясывает весь земной шар через Аляску (“алая вода”), Алтай (“розовый жеребенок”), Урал (“розовая страна”), Альпы (“розовый занавес”), Альбрус и т.д.

В полете над Сиэтлом, как молитву, я повторяла про себя слова вождя племени думавишей, в честь которого назван город и в центре Сиэтла стоит памятник. Я помню эти слова наизусть: “Одно мы знаем твердо, и белый человек придет к этому знанию: у нас один и тот же Творец. Наша Земля для Него – драгоценность, и причинить вред Земле означает высказать презрение к ее Создателю… Когда последний краснокожий покинет Землю и память о нем станет только тенью облака, пролетающего над прериями, эти берега будут по-прежнему хранить дух моего народа, ибо мой народ любит Землю так, как новорожденный любит сердцебиение матери… Священна каждая частичка Земли. Каждая сосновая иголка. Песчаный берег. Дымка в дремучем лесу. Легкая прогалина. Каждое жужжащее насекомое священно в памяти и жизненном опыте Человека”.

Масгуда ШАМСУТДИНОВА.
Сиэтл – Нью-Йорк – Сиэтл.