5 – 11 сентября 1942 года

По настоянию Сталина три армии северной группы войск Сталинградского фронта продолжают атаковать левый фланг 6-й армии немцев. Успеха они не имеют и все же приковывают сюда силы, в которых Паулюс нуждается для развития наступления навстречу танкам армии Гота. Только 7 сентября армейский корпус генерала фон Зейдлица бросается на штурм высоты с отметкой 102,0, известной под названием Мамаев курган. Этот стометровый холм топографически доминировал над местностью. Значение его в борьбе за город понималось как нашим, так и немецким командованием. Отсюда просматривались на много километров подступы к городу, передвижение немецких войск, пути снабжения. А обернувшись, можно было видеть широкую панораму растянувшегося вдоль Волги Сталинграда от Заводского района на севере до южных предместий. Уже на подступах к высоте в Разгуляевке, на территории аэродрома летного училища, в бывших красноармейских казармах разгорелись ожесточенные бои. Только через неделю немцы овладели высотой. Но упорные бои на ее склонах продолжались и позже.

10 сентября южнее Сталинграда танковый корпус армии Гота нанес удар в стык между нашими 62-й и 64-й армиями. Сопротивление, с которым столкнулся знаменитый в Германии танковый полководец, сами немцы называли фанатичным. Бои шли на пересеченной, изрезанной оврагами местности. Возможности для маневра, в котором были сильны танковые войска вермахта, оказывались ограниченными. Но вражеская авиация господствовала. С рассвета дотемна висели в воздухе бомбардировщики Ю-87, популярные у немцев “Штуки” (Sturzkampfflugzeug – пикировщик).

В донесении на имя Берии особого отдела 64-й армии приводятся выдержки из конфискованного цензурой письма красноармейца: “Сегодня весь день авиация немчуры не давала никакого покоя, хоть зарывайся на 100-1000 метров, а достанет. Наших самолетов не видно было целый день. И это не только сегодня, но было вчера и будет завтра. Нет никакого сопротивления (т.е. средств ПВО. – П.Л.), что хотят, то и творят с наземными войсками… Ведь до чего дошло: летчик из нагана бьет по пехоте, насколько они не боятся и как низко приземляются (т.е. снижаются. – П.Л.). Как ни замаскируй окоп – все видит… Ой, сколько же сегодня на нашем направлении было самолетов, это ужас, и главное – то, что одна партия уходит, а другая приходит. Ну где наши самолеты, почему они нам не помогают?.. Только одно утешение, когда заговорит наша “Катюша”, уж тут-то она дает перцу немчуре. Только из-за нее спасение” (стиль сохранен. – П.Л.).

В ночь на 11 сентября Еременко и его штаб покидают командный пункт фронта в тоннельном укрытии в самом центре города, неподалеку от набережной. Оно было оборудовано по высшему уровню прочности и даже с определенным комфортом (сооружалось московскими метростроевцами, по одной из версий, как один из нескольких запасных командных пунктов, которые готовили в разных местах для Сталина). Новый командный пункт фронта расположился за Волгой около хутора Ямы.

А наступление немецкой группы армий “А” на Кавказе явно выдыхалось. Становилась очевидной даже для руководителей рейха бесперспективность дальнейшего продолжения операции, которая по планам летней кампании этого года являлась решающей. Волна гнева фюрера накатывается на командующего группой армий шестидесятидвухлетнего генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа. Это он загубил так блестяще начавшуюся операцию почти на пороге победы. Генералам не хватает воли, национал-социалистической убежденности, фанатизма, которыми обладает он, их фюрер. На совещании высшего генералитета в Виннице он дает волю своему негодованию.

Немецкий историк Вильгельм Герлиц: “Можно сказать с большой долей уверенности, что 7 сентября фюрер впервые осознал, что он не сможет выиграть войну в России”. Возможно, это и так, но, вопреки логике и здравому смыслу, это только укрепляло его преступную волю вести истребительную войну, в которой он готовил гибель не только “недочеловекам” в мировом масштабе, но и самому немецкому народу, если он будет недостоин своего “расового предназначения”.

9 сентября генерал-фельдмаршал Лист уволен в отставку. Через две недели за ним последует опытнейший генштабист генерал Гальдер. Трещина недоверия проходит даже между Гитлером и оказавшимися недостаточно покорными Кейтелем и Йодлем. Теперь он сам будет командовать группой армий, углубившейся в горы Кавказа, из ставки “Вервольф” в Виннице, оставаясь в то же время командующим сухопутными войсками и верховным главнокомандующим. Случай беспрецедентный в военной истории. Кроме того, фюрер теперь уже не разделяет свой вегетарианский обед в ставке за одним столом с ближайшим окружением.

Гестапо проводит массовые аресты среди разветвленной советской агентуры, которую называют “Красной капеллой”. Вплоть до последних дней она снабжала наше руководство исключительно ценными разведывательными данными (в том числе о готовящихся операциях вермахта на Кавказе и под Сталинградом). Среди 46 казненных не только приверженцы коммунистических идей, но все они – убежденные враги нацизма.

До конца недели Г.Жуков находится на Сталинградском фронте. Он убеждается, что частные наступательные операции стоят больших потерь, но к существенному улучшению обстановки на этом направлении привести не могут. Необходимо радикально новое решение. Основные черты его уже обозначились у заместителя Верховного Главнокомандующего.

11 сентября Жуков вылетает в Москву.