25-31 июля 1942 года
Очень тяжелая для нас неделя. Овладев Ростовом-на-Дону, немецкая группа армий “А” генерал-фельдмаршала Листа двумя танковыми армиями и мотопехотой вторглась на Кавказ и за два дня продвинулась на восемьдесят километров в направлении Ставрополя и Грозного.
Но теперь очаг сражения все более перемещается к Сталинграду. Из вспомогательного, хотя и важного для успеха операции на юге, это направление становится первостепенным для руководства вермахта.
Начальник штаба германского главного командования генерал-полковник А.Йодль считает, что судьба Кавказа решается под Сталинградом. В конечном счете он окажется прав, только совсем не в том смысле, который он вкладывал в эти слова.
Следствием является перемещение 4-й танковой армии (без одного корпуса) генерал-полковника Гота с Кавказского направления на Сталинградское для содействия армии Паулюса. Однако положение немецких армий на юге вовсе не столь радужное, как это представляется фюреру и его единомышленникам. Ощущается все более остро дефицит горючего для танков и автотранспорта. К тому же Гот и Паулюс вместе имеют семь подвижных (танковых и моторизованных) и четырнадцать пехотных дивизий. Для овладения Сталинградом и прикрытия группировки от возможных фланговых ударов русских этих сил вряд ли достаточно.
27 июля Сталин подписывает свой ставший знаменитым приказ №227. Видимо, ему принадлежит не только подпись под этим документом, но и его авторство. По стилю своему, оборотам речи, запальчивости он не походит на директиву Верховного Главнокомандующего. Это скорее политический документ – что-то среднее между обращением к армии и выступлением на партийном пленуме (хотя о партии в нем как раз нет ни слова). Документ многозначный, многоцелевой, потому и трактовали и трактуют его даже теперь по-разному.
В нем есть и известный с первых дней войны лозунг “Ни шагу назад”, и полемика (в привычно разоблачительном стиле) с не осознающими опасности дальнейшего отступления. Вводятся штрафные части и заградительные отряды (что в Красной Армии, в общем-то, уже давно не новость)… Не было только слов сочувствия и ободрения к истекающей кровью в боях армии. Сталин не был полководцем, тем более в духе русских традиций. Он оставался холодным расчетливым политиком. И тревожили его в эти дни позднего лета не только гигантские потери территорий и населения, но и опасные для морального духа армии последствия неожиданных и трудно объяснимых поражений. И те признаки кризиса доверия к нему, самому “великому и непогрешимому”, которые содержались в донесениях за подписями Л.Берия и В.Абакумова (начальника Управления особых отделов НКВД), преданно ищущих повсюду врагов, пораженцев и прочих преступников. Теперь, когда стали доступными эти плоды творчества “агентурно-осведомительной” вертикали, становится яснее, как формировались у Сталина, ни разу не побывавшего на фронтах, представления об армии, судьба которой была вверена его безграничной власти.
А несколькими днями раньше были учреждены новые ордена с ликами давних русских полководцев – Суворова, Кутузова, Александра Невского с распределением их по командной вертикали от командующего фронтом до взводного и подробным описанием заслуг, соответствующих награждению каждым орденом. Продолжался курс на использование патриотического ресурса российской истории. Только вот можно ли было представить себе слова недавнего приказа Сталина, обращенные к сражающейся армии, в устах вернувшихся в наши дни великих полководцев прошлого?
Но ведь и такой грозной опасности наше Отечество и народ никогда до этого в своей истории не переживали.