Пожилая соседка недавно рассказала о сильно удивившей ее минувшим летом встрече за городом:

– Подались мы с подругой в воскресенье по ягоды. Из Бугульмы в луга выбрались и вдруг у перелеска человека заметили. Поначалу боязно стало, времена нынче в криминальном смысле сами знаете какие, а потом увидели, что мужик косит разнотравье, и успокоились. Товарка же пригляделась к нему и шепчет ошеломленно: “Да это ведь председатель городского суда нашего Федоров Василий Иванович!” Я в ответ ахнула: “Не может быть!” И в самом деле, как было поверить, что такой заметный в городе руководитель, словно простой сельский мужик, литовкой в выходной день машет… Однако это был он. И тут возникла у меня шальная мысль: подойти к Федорову и по своей проблеме с жильем проконсультироваться. “А что, – одобрила напарница, – используй случай, раз он так удачно подвернулся”. “Да как-то неудобно – у человека день отдыха, а я к нему со своими заморочками…” И все же набралась я смелости к Василию Ивановичу подойти.

Нет, не стал он вельможничать, выслушал терпеливо мою историю, дал дельные советы, потратив на меня дорогое для косарей утреннее росное время. А литовкой, кстати, председатель суда валил траву на загляденье сноровисто, будто с детства с ней дело имеет.

В отношении крестьянских корней Федорова женщина не ошиблась: родом он из самарской деревни Старое Афонькино, вырос там в многодетной семье. Трудиться начал, чтобы родителям помочь поднимать на ноги братьев и сестер, очень рано. Как рано проявилась в нем и тяга к знаниям. Рядом со старшим братом-школьником уже в пять лет овладел арифметикой, еще не ходил в первый класс, а уже одолевал с увлечением толстенные фолианты.

Если же добавить, что Василий уже в подростковом возрасте, кроме мастеровитых рук, доброго сердца, обладал еще и ярко выраженными качествами лидера, организатора, то станет понятно, почему тянулись к нему сверстники, почему он избирался в школе председателем совета пионерской дружины, а затем – ученического комитета.

Отслужив после школы срочную, поступил Василий на юрфак Казанского госуниверситета, чем основательно удивил односельчан: они думали, что Федоров или художником будет, или по строительной части пойдет.

Но, видимо, сыграло тут свою роль обостренное чувство справедливости, присущее парню. Не мог он пройти равнодушно мимо чужой беды, мимо униженного, обиженного не по делу человека.

И затем в жизни его произошло то, что и должно было произойти: парень с твердым характером, житейской зрелостью, умом просто не мог не вызвать к себе внимания и интереса в прокуратуре республики, где он был внештатным помощником одного из криминалистов. И ему, еще студенту, предложили работу на уровне дипломированного специалиста.

Василий, мечтавший поскорее стать действующим юристом, конечно, согласился и, перейдя на заочное отделение, получил направление работать следователем в прокуратуру Дрожжановского района, где ранней весной 1967 года и начал долгий трудовой путь в правосудии.

Не успел он еще толком познакомиться с коллегами, как на стол стали ложиться одно дело за другим. Оперативность, дотошность, с которыми Федоров их расследовал, его руководители отмечали с удовлетворением. Но еще больше их порадовало, что профилактике правонарушений Василий придавал очень серьезное значение. Причем решал связанные с этим вроде бы рутинные вопросы жестко и последовательно. Как, например, в том случае, когда в отдаленной деревне избили командира добровольной народной дружины. Федоров не только быстро, при содействии сотрудников милиции, нашел напавшее на него хулиганье, но и стал инициатором того, чтобы и начальники хозяйства, где случилось ЧП, тоже понесли наказание от районных властей за запущенную работу с молодежью. После чего обстановка в колхозе улучшилась. Но и тогда из поля зрения Василия хозяйство не выпало.

В его активе немало дел, расследование которых служит, можно сказать, учебным пособием для начинающих юристов. Вот одно из них.

Неожиданно и бесследно пропал молодой житель соседнего района. Всем парень был неплох, да вот только лишился одной руки. Однако пару себе нашел, женившись на женщине примерно того же возраста. Михаил и Лена, по словам сельчан, между собой ладили, у них родился ребенок. И вот – на тебе, парень пропал…

Федоров и оперативники опросили всех родственников и знакомых Михаила, прочесали в окрестностях лес, осмотрели овраги, заброшенные колодцы, сараи, побывали на ближайших железнодорожных станциях, автовокзалах, в аэропортах. Но ни малейшей зацепки не нашли.

А у Василия тем временем уже начали складываться определенные подозрения по отношению к горюющей Елене. Умело выстраивая допросы, он добился того, что Лена стала путаться в ответах. Это подтолкнуло Федорова еще раз осмотреть подпол в их избе. Кропотливо исследовав каждый его сантиметр, не обнаружил ничего подозрительного. Но, вылезая наверх, слегка испачкался известкой, задев доски внутри. Ну, испачкался, и ладно. Те, кто вместе с Федоровым парня разыскивал, тоже известку на одежде оставили.

Но Василий вцепился в сей “пустячок”. Начал допытываться у Лены, с чего вдруг известковая побелка оказалась в подполе. Та отвечала спокойно: “Белила печку и заодно надумала разок-другой пройтись кистью по доскам изнутри подпола, которые подгнивать стали…”

Объяснение вроде убедительное. Однако Федоров заметил, что печку белили давно, а известка в подполе была свежей. Он смазал спецжидкостью места соединения досок с поперечной лагой на потолке подпола и… получил подтверждение, что здесь могли быть микроскопические частицы крови.

Ну а еще через некоторое время под давлением улик, собранных напористым Василием, Елена созналась, что убила мужа. Правда, непреднамеренно.

…В тот день Михаил пошел помочь знакомым заколоть свинью. Вернулся лишь вечером и довольно пьяным. С этого, рассказывала со слезами Лена, и началась ссора между нею и мужем, переросшая в громкий скандал. Такой, что Михаил попытался жену ударить. Та, по ее словам, потеряв рассудок от гнева, стукнула, защищаясь, супруга по голове металлической дверной накладкой. Да так, что Михаил упал, обливаясь кровью… которую затем Лена замыла, а что не смогла, забелила известкой.

Однако Федоров не был бы Федоровым, если бы поддался артистизму Лены. Он все-таки доказал, что мужа она убила умышленно.

Профессионально Василий Иванович изобличил и хитроумного взломщика сельского магазина, задержанного аж в Ташкенте, только потому, что следователь сумел каким-то чудом обнаружить в проломе крыши универсама не замеченные больше никем и похожие по размеру на пыль две ворсинки от его красного свитера.

Вскоре он был назначен старшим следователем в прокуратуру столицы нефтяного региона республики.

Федоров и там проявил себя с самой лучшей стороны, даже и в мыслях не допуская, что может когда-нибудь заняться в жизни чем-то иным. Но вот пришлось. По ряду причин в деятельности местного отдела соцобеспечения населения возникли серьезные сбои, и городские власти попросили Федорова возглавить учреждение.

Возглавил. Отдел заработал хорошо, стабильно. И татарстанская прокуратура немедленно затребовала Федорова назад, в свое распоряжение. Его назначили заместителем прокурора в Бугульму, а через год он был избран председателем городского народного суда. И трудится в этой должности больше, чем кто-либо из руководителей такого же ранга нашей республики, – вот уже без малого четверть века.

Между тем мог потерять эту работу в первый же год. Прежде всего, из-за твердости своего характера, из-за того, что, надев, образно говоря, судейскую мантию, стал вершить правосудие, прислушиваясь к совести, а не к требованиям или просьбам людей, наделенных властью. Как в ситуации с обвиненным в должностном подлоге специалистом, которого он оправдал вопреки желанию человека, имевшего в городе большой вес. И с каждым таким случаем росло уважение к Федорову со стороны подчиненных, товарищей по работе, простых бугульминцев.

И еще интересный штрих к портрету этого незаурядного человека. В 1991 году в Москве завершился первый съезд судей России, участником которого Федорову довелось быть. В то время как другие делегаты уже разъезжались по домам, Федоров решил попасть на прием к министру юстиции, своему однофамильцу.

Сделать это без предварительной записи было практически невозможно. Но…

– Вы случайно не брат нашего министра? – заинтересованно глянула на Федорова секретарша, принимая от него визитку.

– Я ему больше, чем брат, – со значением ответил Василий Иванович, подразумевая, что является коллегой министра. И уже через считанные минуты был в его кабинете.

Разговор с главой ведомства получился продолжительным и конструктивным. Федоров сказал, что Бугульминский городской суд размещается в неприспособленных помещениях. На строительство нового Дома юстиции не хватает денег.

Выслушав своего однофамильца, министр кивнул головой: “Пишите заявление”. Василий Иванович по следовательской привычке ковать железо пока горячо выпросил еще и легковую машину для сотрудников суда и вдобавок дефицитный тогда японский множительный аппарат.

С такой же вот хозяйской разворотливостью Федоров впоследствии обеспечил всех своих подчиненных жильем и садово-огородными участками.

Учитывая, что и сын, и дочь Федорова тоже стали юристами, Василия Ивановича уже следует считать родоначальником династии, которая вместе с его коллегами и друзьями соберется в начале ноября, чтобы отпраздновать его шестидесятилетие.

За долгий трудовой путь заслуженный юрист РТ, член Совета судей республики Василий Иванович Федоров, не так давно, к слову, в очередной раз представлявший Бугульму и Татарстан на очередном конгрессе чувашского народа, отмечен многими наградами.

…Как каждый родившийся на селе, любит Федоров поработать на земле. Для чего и обменял квартиру на половину финского дома почти на окраине города, завел там приусадебное хозяйство. В редкие часы досуга он, юрист первого класса, с нескрываемым удовольствием берет в руки то косу, то лопату. А бывает, и гармошку. Ту, что купил на собственные деньги, когда в детстве работал пастушонком. И, склонив голову к мехам, поет тихо услышанные еще мальчишкой от родителей песни.

Доброй помощницей во всех делах Федорова является его супруга Ульяна Сергеевна, с которой он прожил душа в душу более 35 лет. Ее Василий Иванович считает своим самым надежным тылом, главной хранительницей домашнего очага.