Старики из сел по соседству с бугульминской деревней Якты Ялан убежденно говорили мне, что образовалось это поселение отнюдь не в период коллективизации, как утверждают здешние краеведы. Вернее сказать, в те годы оно получило вторую жизнь, поскольку прежде на его месте уже были жилые строения.

Первым здесь еще во времена царя Алексея Михайловича поселился некий Акинф, беглый крестьянин и даже разбойник. Но преступный промысел Акинфу по душе не пришелся и примкнул он к команде так называемых землеискателей, отправлявшихся исследовать Сибирь. Хорошо проявил себя в тяжелых странствиях во имя интересов государевых и уже потом не преследовался. Стал ремесленничать в одном из подмосковных посадов и даже был избран там губным старостой, то есть человеком, ответственным за борьбу с татями в окрестных лесах. Умело организовал их поимку. Но однажды, задержав с посадскими мужиками очередную шайку, попал в беду. Руководил налетчиками сын именитого помещика, который тут же обвинил Акинфа в злом навете на своего отпрыска. Молодой барчонок сухим из воды вышел, а Акинфу опять пришлось пускаться в бега. Осел в лесных чащобах на нынешней территории Бугульминского района. Но не везло ему. Много деревьев, потом обливаясь, повыкорчевывал, чтобы участок под зерновые подготовить, посеять хлеба. А их и в первый год, и на второй градом побило. Разбил плодовый сад, но еще не окрепшие саженцы ураган из земли повыдергивал…

И вот сидел как-то Акинф неподалеку от избы. И подошла к нему неожиданно появившаяся откуда-то сгорбленная старушка с клюкой.

– Не печалься, сынок, – сказала она ласково низко склонившему голову Акинфу. – Перестанешь скоро горе мыкать.

– Скоро?.. Это когда? – посмотрел тот на старушку с надеждой.

– А вот когда эта яблонька оживет, – показала нежданная гостья клюкой на высохшее деревце в погибшем саду Акинфа и… исчезла, словно растаяла в воздухе.

– Значит, никогда, бабушка, – произнес про себя Акинф и тяжело вздохнул.

Но уже через несколько дней убедился, ликуя, что вещунья сказала правду. В тот счастливый для Акинфа день случилось еще одно удивительное событие. Примчался по лесной просеке на его подворье… лосенок. А вслед на ним прискакала ватага разгоряченных охотников. Они уже убили мать лосенка и теперь в азарте жаждали добраться и до него.

– Да зачем он вам, много ли с лосенка проку? – укоризненно покачал головой Акинф, загораживая плечами вход в сарай, куда забился лесной беглец.

– Не твоего ума дело! – рявкнул на него богато одетый бородач. – А ну в сторону! Не то халупу твою разнесем!

Не испугался Акинф, но прикинул, что будет с его семьей, в которой подрастали три сына-близнеца, и решил смирить нрав. Однако и четвероногого малыша не выдавать.

– Давайте лосенка выкуплю, – предложил он охотникам.

– Портками что ли? – презрительно хмыкнул бородач.

– Зачем же? – спокойно произнес Акинф и вынес из избы… самородок золота, который намыл в таежной сибирской реке, – единственное свое богатство.

– Где взял? – хищно спросил у Акинфа враз осипшим голосом охотник.

– Да тут недалече, – усмехнулся Акинф. – Ну так что, по рукам?

– По рукам, по рукам, – торопливо закивал головой бородач. Схватил золото и умчался с компанией, крикнув напоследок Акинфу, что тот дурень, каких свет не видывал.

Вышедший тут же из укрытия лосенок сперва ткнулся благодарно лбом в спину спасшего его человека, а потом ударил о землю копытцем, и из-под нее мгновенно забил мощный ключ с кристально чистой водой. Добежала она до сада, и – о чудо! – на глазах Акинфа та самая засохшая яблонька покрылась нежными листочками и зацвела.

А утром следующего дня на подворье вновь прискакал тот охотник. Большие деньги предлагал, чтобы Акинф место показал, где золото нашел.

– Да зачем они мне! – смеялся Акинф, признавшись, что обманул бородача. – Теперь я и сам бай, то бишь богач.

Вот с тех пор и стала якобы называться окрестная речка, чьим истоком стал ключ, Самбаем. Известна под таким именем она и по сию пору.

Много лет после этого прошло. На том месте, где обитали Акинф с домочадцами, осело немало крестьянских семей. И все подтверждали: какая-то особая душевная легкость, ясность, исходящая от окружающей природы, привлекала их сюда. Вот почему, наверное, переселенцы, обосновавшиеся здесь в конце двадцатых-начале тридцатых годов минувшего столетия, назвали свою деревню Якты Ялан, то есть Светлая Поляна. Однако самое удивительное произошло потом, когда они, организовав у себя колхоз, дали ему название “Яшар”, что можно перевести с татарского как “Будет жить”. Словно услышали из глубины столетий голос Акинфа, сказавшего именно эти слова о родной земле, когда забил на ней животворный ключ.

Со временем о том, что в Якты Ялан был колхоз, местным населением как-то подзабылось, а его “имя” стало вторым у деревни и, по существу, основным. Так ее сейчас бугульминцы постоянно и называют. Любопытно, что о первом, настоящем названии этого селения, которое сохранили архивы, практически никто не знает и в окрестных селах.

Нынче в Якты Ялан тридцать пять подворий, в которых живет около девяноста человек, среди которых появились и переселенцы из ближнего зарубежья. Наряду с ними обезлюдевшие избы, начавшие было появляться в деревне, стали покупать горожане, решившие заняться сельскохозяйственным производством.

С ними, а больше все-таки с молодыми односельчанами старожилы Якты Ялана связывают надежды на то, что не исчезнет с карты района их славное поселение. А ведь в сложные ситуации деревня попадала неоднократно. И в царские времена, и в годы становления колхозов, и, в частности, когда разваливался совхоз “Ростовский”, в состав которого вошел колхоз “Яшар”. Но во все эти периоды светлополянцы проявляли традиционное для них умение противостоять трудностям. Они доказали это и тогда, когда в деревне на месте бывшего совхозного отделения образовалось крестьянско-фермерское хозяйство.

Поначалу непривычно было светлополянцам ощущать себя землевладельцами. Однако освоились и взялись за полевые работы так старательно, что уже вскоре получили зерна с каждого гектара больше, чем в среднем по району. А ведь в наследство от совхоза им достались в основном агрегаты-“пенсионеры”. Урожай пришлось убирать, косить и обмолачивать тремя, можно сказать, из металлолома собранными комбайнами.

Но, не отчаиваясь, яснополянцы свое дело принялись сшивать буквально из лоскутков: взялись за реставрацию деталей, на которые не хватало денег, высевали культуры поприбыльнее. А затем из Якты Ялана пришло сообщение, что там задумали смастерить хитроумную прицепную сельхозмашину, которая выполняла бы сразу несколько операций…

Не так давно это хозяйство объединилось с еще одним таким же. Образовался сельскохозяйственный производственный кооператив, центральной усадьбой которого по-прежнему остается Якты Ялан. Он тоже получил имя “Яшар”. А значит, и дальше жить древнему поселению.