4 -10 января 1943 года
На фронте окружения 6-й армии вермахта – относительное затишье. Оно внушает окруженным чувство ложной надежды. Истинного положения дел большинство не знает. Из ставки Гитлера приходят все новые приказы о наградах. Паулюс награжден “Дубовыми листьями к рыцарскому кресту”. Железные кресты получат около двухсот солдат и офицеров его армии. Награды уже доставляют в “котел” самолетами. Но березовых крестов на военных кладбищах прибавляется куда больше. Продовольственные нормы уменьшаются почти ежедневно. Армия доедает последних из остающихся лошадей. Сотни машин на аэродроме в районе населенного пункта Питомник стоят без движения – нет горючего.
За внешним отсутствием событий в эти январские дни на фронтах “кольца” скрывалась напряженная работа командующего Донским фронтом Константина Рокоссовского и представителя Ставки Николая Воронова, которым Сталин поручил завершить победой Сталинградскую битву. Причем в кратчайшие сроки. На юге все более разворачивалось мощное наступление наших войск. Успех его поставит вермахт перед лицом катастрофы, а гитлеровский рейх – на край гибели. Поэтому так нужны были там эти семь армий Рокоссовского, все еще прикованных к окруженному “котлу” в районе Сталинграда.
Сталин торопит: “Вы досидитесь там до того, что вас с Рокоссовским возьмут в плен. Вы думаете не о том, что может быть сделано, а о том, что не может быть сделано. Нам нужно завершить (операцию. – П.Л.) как можно скорее, а вы сознательно затягиваете”, – зло язвит он в адрес Воронова. И все же дает еще четыре дополнительных дня на подготовку, ведь еще свежа горькая память о провалах плохо подготовленных операций в недалеком прошлом.
Операция “Кольцо” должна начаться 10 января. Но до этого решено сделать попытку склонить Паулюса к капитуляции и тем сберечь десятки и десятки тысяч жизней по обе стороны фронта, а главное – сократить сроки окончания затянувшейся битвы на пространстве между Волгой и Доном. Но именно этого-то Гитлер и стремился всеми силами избежать.
Сталин отнесся к идее пленения Паулюса довольно скептически, но текст ультиматума, предложенный Вороновым и Рокоссовским, одобрил. 8 января группа парламентеров в соответствии с назначенными временем и местом, о которых были по радио оповещены немцы, приблизилась к переднему краю противника с развернутым белым флагом, оглашая степь звуками трубы. Но встречена была огнем, который, впрочем, носил не столько прицельный, сколько отпугивающий характер.
На следующий день попытка была повторена уже на другом участке фронта. Снова были флаг из половины простыни и трубач, непрерывно издававший призывные звуки. На этот раз беседа состоялась. Но не с Паулюсом, которому должны были вручить пакет с ультиматумом, а с офицерами на переднем крае, самый старший из которых был в чине обер-лейтенанта. Немцы что-то выясняли по телефону со своим начальством и одновременно продолжали спокойно беседовать с неожиданными визитерами.
Переводчик штаба фронта капитан Дятленко по возвращении докладывал начальству: “Продолжался непринужденный разговор. Например, о Рождестве. Праздновали ли мы Рождество, по новому или по старому календарю, сколько дней праздновали – три дня, как немцы, или нет? И выпили ли при этом?”
Однако пакет немцы не приняли. Вечером 9 января телеграфом был передан приказ Паулюса. “Все мы знаем, что нас ждет, если армия сложит оружие, – пугал он своих подчиненных. – Ясно одно – кто сдастся в плен, своих близких уже никогда не увидит… Для нас остается одно – бороться до последнего патрона, несмотря на холод и голод. Все предложения отклонены, а парламентеры отогнаны огнем”.
В ночь на 10 января над Сталинградом был туман. Температура около нуля. Сплошная облачность. Надежды на авиацию – почти никакой. Остается “бог войны” – артиллерия. У нас ее в пятнадцать раз больше, чем у Паулюса. И снарядов вдоволь. Постарался главный пушкарь Красной Армии – Николай Николаевич Воронов.
