Более года назад наша газета “открыла” народу бабу Лену, которую знающие ее люди уважительно величают Агафьей Лыковой. Однако к сибирской отшельнице, проживающей в устье таежной реки Еринат в окружении своих соратниц по старой вере, Елена Васильевна Гончар никакого отношения не имеет. Уединение Лыковых, которых когда-то “презентовал” россиянам известный журналист Василий Песков, продиктовано религиозными соображениями. Уединение Гончар – патриотическими…

В принципе, и рада была бы восьмидесятидвухлетняя баба Лена прожить свой век в родной деревне Новое Сумароково (что в Тетюшском районе Татарстана) не в гордом одиночестве, а в окружении односельчан. Но судьба распорядилась иначе…

Опасная дорога

В конце февраля прошлого года, когда мы предприняли “экспедицию” в Новое Сумароково, окрестные жители посоветовали… “прихватить” с собой вертолет. Они честно предупредили, что добраться до заимки можно лишь в летний период, да и то пешим ходом или на тракторе. Сумароково находится на высоком холме, в семи километрах от ближайшей дороги.

Тогда нам повезло: видавший виды неутомимый “козлик”, оправдав репутацию вездехода, худо-бедно одолел путь по неукатанной санной колее, которую специально к нашему приезду проложили посредством повозки, запряженной лошадью. А гусеничный агрегат, оставленный на случай сигнала SOS у “большой земли”, добавлял уверенности в собственных силах.

По прошествии времени мы решили вновь навестить бабу Лену, посмотреть, что изменилось в ее бытие после нашего первого посещения. На этот раз страху пришлось натерпеться… Накануне последнего майского денька прошел дождь. “Если не дать земле хорошенько просохнуть, не имеет смысла даже пытаться проехать к заимке, если, конечно, не хотите оказаться на дне оврага”, – упирались в районной администрации. “Так ведь дождик-то шел недолго и уже несколько часов как прекратился”, – не сдавалась я. Но истинный смысл сказанного тетюшскими чиновниками дошел до меня только тогда, когда мы с Евгением Ивановичем Малкиным, главой Жуковского совета местного самоуправления (к которому, помимо трех сел и одного поселка, относится деревня Новое Сумароково), на том же испытанном “уазике” все-таки взяли курс по направлению к Сумароково.

Знаете, с чем можно сравнить черноземы (а для здешних краев характерен именно этот тип почв), вобравшие в себя “порцию” влаги? С жирным сливочным маслом – хоть бери землицу да на хлеб намазывай. Для посевов это хорошо, но только не для езды на машине по влажным черноземным просторам… Машину то и дело разворачивает на девяносто градусов. На широкой площадке это куда ни шло. Но на узком перешейке глаз (а главное – руль) нужно держать востро: справа и слева глубокие обрывы, спикировать в которые можно с легкостью. Пальцы мертвой хваткой вцепляются в сиденье.

– Посмотрите, сколько чибисов вдоль оврага, – Евгений Иванович явно пытается отвлечь меня от неприятных мыслей, указывая на зеленовато-пурпурных пернатых. – Знаете, как в народе называют этих шустрых птичек?.. Пигалицами.

Надо же, а я думала, что пигалица – это такой маленький худосочный человечек.

Отвлек…

Жизнь прекрасна

Вот и Сумароково. Только тут замечаю, какая вокруг красотища (в прошлый раз, на стыке зимы и весны, она была не такой яркой). Когда-то здесь находилась деревня, имевшая трехсотлетнюю историю и более полусотни домов. Но уже сорок с лишним лет поселение состоит из одной небольшой и весьма ветхой избушки, срубленной из осины свыше полувека назад. Помню, баба Лена со слезами на глазах рассказывала о нерадостном времени конца пятидесятых годов прошлого столетия, когда шел процесс укрупнения колхозов. Сумароковцы покидали деревню: одни перебирались на центральную усадьбу – село Жуково, другие подавались в города.

Лишь Елена Васильевна с мужем Владимиром Григорьевичем отказались оставлять малую родину, где жили их деды и прадеды. “Разве можно допустить, чтобы родная деревня исчезла с лица земли?” – рассуждали они. И ничто не могло повлиять на решение супругов. Почти восемь лет назад скончался Владимир Григорьевич. Елена Васильевна осталась одна, но не бросила отчий дом, не польстилась на предлагаемое добротное жилье. Не подействовали на нее и уговоры дочери Галины, проживающей в Тетюшах, перебраться к ней в город.

– Надеюсь прожить много лет, – говорит баба Лена. – Вдруг за это время кто-то из бывших сумароковцев одумается и вернется в деревню. Тогда с легким сердцем можно и помирать. Помните, я говорила вам, что несколько лет не получала пенсию. После вашей статьи проблема решилась. Так что на похороны хватит…

Глядя на эту энергичную женщину, о печальном думать не хочется. Назвать ее старушкой язык не поворачивается. Моложавое улыбчивое лицо (какие там восемьдесят два года!). Хотя и родилась Елена Гончар в семье, где было девять детей, и трудилась всю жизнь далеко не на самой легкой работе. До войны – в колхозе, в Великую Отечественную – военным грузчиком в Казанском речном порту (грузила на суда ящики с боеприпасами), затем – опять в колхозе. И о подворье своем не забывала.

У бабы Лены длинные русые волосы, не слишком тронутые сединой и на русский манер уложенные “короной”. Это традиционная для нее прическа. В отличие от городских пожилых дам, она не сетует на “болячки”. Елена Васильевна о них толком и не знает – ни разу в жизни врачей ни посещала. А лечится, по ее словам, природными средствами – здешним целительным воздухом, травами и молоком. Молоко баба Лена поглощает в неимоверном количестве, считая его панацеей от всех болезней.

– Правда, намедни поясницу чуток прихватило, – признается она.

Еще бы не прихватило! Гончаровский сад-огород составляет двадцать пять соток. Пятнадцать соток бабушка до нашего приезда уже оприходовала картофелем. Кроме того, высадила помидоры, перец, другие овощи. Обработала более пятидесяти кустов смородины и несчетное количество яблонь, груш, слив, терновника, вишни. У-ух… И, между прочим, в ее саду вы не увидите ни одной лишней травинки-соринки. Справедливости ради следует добавить, что пахать и культивировать бабушке помогают шабашники из соседних весей – сами приходят и предлагают услуги. За соответствующую плату, разумеется. Знают, что баба Лена не скупится. И все-таки львиная доля крестьянского груза ложится на ее женские плечи…

И мычит, и кукарекает

Сегодня во многих бывших колхозах не услышишь ни петушиного крика, ни коровьего мыка . Сие к хозяйству бабы Лены не относится. Петух командиром дефилирует по двору, недовольно кукарекая – курочек, к сожалению, осталось немного. Лисицы, будь они неладны, активизировались в нынешнем сезоне. В прошлую зиму баба Лена собственноручно зарубила лопатой нескольких пришлых рыжих воровок, других ее верные сторожевые псы порешили. В этом году не усмотрела за курами, а лисы тут как тут… Теперь выходит из положения тем, что подкладывает куриные яйца наседке-гусыне, чтоб не гусят высиживала, а цыплят. Гусей и так в хозяйстве вдоволь, а курочек прикупить возможности нет.

– Опять же с буренкой проблемы, – признается бабушка. – На “охотку” ей надобно, да где ж бычка-то взять? Прошло то время, когда мы с Григорьичем по пять и более бычков имели. Ох, кабы коровушку не испортить, не оставить ее в “старых девах”…

Овечка Машка и коза Белка вальяжничают на сумароковских просторах. Сытые кошки-крысоловы нежатся на солнышке. Козла по имени Васька приходится закрывать в сарае. Выпусти на волю – всех разгонит, все покрушит, поломает. Его взъерошенная борода и огромные загнутые рога могут кого угодно вывести из равновесия.

– Уж больно он у меня агрессивный, – жалуется баба Лена.

На лужайке резвятся два очаровательных рогатеньких козленка (мужского пола), которые носят папочкино имя.

– Почему у вас все козлы именуются Васьками? – спрашиваю я.

– Потому что все Васьки – козлы, – простодушно отвечает баба Лена. – Наведываются иногда сюда мужички, предлагают помощь. Я их, по доброте душевной, накормлю, напою, а после то лопата пропадет, то грабли, то вилы. Нехорошо это…

А на днях баба Лена прогнала со двора волка. Ох, и кричала она на серого, создавая шумы всевозможными подручными средствами. Причем бабушка не знала, что матерый страдает бешенством и его уже две недели разыскивает по всем тетюшским окрестностям бригада охотников. Об этом сообщил ей Евгений Малкин при нашем посещении Сумароково.

Нежданная популярность

Нашу газету с опубликованным в прошлом году о “Лыковой” из Татарстана материалом доставил бабе Лене отставной офицер Владимир Тихонович Афанасьев – ее земляк, а в настоящее время житель Чебоксар, от которого, собственно, мы и узнали о существовании исключительно замечательной бабульки. С того времени Елена Васильевна стала знаменитой. К нам в редакцию звонили журналисты из московских изданий, справлялись: на самом ли деле есть такая старушка и действительно ли мы побывали у нее? Телевизионщики сняли о бабушке сюжет для программы “Твои люди, село”.

Сейчас гости стали наведываться к бабе Лене гораздо чаще, чем раньше. Она и рада – глядишь, есть кого угостить собственного приготовления сыром, маслицем, творожком. Она подружилась с беженцами из Таджикистана, захаживающими к ней “на огонек” из соседнего села Алекина Поляна. Говорит: “Хорошие люди, душевные”. В этом году Елену Васильевну Гончар официально пригласили в Жуково – на празднование Дня Победы. Сказали: мол, доставим вас туда и обратно, только соглашайтесь. Но баба Лена отказалась. И не потому, что не было желания встретиться с ветеранами и районными властями. А потому, что не могла оставить Сумароково хотя бы на пару часов – вдруг какой-нибудь “пришелец” подпалит дом, сгинет тогда деревня. И жизнь для бабушки потеряет всякий смысл. Не зря ж она столько десятков лет не покидает заимку.

– Глава администрации Тетюшского района Петр Александрович Чекмарев побывал у меня прошлым летом. Как раз перед моим днем рождения. Вот уж не ждала, не гадала, – рассказывает Елена Васильевна. – Мы гуляли по лесу, говорили “за жисть”. Привез гостинцы – сгущенку, фрукты, помидоры. Но главное – торт. Уж и не помню, когда такую вкусноту ела, а ведь я сладкое ох как люблю…

Самое важное для “Лыковой” из Татарстана в другом: в течение последнего года в Новое Сумароково приезжали из Казани, Тольятти, Чебоксар и других городов земляки, уроженцы деревни. У бабы Лены появилась надежда, что хоть кто-нибудь из них вернется сюда, вновь отстроит в этом благодатном месте дом. И опять заживет деревня.