“Народы смыкались, как звенья цепи, народы терялись, как кони в степи. Ниневия пала, погиб Вавилон: как мало нас стало на стыке времен…”
Юрий Балуев.
Ниссу Геваргиза знакомые зовут просто Мишей. Или – дядей Мишей. Напевая что-то себе под нос, чинит он ботинки гражданам возле нового универсама, что за остановкой “Адоратского”, куда не так давно перебрался из другой сапожной будки – с преобразившейся улицы Баумана в центре Казани. Впрочем, если бы дядя Миша пел и в полный голос, его все равно никто не понял бы. Потому что поет сапожник на… “мертвом” ассирийском языке.
Старых вислоусых и одинаково чернявых мужиков из фанерных домиков граждане называют ассирийцами с незапамятных времен. Даже в первых рассказах Ильфа и Петрова частные сапожники времен нэпа именуются именно так. Новые и новые поколения россиян как-то даже не задумываются, откуда взялось это название, почему мирных обувщиков их отцы и деды упорно отождествляют с аборигенами одной из самых воинственных и могущественных империй древнего мира из Северного Двуречья, подчинившей себе в XIV-IX веках до нашей эры всю Месопотамию с прилегающими районами, разрушившей великое царство Урарту и самой безвременно павшей в 605 году до н.э. под ударами уже обреченного Вавилона и расцветающей Мидии…
И вот прошло более двух с половиной тысяч лет с тех пор, как была втоптана в грязь копытами мидийских скакунов ассирийская столица – златоглавая Ниневия. А потомки ее жителей, как выяснилось, преспокойно живут в столице Татарстана, пронеся сквозь века преследований, несчастий и скитаний родной язык, родную культуру и – Бог ты мой! – чувство национальной гордости, заставлявшее их раз за разом, при смене документов, диктовать паспортисткам запись в графу о национальности – ассириец.
– Наши сородичи раскиданы ныне по всему миру – потаскала судьба по городам и весям, пустыням и горам, – рассказывает замечательный сапожный мастер Нисса Геваргиз. – Досталось, короче говоря, покруче, чем тем Моисеевым евреям. Сейчас в мире насчитывается около 350 тысяч ассирийцев, из которых более десяти тысяч живут в России, а остальные – на Ближнем Востоке (под названием “айсоры” и “атурая”), в Ираке (он находится в центре бывшей империи), в Иране, в Турции. Причем, несмотря на регулярно приписываемую нам воинственность, на самом деле мы очень мирные люди. Например, во время ирано-иракского конфликта многие наши родственники, проживающие в этих странах, тайком эмигрировали в Америку, дабы не участвовать в войне и вообще не призываться в армию. Зато во Второй мировой действительно сражались против фашистов. И неплохо.
– И как же все-таки язык ваш умудрился выжить после таких географических пертурбаций?
– Элементарно. На нем ведь не только в погибшей Ассирии разговаривали, но и в соседних государствах. Правда, наш, по сравнению с другими языками семитской ветви афразийской семьи, практически не изменился. Хотя со временем, естественно, изменилась письменность – клинопись предков вытеснилась сирийским алфавитом.
– А божества? Как поживают всякие там Мардуки и Гильгамеши?
– Затрудняюсь сказать – сейчас мои земляки исповедуют православие, есть у нас в Нью-Йорке и свой ассирийский патриарх. А упомянутые тобой истуканы, кстати, не наши, а как раз вавилонские – их культ возник после вавилонской оккупации и совсем ненадолго.
– Получается, родина – в Ираке, Иране, патриарх – в Нью-Йорке, сами – здесь…
– Да, так вышло. Лично я здесь родился, вырос, учился, считаю Татарстан своей отчизной. Но когда читаю где-нибудь о былом величии Ассирии – сердце все равно замирает. Прямо по Высоцкому, будто слышу “шум атаки и лязг боевых колесниц”. Это как-то называется у специалистов – генетическая память, что ли… А вообще, наших блуждающих по Евразии предков приютил в России в 1914 году, во время Первой мировой войны, царь, специальным указом распорядившись об их беспрепятственном пропуске на российские территории и поселении в уездных городках. Многие ассирийцы облюбовали Кавказ, Краснодарский и Ставропольский края. А мой дед, тоже Нисса Геваргиз (Нисса – мелкая речушка, протекающая меж Тигром и Евфратом), приехал сюда, поставил свою сапожную палатку в центре города. С тех пор мы и держим “монополию” на чистку и срочный ремонт обуви в уличных мастерских. Теперь у нас существует даже особая ассоциация.
– Чистильщиков обуви, что ли?
– Не совсем. Ассоциировалась вся ассирийская диаспора, хотя обувщиков там действительно хватает. Например, когда городские власти взялись за центр города, принялись наводить порядок, заново мостить тротуары, ремонтировать здания, наши неказистые будки в планы по реставрации, разумеется, не попали. Кто мы такие? Вот тогда и решили объединиться, а объединившись, пошли в Кремль к Президенту. Тот принял троих наших представителей, внимательно выслушал и приказал мэру вопрос решить. Исхаков в свою очередь приказал разобраться в ситуации вахитовскому главе Мухарлямову. И что ты думаешь? Будки вымыли, почистили, покрасили, каждой выдали персональный паспорт на право существования. Так что толк от объединения есть немалый. Да и общаться между собой мы стали значительно чаще – благо помещение появилось.
– Но все-таки: почему именно сапожники?
– Попробую объяснить. Сапожник – специальность кочевая. Все, что ему надо, – пара щеток да сумка с незатейливым инструментом. Даже кибитка, по сути, необязательна. А нашему народу кочевать пришлось предостаточно, и всегда надо было зарабатывать на хлеб для себя и немалых семей. Мы ведь не цыгане, коней не воруем, женщины наши в подворотнях не гадают, а детей воспитывают, и в них – уважение к труду. К любому. Я, в частности, сызмальства помогал и деду, и отцу подметки клеить, сопливым пацаном башмаки чистил на казанских улицах. В шестнадцать поступил в техникум легкой промышленности, одновременно работал на “Спартаке”. Стал механиком высшего разряда, но и родную будку не забывал. Кстати, только она меня и выручила, когда в государственной конторе развал пошел и зарплату выдавать практически перестали…
Между прочим, в сапожниках теперь осталось не так уж много земляков. Есть среди ассирийцев и врачи, и педагоги, и академики – особенно в Америке и России, поскольку, несмотря ни на что, обстановка в этих странах все-таки самая стабильная. Во всяком случае была – до чеченской войны и нью-йоркских взрывов с последующей сибирской язвой. Но ведь и это не везде, а государства довольно большие. Самые большие и многонациональные. На их территориях можно затеряться, “раствориться”, а в результате – выжить, сохранив и людей, и культуру. Там, где живет много всяких народов и народностей, всегда найдется место еще для одной – маленькой, честной, трудолюбивой и давно уже не воинственной нации.
– Кстати, о выборе специальностей. Вилли Токарев – не из ваших?
– Ну вот, и ты туда же!
– А что, многие спрашивают? Сходство-то на самом деле просто удивительное – от лба, прически и орлиного носа до неприметного подбородка и вислых усов…
– И тем не менее – не родственник мне Вилли и даже не земляк. Но встречаться приходилось, благодаря вашей журналистской братии. Когда еще на Баумана трудился, он с концертами в Казань прикатил – аккурат напротив моей будки афиша висела. Сто целковых за билет я, конечно, выкладывать не стал, да и с корреспондентом еженедельника “Культура быта” к двойнику идти отказался – времени было жаль на подобную ерунду. Так после концерта Вилли сам ко мне прикатил – газетчик, который его интервьюировал, “невзначай” обмолвился про сходство.
Токарев пьян был в дугу, с двумя девчонками в многоместном “Линкольне” прикатил. Ну, свита репортеров, чинов городских и районных не самого крупного ранга вместе с ним – это само собой. Сначала он меня обнял, расцеловал, а потом забрал у меня кожаный фартук, перчатки, кепку, уселся прямо во фраке на перевернутый ящик в будке, взял в руки щетки с ваксой и начал людей зазывать. Вот умора! Прохожие-то не понимают, в чем дело, взгляды с меня на него переводят. А тут еще постоянный клиент подвалил: когда ему объяснили, в чем дело, он обрадовался, что не Вилли ему ботинки надраил – носить потом жалко было бы.
Кстати, напоследок Токарев меня к себе в Штаты пригласил, обещал вызов прислать.
– Ну и как?
– Представь себе, прислал. Я думал, это он так, по пьяни. Оказывается, все помнит. В общем, мировой мужик. Наш. Хотя и не ассириец…
На снимке: Нисса Геваргиз.
Беседовал
