В августе-сентябре этого года исполняется 85 лет со дня событий, ознаменовавших коренной перелом в Гражданской войне в России. На эту тему опубликованы сотни книг и тысячи статей. В большинстве своем это оценка происходившего глазами победителей. И если непосредственные участники тех боев, в первую очередь Лев Троцкий, Лариса Рейснер и некоторые другие, пытались еще сохранить элементы правдоподобия в описании взятия Казани учредиловцами и чехами в августе и ее возвращения красными в начале сентября, то впоследствии эти события, как правило, излагались в основном в приглаженном и благостном виде.
Такая тенденция частично сохранилась и до настоящего времени. И хотя Президент Борис Ельцин неоднократно заявлял о необходимости примириться с произошедшим и признать частичную правоту и красных, и белых и сделать это хотя бы так, как было сделано в Испании в последние годы правления Франко, однако наше историко-общественное сознание все еще не готово к этому. В многочисленных статьях, книгах, телевизионных сериалах по-прежнему тиражируются вечно правые красные и злодеи белые. Впрочем, появились и диаметрально противоположные тенденции. Теперь на эстраде модные певцы вместо “комиссаров в пыльных шлемах” с таким же усердием воспевают есаулов, корнетов и поручиков.
Как и любая гражданская война, наша – это трагедия всего общества, и кровавый разлом шел не только через социальные группы, но и нередко через семьи. Поэтому важно выслушать обе стороны. Тем более что в условиях свободы слова мы получили доступ к источникам информации, о которых прежде не могли и мечтать. Ведь если брать казанские события лета 1918 года, то и сейчас еще находятся малограмотные люди, в том числе и отдельные журналисты, отрицающие их судьбоносный характер для страны.
Мы предлагаем читателям фрагменты практически неизвестных в нашей стране воспоминаний одного из создателей Волжской флотилии учредиловцев Г.Мейрера, который вместе с В.Каппелем взял Казань в начале августа 1918 года, а затем после месячного пребывания в ней ушел на Каму и прошел весь крестный путь белого движения, включая и создание Камской флотилии весной-летом 1919 года в составе вооруженных сил А.Колчака. Мичман Г.Мейрер командовал Волжской флотилией до 15 августа 1918 года (заметим, кстати, что Волжской флотилией красных тоже командовал мичман Ильин, взявший псевдоним Раскольников) и был заменен капитаном первого ранга, впоследствии Контр-адмиралом М.Смирновым, ставшим вскоре военно-морским министром Колчака и командующим Камской флотилией в 1919 году.
На наш взгляд, в целом это весьма правдивое свидетельство атмосферы в стране в начале Гражданской войны, когда обе стороны только еще учились воевать. Заслуживает внимания и свидетельство автора о том, что учредиловское движение не получило тогда широкой народной поддержки, а правительство в Самаре с его антимонархистскими тенденциями вызывало неприязнь многих офицеров. Да и чешские легионеры, вполне закономерно, больше думали о своих интересах. Последнее обстоятельство предопределило вскоре и трагическую участь А.Колчака.
Булат СУЛТАНБЕКОВ.
Профессор.
Еще до начала мировой войны в Казани был оборудован первоклассный пороховой завод. Во время же войны Казань стала крупной военной базой, где, помимо производства пороха, находились склады оружия. В Казани же хранилась половина государственного золотого запаса России. Завоевание Казани поэтому для успеха Белого движения было делом необходимым; участие же чехов во взятии этого города может быть объяснено только тем, что Самарским отрядом чехов тогда командовал русский офицер, полковник С.
…Того натиска, с которым флотилия продвигалась вперед, ни один из участников этой экспедиции никогда не забудет. Весь длинный путь от Симбирска до Казани (около двухсот верст) велся непрерывный бой с красной флотилией. Мичман М. (автор пишет о себе в третьем лице. – Ред.) приказал не сбавлять хода – будь что будет. Флотилия неслась под всеми парами, оставив далеко позади весь транспорт и свою вооруженную баржу. Красные, не ожидая такого напора, иногда застигались врасплох, и в таких случаях бой велся на коротких дистанциях.
В селе Тетюши, куда была высажена разведка, нельзя было найти ни души. Наши телефонисты соединились по телефону с Казанью и включились в разговор с красными, которым столько наговорили, что последние очень встревожились и спрашивали информацию. В Спасском Затоне, куда на зиму ставились пароходы, среди массы судов находившихся “на приколе” (волжское выражение, обозначающее пароход в бездействии), нашли гордость и красу волжского судоходства – самый быстроходный пассажирский пароход “Фельдмаршал Суворов”. К общему негодованию, на колесных кожухах красовалась надпись – “Карл Маркс”. Такого позора перенести было нельзя, поэтому было оставлено посыльное судно смыть надпись.
Подойдя к Нижнему Услону, верстах в двенадцати от Казани, флотилия остановилась осмотреть пароходы и баржи, оставленные позади красными. Одна из барж была нагружена бакалейными товарами. Найденный шоколад был сейчас же разделен по судам, и проголодавшаяся команда буквально им объелась. По выработанному плану действий мичман М. должен был здесь ждать подхода армии для дальнейших совместных действий. Но в это время вверх по реке заметили движение пароходов. Большинство уходило вверх, и только небольшая их группа медленно спускалась вниз по течению. По-видимому, это были буксиры, хотя два из них были выкрашены в защитный цвет, что для волжских пароходов было совершенно необычайно.
Вскоре среди судов флотилии стали ложиться снаряды. Мичман М. решил атаковать. Так начались действия, повлекшие за собою взятие Казани. Во время атаки флотилии сошлись так близко, что “Вульф”, шедший головным, пулеметным огнем разогнал орудийную команду концевого красного парохода. С этого момента красная флотилия расстроилась, и каждый корабль стал удирать по способности. Три из них выбросились на берег, и команда разбежалась под орудийным и пулеметным огнем.
Мичман М. семафором отдал распоряжение высадить десант на Верхний Услон. Мичман К. выкатил свой корабль с полного хода на берег, и чехи стали карабкаться вверх по холму. Одновременно флотилия стреляла по батарее, расположенной на верхушке холма. После небольшой перестрелки холм оказался в руках чехов, а захваченные ими орудия красных были направлены на железную дорогу, ведущую из Казани на Свияжск, по левому берегу Волги. Можно было наблюдать, насколько весь железнодорожный путь был забит тянувшимися из Казани поездами. Надо было подорвать пути и таким образом воспрепятствовать увозу золота из Казани. Для этой цели на левый берег была высажена подрывная команда, а десант с флотилии захватил пристани, необходимые для высадки армии. Казанские пристани находятся в семи верстах от города, и поэтому десант мог легко расположиться в пустынной низине между городом и пристанями.
Часам к трем дня у Нижнего Услона появилась вся армада с армией. Мичман М. явился к полковнику Каппелю за дальнейшими инструкциями. Каппель разнес мичмана М. за безрассудное удальство.
– Какая судьба постигла бы армию, – сказал он, – если бы флотилия оказалась разбита береговыми батареями? Ведь суда красных, преднамеренно отступая, могли завлечь вас на кинжальные батареи и тогда, уничтожив вас, забрать голыми руками всю нашу армию.
В продолжение всего разговора глаза Каппеля улыбались, и мичман М. понял, что если бы Каппель был на его месте, то поступил бы как он.
Получив распоряжение стать на позиции и соединиться телефоном со штабом армии, мичман М. удалился с радостным чувством, так как видел, что его действия получили одобрение такого выдающегося начальника. Почему Каппель не произвел высадку у пристаней, было непонятно, но, очевидно, у него были свои соображения, а ошибался он редко. Баржу с шестидюймовками поставили на якорь, а пароходы, уткнувшись носами в берег, наладили на мачтах посты для наблюдателей и выставили дозоры в поле. Каппель высадился шагах в трехстах вниз по реке и там установил свой временный штаб. “Вульф” соединился с ним полевым телефоном.
С 5 часов началась бомбардировка Казани. Стреляли по Кремлю и по частям города, где были красные казармы. Вскоре с Верхнего Услона пришло донесение, что несметные толпы людей двигаются из Казани во все стороны, кроме южной, с которой подошли белые. Расстояние от пароходов до Казани было около восьми верст, так что трехдюймовки едва хватали. Разрывы были видны у южной окраины города. Шестидюймовая батарея палила безостановочно по Кремлю.
Ночью и утром происходила разгрузка транспортов. Без пристаней разгружать артиллерию и кавалерию было довольно трудным делом, но к рассвету все было на берегу. Наутро все было налажено и фронт установлен. При начале наступления пришли донесения, что пристаням угрожают красные отряды. Пришлось убрать пристанский заслон, состоявший из 30 человек с 10 пулеметами – в то время пулеметов на флотилии было хоть отбавляй.
К полудню разыгрался бой. Каппеля нигде не было видно. Полковник С., командовавший чехами, давал указания о направлении огня флотилии. Кроме чехов, по-видимому, на фронте никого не было. После полудня чехи стали медленно отходить под напором красных. В это время на правом фланге Красной Армии произошел эпизод, повернувший весь дальнейший ход событий.
Дело в том, что в Казани находились сербы, бывшие пленные в Австрии, впоследствии бежавшие с чехами на русскую сторону. Они организовали красную сербскую сотню и вошли в состав Красной Армии, оборонявшей Казань. Так вот эти сербы, в самый критический момент боя, вдруг с диким криком “на нож” кинулись с фланга на красноармейцев. Произошло это в пределах видимости флотилии, и с мачт можно было наблюдать, как красный фронт дрогнул и обратился в бегство. Чехи бросились преследовать.
Но самый пикантный момент был впереди. Когда красноармейцы примчались к городу, их встретили пулеметным огнем. Оказывается, Каппель со своим отрядом, идя всю ночь, обошел Казань и часов в одиннадцать на следующее утро вошел в город с северной стороны. Теперь стало понятно, почему он не хотел высаживаться у пристаней: силы были слишком неравные для лобовой атаки. В штабе потом говорили, что против 600 чехов и 400 каппельцев красные выставили девять тысяч и 10 тысяч солдат.
Когда часам к пяти “Вульф” подошел к пристаням, там было полно народу. Все махали руками и шляпами, приветствуя своих освободителей. На мостик “Вульфа” бросали букеты цветов, подъем был необычайным. Выставив два корабля в дозор по направлению к Свияжску, мичман М. приказал команде “песни петь и веселиться”.
…В Казани повторилось то же явление, что в Сызрани, в Симбирске и в других городах, – волонтеров в Народную Армию (армия Каппеля. – Ред.) почти не было, а между тем, когда Каппель прибыл в Казань, все жители жаловались на красных, которые перед уходом расстреляли множество офицеров и интеллигенции. Красноречивым доказательством этого были 17 гробов, стоявших в соборе.
Дело обороны Казани складывалось печально: чехи утратили интерес к Гражданской войне, Каппеля силы таяли, красные подвозили все новые и новые части. Стали поговаривать о вывозе золотого запаса в Самару. Целый месяц держался Каппель в Казани, в то время как флотилия обороняла подход с Волги. Красные привезли 100-мм орудия и, установив их на баржу у Свияжска, занялись бомбардировкой пристаней. Выходить судам флотилии за Верхний Услон теперь стало рискованно, так как поворот реки был под обстрелом этой плавучей красной батареи. Атаковать эту батарею пытались, но без большого успеха, ибо морские орудия имели дальность в два раза большую сухопутных трехдюймовок, которыми была вооружена флотилия. Несмотря на это, личный состав был уверен, что, если б нужно было двигаться дальше, – прорвались бы.
Вскоре на подмогу красным из Балтийского моря пришли быстроходные катера, делавшие ночные налеты на казанские пристани и флотилию. С этим боролись легко, выставив дозорные корабли к Услону и установив кинжальную батарею на берегу у поворота реки. Во время одного из походов третьего дивизиона был убит мичман Д., командовавший одним из кораблей. Корабль был переименован в его честь.
Перед эвакуацией Казани первому дивизиону было поручено вывезти находившийся там золотой запас в Самару, по данным банка, всего было 660 миллионов рублей золотом. Интересно было наблюдать, как пассажирские пароходы, специально для этого предназначенные, садились все глубже и глубже под тяжестью золота… Чиновники заведовали счетом золота, а чины флотилии погрузкой его и охраной. Охрана состояла из внутреннего караула, который запирался в трюм на все время перехода, и наружного, с часовым у каждого люка; люки запломбировывались чиновниками. По окончании перевозки чиновники доложили, что все золото и прочие ценности были доставлены без малейшей пропажи. По окончании этой операции первый дивизион был назначен прикрывать отступление армии за Каму, а третий дивизион, с адмиралом С., пошел вверх по Каме, впадающей в Волгу верстах в шестидесяти от Казани.
При отступлении Белой Армии из Казани красная флотилия стремилась прорваться на Каму и воспрепятствовать переправе армии на левый ее берег. В продолжение четырех дней первый дивизион, состоявший только из четырех кораблей, удерживал натиск всей красной флотилии. Мичману М. все время казалось, что вот-вот неприятель прорвется, поэтому он решил преградить фарватер Волги, затопив баржи.
Начальник речной обороны, находившийся на Каме, прислал две деревянные баржи вместо просимых железных. Грузили баржи камнями, созвав жителей находящихся поблизости деревень. Времени не хватало – красные напирали; наконец, начали топить баржи. Пробовали подрывные патроны, но они не взрывались. Рубить дно было рискованно для людей, так как красные жестоко обстреливали и флотилию, и баржи. Наконец решили топить снарядами. Попытка не удалась – деревянные баржи, недостаточно нагруженные камнем, отказались тонуть.
До темноты шел жестокий бой, и красные были отбиты. Ночью же, выгрузив на берег пушку с поручиком артиллерии Ч. и командой, дивизион отошел версты на четыре вниз по реке. На следующий день поручик Ч., стреляя в упор, утопил красный корабль, а затем разорвал орудие, наполнив дуло водой. Только через несколько дней, не потеряв ни одного человека, он присоединился к флотилии, которая уже находилась на Каме. Геройское действие поручика Ч. задержало неприятеля еще на один день, благодаря чему Каппелю удалось переправить через Каму всю свою артиллерию и обозы. Так закончилась Волжская кампания и началась кампания Камская.
(Из сборника “Флот в белой борьбе”. М., 2002).
