24 – 30 октября 1942 года
Силами четырех дивизий 66-я армия Донского фронта пытается прорваться с севера к прижатым к Волге сталинградцам. Это несколько облегчает положение Чуйкова, но поставленные цели не достигнуты. К 26 октября за шесть дней войска продвинулись всего на три километра. Недавно принявший фронт Рокоссовский склонен главную причину неудачи видеть в том, что “прибывающие новые дивизии к бою совершенно неподготовлены”. Он даже предлагает “выталкивать” пехоту в атаку силой заградотрядов.
Но, как свидетельствуют боевые документы, главная причина наших неудач продолжает оставаться в недостатках управления боем. И заградотрядами здесь вряд ли поможешь. На боевую мораль войск отрицательно влияют затяжные поражения на фронте, отсутствие успехов в частных операциях при больших потерях войск. Все более сказывается ухудшение снабжения продовольствием. Один красноармеец из 62-й армии писал домой: “Нахожусь в очень плохом положении. Вот уже три дня, как я не кушал… Я лежу в окопе голодный, на спине пулемет, стрелять нет сил, хочется кушать и кушать”. В донесениях особых отделов НКВД подобные письма относились к “антисоветским”.
В Сталинграде интенсивность боев значительно снизилась. В эти дни развалины города казались вымершими, зловеще застывшими в ожидании новых жестоких схваток.
23 октября после сильной артиллерийской и авиационной подготовки британские войска под командованием Монтгомери перешли в наступление на германо-итальянскую африканскую армию в районе Эль-Аламейна. Несмотря на значительное превосходство в силах, особенно в авиации, бои здесь затянулись на 12 дней. Немцы оказывали упорное сопротивление. Только 4 ноября здесь наступил перелом, и Монтгомери отдал приказ о переходе к преследованию противника…
По своим масштабам и драматизму это сражение несоизмеримо с теми, которые в те недели происходили на советско-германском фронте, особенно в районе Сталинграда. За 12 дней сражения в пустыне англичане потеряли 10 тысяч человек, мы теряли вдвое больше за одни сутки.
Но это было выдающееся событие Второй мировой войны, с которого приходят конец африканскому фронту стран “оси” и коренное изменение ситуации в Средиземноморье в пользу союзников. Для англичан, которые вели войну уже свыше трех лет, победа в африканской пустыне имела особое психологическое значение. Черчилль назвал ее “поворотом судьбы”. Со свойственной ему выразительностью он писал: “До Эль-Аламейна мы не одержали ни одной победы. После Эль-Аламейна мы не понесли ни одного поражения”.
И если эта победа была “праздником на их улице”, то до “праздника” на нашей, обещанного Сталиным в приказе по случаю 25-й годовщины революции, оставались только три недели. Впрочем, то была тогда наша общая улица, ведущая к Победе.
В последних числах октября все более тревожными для немецкого командования становятся данные разведки о подготовке Красной Армией большого наступления в районе Сталинграда. В донесении штаба
3-й румынской армии от 29 октября приводятся показания двух наших перебежчиков о том, что их 21-я армия “получила приказ Сталина перейти в наступление 10 ноября из района города Серафимовича на юг”. Сведения, надо сказать, точные, если учитывать, что указана первоначально установленная дата для начала операции “Уран”. В другом донесении говорится о “явной подготовке русских к наступлению в период с 15 по 18 ноября”.
Значит, в немецких штабах наше наступление ждали. Неожиданным для гитлеровцев было другое: размах контрнаступления, решительность его целей, возросшее мастерство наших полководцев в применении крупных группировок войск, особенно танковых. Немецкие фельдмаршалы и генералы вместе со своим фюрером не могли допустить мысли, что кто-то может их переиграть на излюбленном поле маневра подвижными соединениями.
29 октября пользующаяся особой популярностью в стране армейская газета “Красная звезда” публикует очерк знаменитого писателя и публициста Ильи Эренбурга “Татары”.
“Они пришли из Татарии, из Башкирии, с Урала, с Поволжья – хорошие солдаты, смелые и хитрые… На фронте часто услышишь: это – татарин, он не подкачает…” Из письма немецкого солдата Рудольфа Вольганга: “Здесь против нас много татар. Это сумасшедшие люди, и я бы не хотел встретиться с татарином даже во сне”. И далее слова Эренбурга, которые сохраняют свою значимость и в наши дни: “Русские и татары века жили вместе, вместе мыкали горе, вместе знали радости, пуд соли они съели и теперь их водой не разольешь. На фрицев-шайтанов идут друзья: русский и татарин. Их дружба проверена огнем. Их дружба – это смерть немцев”.
Многое изменилось за те шесть десятков лет, что прошло с тех пор, как были написаны эти строки. Перед нашим общим отечеством Россией – новые недруги и угрозы. Дружбу наших народов нет необходимости проверять огнем. Но и забывать о тех испытаниях, которые ее закалили, мы не имеем права.
Как сообщает газета “Красная Татария”, из Казани на фронт отправляется 35 вагонов с подарками. В их числе 20 тонн копченостей, 20 тонн меда, 12,5 тонны сливочного масла, 5 тонн халвы, 20 тонн других продуктов. Кроме того, 100 тысяч индивидуальных посылок с кондитерскими изделиями, вином, одеколоном, туалетным мылом, табаком, кисетами, носовыми платками…
