Есть традиционные тосты, которые всем понятны: “За тех, кто в море”, “За тех, кто в небе”, “За тех, кто в пути”. Азат Габбасович Валиев произносит тост “За тех, кто сейчас под землей”. У неосведомленных эти слова вызывают нервную дрожь. А свои его понимают и пьют до дна. Потому что это – тост за живых. За “супровцев”, которые и в будни, и в праздники продолжают нести вахту на многометровой глубине под Москвой…
Из 65 прожитых им лет он многие годы, если рабочее время сложить вместе, провел под землей. Подмосковье – его владения, там его обширное и все расширяющееся хозяйство. Аббревиатура “СУПР” расшифровывается как “Специализированное управление подземных работ”. Валиев возглавляет его с самого начала, ровно 25 лет. Управление выполняет многопрофильные подземные работы для нужд городского хозяйства Москвы и области. То есть строит тоннели диаметром от 2 до 4 метров, шахтные стволы и колодцы, роет котлованы, сооружает и монтирует магистральные трубопроводы водо-, теплоснабжения, канализации, водостоки, коллекторы для подземных коммуникаций, подземные гаражи-стоянки, пешеходные переходы, различные ограждающие конструкции методом “стена в грунте” и так далее. Они, “подземщики”, реконструировали участок Волоколамского шоссе, благоустроили город Калининград (ныне Королев), воссоздали первоначальный облик территории заповедника “Горки Ленинские”, построили водостоки в Реутове и в санатории “Барвиха”, теплосеть в жилом массиве Строгино и многое другое – всего не перечислишь. И все это на совесть, добротно. Не зря же А.Г.Валиева удостоили званий почетного строителя Главмос-инжстроя и заслуженного строителя Российской Федерации.
Среди названных объектов и сооружений – и особняк полномочного представительства Татарстана в Москве. Четырехэтажный, окрашенный в светлые тона, он среди массивных серых зданий, обступивших его, выглядит миниатюрным, воздушным. Из окон просматриваются Москва-река, гостиница “Россия”, башни Кремля. Уютный двор аккуратно выложен плиткой, а на свободной части разбиты газон, цветники, посажены декоративные кустарники. На ограде, которой окружено это здание, – барельефы головы белого барса. Символы Татарстана – позолоченный ак барс и трехцветный флаг республики – украшают также фронтон особняка.
Недавно сдана вторая очередь представительства с просторным подземным гаражом-стоянкой, оснащенной мощной вентиляционной установкой, где созданы все условия для труда и отдыха водителей.
И вся эта красота, уют, надежность сотворены “супровцами”, возглавляемыми Валиевым.
Его крупную колоритную фигуру я видел не только на стройплощадке полпредства, но и на концертах татарских артистов, на других мероприятиях, проводимых татарской общиной Москвы или клубом “Зыялылар” (“Интеллектуал”). Мы с ним договорились о встрече в его “штабе”, расположенном на Нижней Красносельской улице.
– Свой род я изучил до пятого колена, – рассказывает Азат Габбасович. – И хотя все мои предки жили на древней булгарской земле, ханских корней в своей родословной пока не обнаружил. Прапрадед, прадед, дед – все были землепашцами. Единственным, кто выбился в люди, как у нас говорили раньше, был отец – пятый ребенок и единственный сын в семье. Когда ему исполнилось одиннадцать лет, как раз в год Октябрьской революции, умер его отец, мой, стало быть, дедушка. А в татарской семье, сами знаете, мужчина – стар ли он, молод ли – несет главную ответственность за семью. За два года отец окончил четырехлетний курс медресе. У него была потрясающая память. Он, например, наизусть знал биографии Ленина, Сталина, всех членов Политбюро, помнил весь наш род и всех, кто жил в нашей деревне, без запинки выкладывал, кто кому по какой линии приходится родственником. Интересовался астрономией, живописью, литературой. Такой вот разносторонний был человек. И честнейший. Наверное, потому и большое уважение к нему было в деревне. Долгое время он работал секретарем сельского Совета, председателем сельпо, а под старость уже – продавцом. Эни всю жизнь трудилась в колхозе и тоже была весьма уважаемым человеком в деревне. Родили они четверых детей – дочерей и сыновей поровну. Воспитали нас в любви к труду, честности. Я уже с шести лет мог запрягать и распрягать лошадь. У нас, детей, не было каникул: работали то на сенокосе, то на уборке урожая, то на скирдовании. Ведь детские годы совпали с войной, мужчин в селе практически не осталось, все легло на плечи женщин и на нас, детей и подростков. Как бы тяжко ни было, мы работали и учились. Да и родители не давали поблажки, сделали все, чтобы мы не только получили среднее образование, но и дальше пошли. Одна сестра получила медицинское образование, другая – строительное, брат тоже с дипломом.
– Значит, в семье вы не единственный строитель?
– Выходит, что да. Но мою специальность чисто строительной назвать нельзя. После армии поехал я к двоюродной сестре в Тульскую область. Три года на шахте отработал проходчиком. После смены еле кайлу из скрюченных пальцев вынимали… Зато и заработки были неплохие. Приоделся я и решил, что пора столицу завоевывать. Тула под боком у Москвы, в выходные мы довольно часто на электричке в столицу наведывались. К тому же нас, горнопроходчиков, нередко в командировку в Москву посылали – помочь подлатать или отладить подземные коммуникации. Устроился я в Главном управлении дорожно-мостового хозяйства и быстро пошел в гору. Сначала поставили бригадиром проходчиков, потом горным мастером, начальником участка. И за шесть лет я стал начальником управления, минуя промежуточные должности.
– Что же, по-вашему, сыграло решающую роль в такой быстрой карьере?
– Прежде всего, наверное, то самое крестьянское трудолюбие, которое было заложено еще с детства нашими родителями. И любознательность. Я окончил в столице техникум по замораживанию грунтов, параллельно учился в Московском горном институте – сейчас это уже университет. А главное – работал на совесть, себя не жалея, никогда за чужую спину не прятался.
– Ваше управление оказалось в числе первых “подопытных” строительных организаций, где гендиректора решили выбирать…
– Да, меня избрали на первом же акционерном собрании.
– И с тех пор вы бессменный гендиректор СУПРа?
– Да. После того первого собрания было еще несколько, но все они практически были уже безальтернативными.
– Подавили всех своим авторитетом?
– Вот этого не говорите никогда. Вечного авторитета нет и быть не может. Кто это забывает, считай, пропал человек… Надо, чтобы люди поверили в тебя, пошли за тобой, тогда можно горы свернуть. Я один лишь пример приведу. Когда мы уже стали акционерами, пошла, помните, бартерная экономика. Реальных денег не было, видимо, они перекочевали в карманы всевозможных мошенников-пирамидальщиков и прихватизаторов. Взаиморасчеты пошли не по марксовому “товар-деньги-товар”, а по самому примитивно-натуральному обмену – товар на товар. Люди месяцами, а кое-где и годами не получали зарплату, не видели “живых” денег. Так вот, даже в эту самую что ни есть проклятую пору мы ни разу не задержали зарплату нашим рабочим.
– Не верится! Откуда деньги-то брали?
– Мы много тендеров накануне тех бедствий в нашей экономике выиграли. В том числе в “Газпроме”, который один из немногих тогда был способен платить деньги за проделанную работу. Мы проложили подземный переход под улицей Наметкина, где “Газпром” построил жилой комплекс для своих сотрудников. И благодаря поступлениям из “Газпрома” могли регулярно платить зарплату. Неоднократно выигрывали и тендер на строительство объектов “Газпрома”. При очень жесткой, надо сказать, конкуренции. Мы же в Москве не единственные подземщики, у нас свыше десятка организаций. Но мы всегда выигрывали и тем жили.
– Коль затронули вопрос о деньгах, сколько сегодня ваши рабочие получают, Азат Габбасович?
– Квалифицированные специалисты получают до 30 тысяч рублей. Повторяю, это специалисты высочайшей категории, операторы на уровне инженеров. И работают они не кайлой и отбойным молотком. Орудие труда у них – компьютеры и высокотехнологичное оборудование, потому и зарплата такая.
– Под землей – компьютеры? Откуда у вас такая техника?
– Покупаем. У нас сегодня 120 единиц техники – автокраны, экскаваторы, погрузчики, насосы, компрессоры, самосвалы “КамАЗы” и так далее. Сейчас у нас есть действительно фантастические машины. Вот, к примеру, подземно-проходческий щит фирмы “Бесак”. Купили его во Франции. Это первая и единственная пока машина во всей Москве. Его и машиной нельзя назвать – это целый комплекс. И таких комплексных инженерных коммуникаций, проложенных с его помощью, до нас никто не строил и никто такого качества не добивался. Мы с этим щитом уже прошли полтора километра тоннелей. Диаметр тоннеля – 4,2 метра. Автогонки можно устраивать. А какое качество!
Закупили мы также горно-проходческий комплекс АВМ600. Потрясающая техника, она работает вообще без людей! Комплекс управляется с земли. При этом отклонение минимальное. Вы представляете, что это такое: пройти под землей, скажем, 100 с лишним метров “вслепую” и ошибиться всего-навсего на три сантиметра от заданного направления. В прошлом году мы установили рекорд скорости проходки и точности, протолкнув трубу диаметром полтора метра для инженерных коммуникаций протяженностью 130 метров в жилом районе Юго-Западного округа. До нас никто на это не отваживался.
– Вы построили сотни объектов. Какой из них был более трудным?
– Вообще, работа шахтера, подземщика, проходчика такова, что порой, опускаясь под землю, думаешь: а поднимешься ли наверх? Опасность быть засыпанным всегда существует. Мы же идем под сооружениями, дорогами, под железнодорожными путями, путепроводами и газопроводами. Казанскую железную дорогу я раз пять, наверное, пересекал под землей. И Белорусскую, Киевскую, Павелецкую тоже… А взять офис полномочного представительства Татарстана. Рядом – полноводная Москва-река, оживленная автотрасса – Котельническая набережная. Справа давит семиэтажный дом сталинских времен, сзади толкает двенадцатиэтажное здание АТС. Чтобы обеспечить устойчивость и безопасность миниатюрного по сравнению с этими соседями-монстрами здания полпредства нашей республики, пришлось углубляться почти на 20 метров, построить железобетонную подпорную стенку методом “стена в грунте”, чтобы исключить опасность оползней и прочих неприятностей.
– Азат Габбасович, вот вы говорите – наша республика, а сами давний москвич, десятки лет живете вне Татарстана…
– Вы знаете, я горжусь тем, что наш Татарстан и Президент республики пользуются в России и в мире таким высоким признанием и авторитетом. Не знаю, кто как, но я считаю Шаймиева президентом всех татар. И если бы в законе о выборах в республике был пункт, позволяющий татарам независимо от места проживания принимать участие в выборах Президента РТ, я бы безоговорочно проголосовал за Шаймиева. Уверен, так поступило бы абсолютное большинство татар, проживающих вне пределов республики. Сужу об этом хотя бы по московским татарам, по общению с ними.
– Я слышал, что вы подбираете кадры по национальному, как говорят, признаку, что у вас в основном работают татары.
– Явно преувеличивают. Да, татары у нас есть. Но наш коллектив, как и любой трудовой коллектив в Москве, да и во всей России, интернациональный. По национальному признаку трудно да и неразумно комплектовать кадры.
– Ваши сыновья тоже в СУПРе работают?
– Да, Булат, старший сын, возглавляет дочернюю фирму СУПРа. Младший, Ринат, работает технологом. Я им никаких поблажек не давал. Прошли здесь практику, а после университета наравне со всеми под землей поработали горными мастерами. Я ими доволен. Они могут и дрелью, и рубанком, и топором работать, и кирпичи выложить, и столярку, и электрику вывести. Мы свой загородный дом сами построили. Ребята могут сутками работать.
– Несмотря на то, что треть жизни прожили вне Татарстана, вы прекрасно говорите на родном языке. А как дети, другие члены семьи? Сохранили ли они тягу к национальной культуре, родному языку?
– Они хорошо говорят на татарском. Помимо того, что мы с женой Рузалией-ханум постоянно в семье и на встречах с нашими соотечественниками общаемся на родном языке, до 13-14 лет мы их вывозили то в Татарстан, то в Башкортостан, к бабушкам и дедушкам – моим и жены. У меня жена из Башкортостана. Сейчас у нас внук подрастает, при нем мы тоже говорим на родном языке, стараемся, чтобы и он отвечал нам по-татарски.
– Ваши дети живут отдельно от вас?
– Нет! Мы живем практически одной семьей, в том самом загородном доме, который построили сами. И младший сын, и старший вместе с женой и сыном, нашим первенцем-внуком. Хотя у каждого есть свой, как говорится, угол в Москве. Я не понимаю тех родителей, которые не уживаются с детьми, или детей, которые стремятся отделиться, мол, невозможно жить под одной крышей с “предками”. Наши дети, наоборот, не представляют себе жизни врозь. Они так и говорят: мы учимся у вас общению, взаимоотношениям в семье, получаем направление в жизни, заряд какой-то приобретаем, житейский опыт. У нас, татар, помните, есть такое пожелание: “Балаларыннан бэхет кур”. Его трудно перевести, приближенный перевод звучит так: “Пусть дети тебя осчастливят” или “Найди радость и счастье в своих детях”. Мы нашли счастье в своих детях. Это же, действительно, радость – жить вместе, в ладу, сообща решать семейные проблемы и проводить свободное время.
– А связи с Татарстаном поддерживаете?
– А как же! Осенью прошлого года я справил свое 65-летие. А перед тем навестил свою малую родину в Нурлате – деревню Яна Эмзя. Подгадали как раз к Сабантую. Оказалось, не одни мы, Валиевы, тоскуем по своей Эмзе. Приехали сюда же на праздник первый заместитель нашего Премьер-министра Равиль Муратов, братья Аухат и Талгат Галиуллины, первый из них ученый-медик, другой – известный журналист, профессор КГУ. Нежданно-негаданно встретились тут еще с одним именитым земляком – Александром Арифуллиным, заместителем председателя Высшего арбитражного суда России. Приехало на Сабантуй много деятелей культуры, заслуженных артистов России и Татарстана. Сердце гордостью переполнялось за свою родную деревню.
– Могу предположить, что в родную деревню вы приехали не с пустыми руками.
– Конечно, нет! От имени нашего коллектива я много различных подарков на Сабантуй привез. Призы с эмблемой “СУПР” вручались участникам конных скачек, борцам, победителям и призерам в других видах соревнований. Я вообще считаю святым делом помогать, чем могу, односельчанам. Деревня нас вырастила, выкормила. Так почему мы, выбившиеся в люди, не должны отдавать ей сегодня свой долг? Вот сейчас в Новой Эмзе заканчивается строительство мечети. Я тоже внес свою долю. В последний приезд подарил два “КамАЗа”. Нынче мои земляки намереваются заложить фундамент под новый клуб. Ну как тут останешься в стороне? Есть в деревне историк Нургаяз Салахов, он благородное дело делает – по крупицам восстанавливает историю нашей деревни. Книгу написал, а издавать было не на что. Ему тоже помог. Одним из первых перечислил деньги на восстановление мечети Кул Шариф…
Моих родителей, увы, уже нет в живых. А отцовско-материнский дом, где мы выросли, остался. Я долго размышлял, что с ним делать – снести, продать? Посоветовался с друзьями. “Азат, – сказал один из них, – вот я приехал в родную деревню. Конечно, в любом доме меня встретят, приветят, слов нет. Но своего, родительского дома уже нет… Не торопись ты сносить…” Этот совет моего земляка и давнего доброго друга Равиля Муратова и решил судьбу дома. Мы его подремонтировали, ограду подправили, покрасили. И дом ожил, повеселел, ну прямо как человек после болезни! Решили: будем приезжать. Тут могилы отца и матери, тут их дух витает, как можно это забыть?
* * *
Недавно опубликован указ Президента РТ о присвоении Азату Габбасовичу Валиеву почетного звания “Заслуженный строитель Республики Татарстан”. Такие документы не комментируются, но, отступая от правил, скажем: достойная награда нашла достойного адресата.