…И решил Мурза Мурзич принять православие. Но крещение будто провело незримую черту между ним и многочисленной его родней. И тогда задумал он уехать из этих мест. Однако своенравный крестьянин обил не один чиновничий порог, прежде чем получил дозволение на земельный надел. Хлопоты стоили того. Место было выбрано удачное. Небольшую лощину окружали горы, густо поросшие непроходимыми лесами, которые, как ладонями, прикрывали ручей. Его же питал холодный ключ, бивший из-под земли на самом пригорке. Именно здесь и решил поставить дом Мурза Мурзич.
Слух о новом поселении быстро прокатился по окрестностям. Уже через лето к Мурзе начал подтягиваться православный народ. Первыми поставили срубы елабужские люди. Так появились в этих местах Ивановы и Черешовы. Вокруг постепенно поднималась одна изба за другой. Вырубались лесные чащи, росла пашня. Деревню, недолго думая, по ее главному ориентиру – дому Мурзы, который именовали “теге ой” – “тот дом”, назвали Тоги – Тюгеевка.
На дворе тем временем была вторая половина восемнадцатого века. Через сто лет в Тюгеевке уже было более трехсот душ государственных крестьян, которые обитали в шести десятках с лишним дворов. И татары, и русские, жившие здесь, исповедовали одну веру – православие. Так отмечала ревизия 1858 года. Место было спокойное, пастбища сытные, леса богатые. И потому уже к первой переписи населения Российской империи, которая прошла в 1897 году, население тут удвоилось. Только малышей в возрасте до девяти лет здесь было зарегистрировано аж под двести душ. Тогда же было решено властями строить школу. И вот уже в 1912 году в Тюгеевке поднялось здание земской школы. Строили ее из тесаного камня. Мощные стены, кстати, и поныне стоят в самом центре села.
Школа не пустовала. Тюгеевка всегда была густо населена. К революции ее население приблизилось к восьми сотням жителей, живших в ста тридцати двух крестьянских дворах. Подворная перепись тех лет говорит, что из них только двадцать семь были безлошадными, а вот в иных дворах лошадей было по пять и более. Тюгеевцам сам Бог велел заниматься скотоводством и земледелием. Нива в этих краях тучная, а естественных пастбищ хоть отбавляй. Да и зимой без дела не сидели. Слава о тюгеевских тележниках ушла далеко за пределы волости. В некоторых хозяйствах заказы лежали на несколько зим вперед. Испокон веков занимались тут бондарничеством и кузнечным делом, ткали отменные холсты и грубое сукно. В некоторых тюгеевских семьях до сих пор хранятся домотканные одежды.
Как-то нас пригласил в гости к своей матушке, живущей на окраине Тюгеевки, давний читатель нашей газеты Семен Михайлович Гудошников. Старушка разменяла девятый десяток, но до сих пор не только в здравом уме, но и в крепком теле. До последнего времени ходила сама по грибы-ягоды, смотрела за огородом. Так вот, разложила она тогда перед нами домотканные платья и фартуки, щедро расшитые полотенца. К замужеству ткала она эти холсты, и до сих пор ткань хранит и цвет свой, и фактуру!
После революции селу пришлось ой как несладко. Столько реорганизаций пережили здесь, что просто диву даешься, как народ окончательно не сбежал отсюда в какую другую, поспокойнее, глушь. Та же Елена Гудошникова, лишь качая
головой, вспоминает, как менялся один колхоз другим, возникали и распадались сельхоз-артели, а село переходило из одного района в другой. Тюгеевка побыла и в составе Троицко-Юсупкинской волости Челнинского кантона, и к Акташскому району была приписана, и передавалась в сороковые годы в Ямашский район, и опять возвращалась в Акташский. Потом в конце пятидесятых с образованием Заинского района ушла в его состав. Через три года и этот район упразднили, а Тюгеевку передали в Альметьевский. В 1972 году, когда восстановили Заинский район, село вновь стало заинским. А народ потихоньку разъезжался. За это время прекратили свое существование окрестные деревушки. Председатель СПК “Тюгеевка” Владимир Егоров привез меня к роднику, резво падающему в крошечную речушку. Над родником – старое, искривленное дерево с выцветшим рушником.
– Вот здесь была деревня Пробуждение, – рассказывает Владимир Фролович. – Напоминают о ней только этот родник да кладбище, что на пригорке. А еще исчезли окрестные деревушки Малый Батрас, Соколка, Водоохранный. На грани исчезновения Холодный ключ и Новая деревня.
Жалкое существование влачила до последнего времени и сама Тюгеевка. Помню, была я здесь лет пять назад. Впечатление осталось самое тяжелое. Тогда же пришло на ум нелестное сравнение. Как запойного алкаша отличают по его помятой физиономии и грязной одежде, так и запущенную деревню, отвыкшую от твердой хозяйской руки, видно сразу. Грязные улицы, то там, то тут в заборы уперты где разбитый трактор, а где автомобиль. С молчаливым укором на тюгеевцев взирал разгромленный клуб. Один из нерадивых председателей не дал вовремя тепло, и в самые морозы лопнули тут трубы отопления. Восстановить систему руки не дошли. И за полтора десятка лет, что пустует этот очаг культуры, здесь перебили стекла, растащили все, что можно было растащить. Похоже, что и сами сельчане смирились со своей нелестной репутацией. Тем более, что руководители здесь особо не задерживались и порядок навести просто не успевали.
Долго длилась черная полоса в биографии села. Но сейчас, судя по всему, Тюгеевка переживает второе рождение. Невиданный уже многие годы подъем в животноводстве кооператива стал рекордным и для района. В июне надои в СПК достигли 21 литра! “И это от тощих-то тюгеевских коров? – удивлялся заинский народ. – Что-то тут нечисто…” Помнится, мне как-то даже сообщили, что ушлый тюгеевский председатель занижает численность стада. Вот, мол, отсюда и такая цифирь. Все оказалось гораздо проще и… сложнее.
Достаточно проехать по центральной сельской улице, кинуть взгляд окрест, чтобы понять – жизнь в Тюгеевке изменилась. В дома приходит достаток. Вон уже и несколько домов перекрыты недешевой черепицей. А вон и кирпичные стены новых домов поднялись на окраине. Исчезли лужи с неизменными свиньями. Родник и вовсе не узнать. Вода стекает в каменный бассейн, поднялась тут и часовенка.
Деревня полностью газифицирована, кто похозяйственнее – и воду в дом провел. Анна Семеновна Журавлева, известная в районе доярка, изменениям не нарадуется. Только за прошлый год она получила в СПК 33 тысячи рублей зарплаты, премию в десять тысяч рублей. А в этом и того больше будет. И ведь не только она одна хорошо зарабатывает. За последние четыре года, что хозяйство возглавляет Владимир Егоров, позитивные сдвиги в кооперативе видны невооруженным глазом.
– Да ведь и народ был сыт по горло такой жизнью, – говорит председатель СПК “Тюгеевка”. – Какую отдачу, какую трудовую дисциплину можно с него требовать, не платя заработную плату, не давая возможности ее заработать? Люди-то здесь работящие и отзывчивые.
Наверное, нелегко пришлось Владимиру Фроловичу в первые дни. Но разве ж он об этом кому скажет? Пригодилась, наверное, первая профессия. Он закончил в свое время общетехнический факультет Елабужского пединститута. И педагогика, и психология пригодились ему так же, как и агрономия с ветеринарией, которые ему пришлось постигать на ходу. Восстанавливая хозяйство, упор сделали на развитие молочного животноводства. Но первым делом восстановил председатель трудовую дисциплину, дав самый настоящий бой пьянству. И говорил наедине, и лечиться мужиков возил. Много потратил сил. Но ведь и результат налицо. Сейчас в кооперативе полсотни человек. Сельхозработы стараются проводить своими силами. Радует, что потихоньку сюда потянулась молодежь. Стараются обеспечить ее жильем. Вот купил кооператив четыре дома для них, помогает строиться. Молодому механизатору Александру Пугачеву и вовсе коттедж выделили – только работай! Появились теперь в Тюгеевке и малыши. А то ведь совсем было школа опустела.
Приняла деревня и пришлых. Переехала сюда семья с Украины. Говорят, красивые здесь места, да и заработки неплохие.
Старики в Тюгеевке довольны: глядишь, и достигнем, мол, результатов царской переписи. Так что пережили тюгеевцы свои черные дни, а что впереди будет – только от них и зависит.
