Коровы – не утки, быстро не взлетают

Моторная лодка, рассекая водную гладь, мчится по направлению к затонувшему Красному Бору. Заморосил дождь, ветер поднял волну. Нам предстоит преодолеть около 20 километров водной поверхности, огромные просторы которой создают иллюзию, что мы плывем по морю. Впрочем, Нижнекамское водохранилище, соединив в этом месте Ик, Каму и целую систему озер, вполне на него похоже.

Наш моторист Фаннур выбирает кратчайший путь меж многочисленными островами, искусно лавируя между водорослями. Хотя водоросли еще не так страшны – острый винт мотора с ними справляется, но вот если запутаешься в камышах…

Еще тридцать лет назад здесь была суша – заливные луга принадлежали колхозу “Луговой”. Но было принято решение о целенаправленном затоплении деревень – казалось, что электричество, которое принесет будущее Нижнекамское водохранилище, с лихвой покроет все потери.

– Смотрите, смотрите! – не могу удержать восхищенного возгласа, завидев птицу с огромным размахом крыльев.

– Это орлан-белохвост, – перекрикивая шум мотора, поясняет Фаннур. – Здесь на островах их 24 семьи.

Ильгиз Каюмов, заместитель председателя Мензелинского райсовета, вызвавшийся быть гидом в нашей экспедиции, не без гордости сообщает, что белохвостые орланы на территории Татарстана обнаружены лишь здесь, на затопленных лугах. Да и в России их немного – ориентировочно 1,5 тысячи пар. Численность орлана-белохвоста сокращается, а граница гнездового ареала отодвигается к северу – эти хищные птицы стараются для своих поселений выбирать самые безлюдные места. Как редкие представители семейства ястребиных, они занесены в Красную Книгу. Так же, как и серые цапли, с колонией которых мы столкнулись, проплывая мимо следующего острова, где некогда располагалась деревенька Юртово.

… Мы уже около часа петляли между протоками, не находя конечной цели нашего путешествия – Красный Бор бесследно затерялся в бесконечном архипелаге островов. Наконец, Фаннур не выдержал и заглушил мотор, признав свое поражение. Ильгиз Каюмов наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить:

– По суше я бы нашел дорогу с закрытыми глазами, а по воде…

На наше счастье, вдалеке показалась рыбацкая лодка, и, вновь обретшие надежду, мы поплыли к ней навстречу – уж рыбаки-то знают все.

– Как улов, мужики?

– Да так, мелочевка одна попадается – сорожка в основном. А вы кого ищете, не Паки? Его все ищут.

– Нет, нам нужен Красный Бор.

– А-а, так это рядом, вон за следующей протокой. Паки как раз оттуда сено вывез – вон, видите, самодельная баржа плывет?

Действительно, крошечная моторка медленно и натужно тащила за собой паром, плотно заставленный стогами сена и уткнувшимся в них носом трактором.

Заинтригованный, я спросил у Фаннура:

– А кто такой Паки? И почему его все ищут?

– Это местный бизнесмен Фаниль. Он на островах заготавливает сено и продает по 500 рублей за стог.

– А почему его зовут Паки?

– Кто его знает – это кличка. Вот я тоже – Фаннур, а в деревне все почему-то кличут Петровичем.

Когда мы высадились на остров, сразу попали в заросли травы, которая вымахала здесь в человеческий рост. Коси – не хочу. В первое время после затопления местный люд, переселившись в безопасные места, все равно не мыслил свою жизнь без прежней малой родины. Сюда все время возвращались – на охоту, рыбалку, заготовку сена. Но теперь хозяйства стали сеять больше кормовых культур, и нужда ездить на острова за сеном отпала. И только самые ушлые предприниматели продолжают этим промышлять.

На островах сейчас пасут коров – завозят их весной на паромах, а в начале осени вывозят. Председатель Подгорно-Байларского местного самоуправления Ренат Бадиков рассказывал, что нынче на острова отправили 200 голов крупного рогатого скота. Так же поступают и в соседних хозяйствах, например, из КП имени Вахитова на “летнем курорте” отдыхают 350 нетелей. Животные нагуливают вес, запасаются витаминами. Очень выгодно, поскольку практически нет затрат. Пытались таким же образом выгуливать и лошадей. Однако от этой затеи пришлось отказаться – лошади на воле быстро дичают и вытаптывают траву так, что она потом не растет.

С жвачными животными таких проблем не возникает, но их нужно успеть вывезти до начала охотничьего сезона. Пьяные охотники, не умея попасть в мелькающие цели, находят более неподвижные мишени – корова не утка, быстро не взлетит. В прошлый сезон так и недосчитались трех голов, а были случаи, когда убивали и больше. Причем варварски: отрезали мякоть на шашлыки, а остальную тушу оставляли гнить на солнцепеке.

Где медовуха – там жизнь

Вообще, странно – в окружении воды видеть лес. Ну пусть не лес, а его остатки, не до конца вырубленные человеком и не поглощенные водной стихией.

Это знаменитые Егимские леса. Именно под их сенью и возникло некогда село Красный Бор. До революции оно называлось Пьяным Бором. Но новая власть слово “пьяный” посчитала оскорбительным для сельчан. Есть еще один Красный Бор – на другом берегу Камы, где начинается Агрызский район, но с потонувшим Красным Бором это село в общем-то не связано.

Точная дата основания Пьяного Бора неизвестна. Признанным знатоком его истории считается Иван Дмитриевич Чигвинцев, проработавший много лет директором Мензелинского интерната и преподававший ребятам историю. Он родился в этом селе, скоро будет отмечать 75-летие и помнит многих старожилов и легенды, связанные с малой родиной.

Одну из них рассказал ему прадед по материнской линии – Федор Зиновьевич Армянинов, родившийся аж в 1835 году и проживший на белом свете без двух месяцев 100 лет. Федор Армянинов – совершенно легендарная личность, отличился в Крымской кампании и был награжден медалью “Герой Шипки”. О том, как возник Пьяный Бор, он якобы узнал от своего прадеда.

Во времена походов Ермака несколько казаков, спасаясь от погони, схоронились в огромном бору на берегу речки Прость. Прежде чем расположиться на ночлег, они вдоволь накушались медовухи, залив водой дупло вековой липы, хранившей дикий мед. Утром операцию повторили. На следующий день – еще раз. Жизнь показалась медом, уходить отсюда никуда не хотелось. Так казаки Вохма, Чигвинец, Седун, Пономарь, Голяк, вырубив лесную чащу, основали селение, получившее название Пьяный Бор. Сначала казачки разбойничали на Каме, а потом построили лесную пристань и стали заниматься сплавом леса…

Впрочем, это не единственная версия. Местный краевед Юнус Юсупов приводит и другие. В XVII веке на месте, где возникло селение, камские бурлаки, тянувшие суда по реке, получали расчет и передавали эстафету вятским бурлакам. Ясное дело, на радостях гуляли на полную катушку – отсюда якобы и название Пьяный Бор.

А Камский путевой указатель утверждает, что пьянила людей земляника, которой тут тоже вдосталь. Историк же В.Лепешинский считает: одурманивающим свойством обладала не лесная ягода, а липняк, “коий рос в тех местах, и в пору своего цветения обладал способностью пьянить”.

Оригинальную версию выдвинул и Ильгиз Каюмов, предположивший, что русское словосочетание “пьяный бор” может быть калькой с татарского “исрек урман” (“пьяный лес”). Дело в том, что, когда выпадало много снега, молодые деревья не выдерживали и искривлялись под тяжестью, а потом так и вырастали “пьяными”. Таких “пьяных лесов” много в мензелинских краях.

Но как бы там ни было, Пьяный Бор рос и разрастался. Согласно третьей царской ревизии, в 1762 году здесь проживали 83 человека мужеского пола, причисленных к разряду “дворцовых крестьян с окладом в 70 копеек”. В 1795 году было уже 526 душ, в 1858-м – 1129, в 1906-м – 1662 души. К этому времени в деревне построили пристань, ветряную мельницу, две приходские школы при церкви, две кузницы, кожевенный завод…

Советскую власть в этих местах встретили равнодушно, коллективизация шла со скрипом. В 1933 году из 292 крестьянских хозяйств 80 так и не вошли в колхоз.

В связи со строительством Нижнекамского водохранилища было принято решение о плановом затоплении луговых угодий, и в начале 70-х этот план был реализован – около 24 тысяч гектаров, в том числе принадлежавших колхозу “Луговой”, оказались под водой. Несмотря на то, что к мероприятию долго готовились, затопление провели наспех. Так, церковь в Красном Бору – уникальное сооружение – не разобрали, а просто разрушили, могильники не перезахоронили, кустарник и деревья не вырубили, что приводит к сильному заболачиванию водохранилища. Уже сейчас по нему затруднено судоходство, а что будет через пару десятков лет…

Вместо эпилога

Мензелинский край был заселен издревле. Именно здесь обнаружена Деуковская стоянка – еще 100 тысяч лет назад, в эпоху камня, тут уже жили наши далекие предки. Во времена Булгарского ханства здесь проходила “буферная зона”, охранявшая государство от набегов воинственных соседей. После присоединения Казанского ханства к России роль пограничников стали выполнять стрельцы.

Местный люд всегда отличался дерзким, независимым духом. На берегу Камы селились вольнолюбивые казаки, сюда отправлялись в ссылку непокорные польские шляхтичи (созданные ими деревни до сих пор живы), пугачевцы и прочий разбойничий люд строили здесь оборонительные редуты. Известное восстание 1682 года, руководимое Саетом Ягфаровым и Телякая мурзой, тоже вспыхнуло неподалеку от Мензели… (мензель – по-арабски стоянка, становище).

Нынче исторические места, где некогда бурлила жизнь, погребены под водой. Если срочно не предпринять мер, водохранилище превратится в огромное болото.